Борис был не прав - читать онлайн книгу. Автор: Егор Лигачев cтр.№ 19

Таковы основные цели, задачи и программы социалистической перестройки в рамках советского общественного государственного строя.

Сразу же после майских праздников 1985 года, через несколько дней после апрельского Пленума ЦК, мне позвонил Горбачев:

— Егор, я пересаживаюсь в шестой кабинет, а ты перебирайся сюда, во второй. Тебе надо браться за Секретариат, орготдел передадим другому. Подумай — кому.

Вскоре Горбачев вынес этот вопрос на Политбюро, и мне официально поручили вести Секретариат ЦК КПСС, а в отсутствие Генерального секретаря проводить и заседания ПБ. Из шестого подъезда я «переехал» в первый и обосновался на пятом этаже в кабинете № 2, который известен как «кабинет Суслова». Здесь по традиции работали «вторые» — те члены высшего политического руководства, которым поручали вести Секретариат.

И, видимо, самое время вкратце рассказать о той роли, какую раньше играл Секретариат ЦК в жизни партии да и всей страны. Постоянный рабочий орган ЦК, именуемый Секретариатом, был предусмотрен Уставом партии. Он создан для того, чтобы заниматься текущими делами, решать кадровые вопросы и, пожалуй, главное — следить за выполнением решений, принимаемых Политбюро, Пленумами ЦК и съездами КПСС. Говоря попросту, Секретариат — это своего рода оперативный штаб руководства партией. А поскольку в те годы в стране сложилась система партийно-государственного управления, на заседаниях Секретариата рассматривали очень широкий круг проблем, охватывавших все сферы жизни — от идеологии и экономики до культуры, партийного и военного строительства.

Горбачев в заседаниях Секретариата не принимал участия. Но нередко собирал секретарей ЦК для обмена мнениями по актуальным проблемам. Мы с ним с самого начала завели такой порядок: Генеральный секретарь знакомился с планом работы Секретариата, который составляли на полгода, вносил дополнения, замечания. План этот формировался снизу, по предложениям отделов ЦК. Но каждый раз первичных предложений набиралось от 70 до 80, «переварить» их, конечно, не представлялось возможным, а потому многие вопросы отсекались. После согласования с Горбачевым и утверждения его Секретариатом план становился руководством к действию, Секретариат собирался на Старой площади — за редким исключением — каждый вторник, в 16 часов. Накануне я, как правило, информировал Михаила Сергеевича о повестке очередного заседания и всегда — подчеркиваю, всегда! — докладывал Генсеку после заседания. Обычно по телефону, но по важным вопросам в его кабинете лично. Таким образом, Горбачев был полностью в курсе секретариатских дел. При этом по его реакции я чувствовал, что он получает информацию о заседаниях Секретариата не только от меня.

Это я считал нормальным. И в данной связи замечу, что вопрос об информированности Генерального секретаря да и других членов высшего политического руководства был не такой уж простой.

Он состоял из двух частей.

Первая — тот постоянный набор справок, сводок, бюллетеней, обзоров, аналитических докладов и прочих служебных, секретных документов, которые направляли в Политбюро и Генсеку такие ведомства, как Минобороны, МИД, КГБ, МВД, Госкомстат, ТАСС. Сюда же относится информация от местных партийных комитетов. Члены высшего политического руководства должны быть информированы по всем внутренним и международным вопросам, без этого немыслим сам процесс принятия ответственных решений. И скажу откровенно, специальные службы, питающие руководство текущей и аналитической информацией, издавна были поставлены у нас неплохо.

Думаю, понятно и то, что ранг руководителя определяет объем и доверительность поступающей к нему информации: чем выше, тем она разнообразнее и глубже. У меня, например, на чтение такого рода документов ежедневно уходило более двух часов. Зато я представлял себе всю совокупность происходивших в стране и мире процессов, что позволяло не только откликаться на злободневные события, но и прогнозировать общее развитие ситуации.

Все положенные мне справочные материалы я просил присылать и в дни отпуска. Это представлялось важным по той причине, что их непрерывное «отслеживание» помогало лучше улавливать тенденции развития, давало мне возможность после отпуска сразу же, без раскачки, «врубиться» в дело. У меня, как у члена Политбюро, были помощники: Роман Михайлович Романов и Валерий Николаевич Шарков. Весьма образованные люди, с глубоким знанием жизни, прошедшие многие ступени партийной и экономической деятельности. Мы были и остались единомышленниками. И, наконец, не могу не сказать о таком важнейшем источнике фактов и непосредственных наблюдений, какими являются поездки по стране. Начиная с 1985 года я побывал почти в восьмидесяти командировках — это своего рода рекорд среди членов ПБ.

Поездки по стране я считал очень важной частью своей работы, дающей возможность лично участвовать в реализации партийных решений, а также получать информацию о настроении людей, как говорится, из первых рук. Бывали такие периоды, когда обстоятельства задерживали в Москве дольше обычного, и я начинал тяготиться оторванностью от живой жизни. Ведь в столице настрой порою решительно отличается от умонастроений, царящих в других регионах страны. Скажу откровенно, после каждой поездки, после встреч с людьми на местах я возвращался в Москву словно обновленный, с зарядом бодрости. Хотя темп командировок всегда был высоким, хотя и физической усталости хватало, но в поездках по стране я как бы отдыхал душой, после них чувствовал себя более уверенным в политике. Вот что, помимо прочего, означали для меня поездки по стране.

* * *

Вспоминаю об этом неспроста. Примерно со второй половины 1987 года постепенно начали вырисовываться мои разногласия с некоторыми членами высшего политического руководства. Порой они носили частный характер, иногда затрагивали вопросы принципиальные. Но все больше и больше касались оценки текущих и завтрашних социально-экономических процессов. Не вдаваясь сейчас в суть этих разногласий, скажу, что, на мой взгляд, они нередко возникали из-за неполноты представлений о происходящем в стране. Некоторые члены Политбюро досконально изучали «свою» информацию — по вопросам, непосредственно входившим в. круг их обязанностей, а остальную проглядывали лишь мельком. Это чувствовалось на заседаниях Политбюро и Секретариата.

В частности, Яковлев, занимавшийся сначала идеологией, а затем международной политикой, явно «плавал» при обсуждении крупных хозяйственных дел. Известно, что на заводах, на стройках и в селе — там, где вершится реальная экономика, — он практически не бывал, не знал, как преломляются в жизни хозяйственные новшества, да и не стремился познать. Зато при выработке главных направлений экономической политики Яковлев был чрезвычайно активен. Но из-за явно недостаточного внимания к реальным процессам, протекающим в конкретной экономике, его суждения нередко страдали кабинетной умозрительностью и радикализмом.

В данном случае я делаю особый акцент на слове «радикализм», ибо — при верно выбранной стратегии — именно оно определило, по моему глубокому убеждению, трагически неверную тактику экономических нововведений. Но об этом — позже.