Грех и святость русской истории - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Кожинов cтр.№ 11

Что же касается Юрия Долгорукого, то он почти всю свою жизнь провел во Владимирской Руси, хотя и не в самом Владимире (где он, правда, выстроил княжеский двор и в 1128 году – храм, посвященный его небесному покровителю святому Георгию), а в тридцати верстах от него к северу, в Суздале. Но он все же еще тянулся к Киеву и в самом конце жизни, в 1155 году (в 1157 году Юрий скончался) стал князем Киевским; само его прозвание «Долгорукий» объясняют стремлением и способностью владеть и Владимирской, и Киевской землями. Сына же своего, Андрея Боголюбского, который еще с 1140-х годов сидел во Владимире, Юрий прочил в преемники и посадил пока в расположенном в двадцати верстах от Киева Вышгороде.

Однако вскоре Андрей «без отче[й] воле» ушел обратно во Владимир и после похорон отца не пожелал занять его место в Киеве. Как сказано в одной из летописей, «князь великий Андрей Юрьевич приде ис Киива на великое княжение и отселе бысть великое княжение в Володимере». [14]

Возможно, эта запись выразила более позднее осмысление совершившегося, и общепризнанным, «официальным» великим князем Руси, правящим уже не в Киеве, но во Владимире, стал не сам Андрей, а его младший брат и преемник Всеволод Большое Гнездо, чье правление во Владимире началось в 1176 году. Но по существу эта запись верно оценивает событие.

Вглядываясь в ход русской истории, мы видим, что великие или подлинно выдающиеся государственные деятели X–XI веков – Ольга, Святослав, Владимир Святой, Ярослав – нераздельно связаны с Киевом. Следующий крупнейший правитель, Владимир Мономах, закладывает первый камень новой, северо-восточной Руси. А его действительно выдающиеся преемники – Андрей Боголюбский, его брат Всеволод Большое Гнездо, Благоверный Александр Невский (внук Всеволода) – это уже деятели Владимирской, а не Киевской Руси.

Но вполне понятно, что во Владимирскую Русь переместились отнюдь не только князья и их ближайшее окружение. Дело шло о самом широком, поистине народном переселении. Это с полной очевидностью выразилось, например, в переносе во Владимирскую Русь целого ряда названий городов и даже рек (что является своего рода исключительным фактом в истории и свидетельствует с несомненностью о «массовом» переселении). Едва ли не первым осмыслил эти явления В.О. Ключевский. Приведя дошедшие до нас гордые слова Андрея Боголюбского о Владимирской Руси, которую он «городами и селами великими населил и многолюдной учинил», Ключевский ставит вопрос о том, «откуда шло население, наполнявшее эти новые суздальские (то есть, иначе говоря, владимирские. – В.К.) города и великие села», и говорит следующее:

«Надобно вслушаться в названия новых суздальских городов: Переяславль, Звенигород, Стародуб, Вышгород, Галич, – все это южнорусские названия, которые мелькают чуть ли не на каждой странице старой киевской летописи… Имена киевских речек Лыбеди и Почайны встречаются в Рязани, во Владимире-на-Клязьме, в Нижнем Новгороде. Известна речка Ирпень в Киевской земле… Ирпенью называется и приток Клязьмы во Владимирском уезде… В древней Руси известны были три Переяславля: Южный, или Русский… Переяславль Рязанский (нынешняя Рязань) и Переяславль Залесский… Каждый из этих трех одноименных городов стоит на реке Трубеже. Это перенесение южнорусской географической номенклатуры на отдаленный суздальский Север было делом переселенцев, приходивших сюда с Киевского Юга… Наконец, встречаем еще одно указание на то же направление колонизации… в народной русской поэзии. Известно, что цикл былин о могучих богатырях Владимирова времени сложился на юге, но теперь там не помнят этих былин и давно позабыли о Владимировых богатырях… Зато богатырские былины с удивительною свежестью сохранились на далеком севере… О Владимировых богатырях помнят и в центральной Великороссии. Как могло случиться, что народный исторический эпос расцвел там, где не был посеян, и пропал там, где вырос? Очевидно… эти поэтические сказания перешли вместе с тем самым населением, которое их сложило…»

В.О. Ключевский обращает внимание и на тот факт, что уже «Юрий Долгорукий, начав строить новые города в своей Суздальской волости, заселял их, собирая людей отовсюду и давая им «немалую ссуду»…». [15] Собственно говоря, перемещение русского могущества во Владимиро-Суздальскую землю с полной ясностью выражено в уже приведенном выше обращении к Всеволоду Большое Гнездо из «Слова о полку Игореве»: в 1185 году, то есть всего через тридцать лет после утверждения Андрея Боголюбского во Владимире, именно в этой земле была сосредоточена, согласно поэтическим образам «Слова», главная русская сила, могущая «Волгу расплескать», а «Дон вычерпать».

Нельзя усомниться и в том, что во Владимирскую Русь переселялись из Киевской люди наиболее деятельные и, пользуясь современным определением, культурные. Об этом, безусловно, свидетельствуют уже хотя бы те великолепные храмы, которые были воздвигнуты за краткий срок начиная с середины XII века во Владимире и рядом, на Нерли, в Переяславле Новом (как его нередко в те времена называли), Юрьеве-Польском (город, основанный в честь своего небесного покровителя Юрием Долгоруким) и Суздале. Но вернемся к вопросу о причинах этого перемещения центра Руси во Владимир.

Как уже было сказано, оно, переселение, реально совершилось именно тогда, когда набеги степняков на Южную Русь почти полностью прекратились (и возобновились и нарастали именно по мере того, как основные силы Руси перетекали во Владимирскую землю). Вообще (об этом также шла речь выше) к 1120-м годам половцы оказались совершенно бессильными в борьбе с Киевской Русью и значительная часть их даже удалилась на Кавказ. В содержательной работе А.И. Попова отмечено «несомненно, верное указание летописи на то, что в первой четверти XII века половцы были почти полностью вытеснены русскими за пределы этих (южнорусских. – В.К.) степей». [16] Речь идет при этом о «воинственных» половцах; «мирная» же их часть уже как бы вошла тогда в состав Руси. Поэтому популярное, как это ни странно, и до сих пор объяснение переноса столицы Руси на север половецкой опасностью лишено сколько-нибудь серьезных оснований.

Есть и гораздо более масштабное истолкование ухода Руси подальше от степи: предчувствие монгольского нашествия, которое началось через сто тридцать лет после того, как Владимир Мономах приступил к закладке фундамента Владимирской Руси, и спустя восемьдесят лет после того, как Андрей Боголюбский перенес центр Руси из Киева во Владимир. И хотя приход неведомых до того монголов был, как известно из многих источников, полнейшей неожиданностью для современников, в этом толковании, пусть даже не лишенном мистического оттенка, есть свой смысл, но смысл, раскрывающийся только во всей целостности истории Руси. Исходя из знаменитого шлегелевского определения историка как пророка, обращенного вспять, есть все основания утверждать, что, если бы главная мощь Руси осталась ко времени монгольского нашествия вблизи степи, судьба государства и культуры была бы, без сомнения, существенно иной и, возможно, вообще не создалась бы великая держава по имени Россия…