Хрущев убил Сталина дважды - читать онлайн книгу. Автор: Энвер Ходжа cтр.№ 45

Страница

Это была последняя беседа с этими ренегатами, которые еще прикидывались марксистами. Мы ни на йоту не отошли от своей позиции, мы ничего не изменили и не смягчили в нашей речи.

* * *

Яне стану распространяться о содержании речи, с которой я выступил в Москве от имени нашего Центрального Комитета, ибо она опубликована, а взгляды нашей партии на поставленные нами проблемы теперь уже всемирно известны. Мне хотелось бы лишь указать на то, как прореагировали последователи Хрущева, прослушав наши выпады против их патрона. Гомулка, Деж, Ибаррури, Али Ята, Багдаш и многие другие поднимались на трибуну и соревновались в своем усердии мстить тем, кто «поднял руку на партию-мать». Было и трагично и смешно смотреть, как эти люди, выдававшие себя за политиков и руководителей, у которых «ума палата», поступали, как наймиты, как заведенные и связанные за кулисами марионетки.

В перерыве между заседаниями ко мне подходит Тодор Живков. У него тряслись губы и подбородок.

— Поговорим, брат, — говорит он мне.

— С кем? — спросил я. — Я выступил, вы слушали. Полагаю, что вас кто-то подослал, не Хрущев ли? Мне нечего беседовать с вами, поднимитесь на трибуну и говорите.

Он стал бледным как полотно и сказал:

— Обязательно поднимусь и дам вам ответ.

Когда мы выходили из Георгиевского зала, чтобы уехать в резиденцию, Антон Югов у самого верха лестниц взволнованно спросил нас:

— Куда ведет вас этот путь, братья?

— Вас куда ведет путь Хрущева, а мы идем и всегда будем идти по пути Ленина, — ответили мы ему.

Он опустил голову, и мы расстались, не подав ему руку.

После нашего выступления Мехмет и я покинули резиденцию, в которой нас разместили, и поехали в посольство, где мы пробыли все время нашего пребывания в Москве. Когда мы покидали их резиденцию, советский офицер госбезопасности конфиденциально сказал товарищу Хюсни: «Товарищ Энвер правильно поступил, что ушел отсюда, ибо здесь его жизнь была в большой опасности».

Хрущевцы были готовы на все, так что мы приняли нужные меры. Мы разослали работников нашего посольства и помощников нашей делегации по магазинам запастись продовольствием. Когда настало время нашего отъезда, мы отказались отправиться на самолете, ибо «несчастный случай» мог легче произойти. Хюсни и Рамиз остались еще в Москве, они должны были подписать заявление, тогда как мы с Мехметом поездом уехали из Советского Союза, совершенно не принимая пищи от их рук. Мы прибыли в Австрию, а оттуда поездом через Италию доехали до Бари, потом на нашем самолете вернулись в Тирану живы-здоровы и пошли прямо на прием, устроенный по случаю праздников 28–29 ноября. Наша радость была велика, ибо задачу, возложенную на нас партией, мы выполнили успешно, с марксистско-ленинской решимостью. К тому же и приглашенные, товарищи по оружию, рабочие, офицеры, кооперативисты, мужчины и женщины, стар и млад — все были охвачены энтузиазмом и демонстрировали тесное единство, как всегда, и тем более в эти трудные дни…

После московского Совещания наши отношения с Советским Союзом и с московскими ревизионистами продолжали ухудшаться, покуда они полностью не порвали эти отношения в одностороннем порядке.

На последней встрече, которую имели в Москве с Мехметом и Хюсни, 25 ноября, Микоян, Косыгин и Козлов открыто прибегли к угрозам. Микоян сказал им: «Вы и дня не можете прожить без экономической помощи с нашей стороны и со стороны других стран лагеря социализма». «Мы готовы затянуть ремень, питаться травой, — ответили им Мехмет и Хюсни, — но вам не подчинимся; вам не поставить нас на колени». Ревизионисты полагали, что искренняя любовь нашей партии и нашего народа к Советскому Союзу сыграет роль в пользу ревизионистов Москвы, они надеялись, что наши многочисленные кадры, которые учились в Советском Союзе, превратятся в сплоченный раскольнический блок в партии против руководства. Эту мысль Микоян высказал словами: «Когда Партия труда узнает о вашем поведении, она встанет против вас». «Просим вас присутствовать на каком-либо из собраний в нашей партии, когда мы будем обсуждать эти проблемы, — сказал ему Мехмет, — и вы увидите, каково единство нашей партии, какова ее сплоченность вокруг своего руководства».

Ревизионисты угрожали нам не только на словах. Они перешли к действиям.

Яблоком раздора стала Влёрская база. Не было никакого сомнения в том, что база была наша. По официальному, четко сформулированному и подписанному обоими правительствами соглашению, в котором не было места никакой двусмысленности, Влёрская база принадлежала Албании и одновременно должна была служить и защите социалистического лагеря. Советский Союз, указывалось в соглашении, должен предоставить 12 подводных лодок и несколько вспомогательных судов. Мы должны были подготовить кадры и подготовили их, должны были принять и уже приняли корабли, а также и четыре подводные лодки. Наши экипажи были готовы принять и восемь остальных подводных лодок.

Но уже возникли идеологические разногласия между обеими партиями, и невозможно было, чтобы Хрущев не отражал их в таком невралгическом пункте, как Влёрская военно-морская база. Он и его люди намеревались извратить достигнутое официальное соглашение, преследуя две цели: во-первых, оказывать на нас давление, чтобы подчинить нас, и, во-вторых, в случае неповиновения с нашей стороны они попытались бы завладеть базой, чтобы иметь ее в качестве мощного исходного пункта для захвата всей Албании.

Хрущевцы прекратили все виды снабжения базы, предусмотренные достигнутым соглашением; в одностороннем порядке были приостановлены все начатые работы, усилились провокации и шантаж. Этой яростной антиалбанской и антисоциалистической деятельностью руководили работники советского посольства в Тиране, как и главный представитель главного командования вооруженных сил Варшавского Договора, генерал Андреев. Бесстыдство и цинизм дошли до того, что Андреев направил Председателю Совета Министров Народной Республики Албании ноту, в которой он жаловался, что албанцы «совершают непристойные поступки на базе». Но что это за «поступки»? «Такой-то албанский матрос бросил на борт советского корабля окурок», «мальчишки Дуката говорят советским детям: «убирайтесь домой»», «албанский официант одного клуба сказал нашему офицеру: «хозяин здесь я, а не ты»» и т. д. Генерал Андреев жаловался Председателю Совета Министров албанского государства даже на то, что какой-то неизвестный мальчишка тайком нагадил у здания советских военных!

С возмущением и по праву один наш офицер дал Андрееву заслуженный отпор.

— Зачем, товарищ генерал, — сказал он ему, — не поднимаете ключевые проблемы, а занимаетесь такими мелочами, которые не относятся к компетенциям даже командиров кораблей, а входят в круг обязанностей мичманов и руководителей организаций Демократического фронта городских кварталов?!

Мы бдительно и в то же время хладнокровно следили за развитием ситуации и постоянно наказывали нашим товарищам проявлять осмотрительность, терпение, но ни в коем случае не подчиняться и не подаваться на провокации агентов Хрущева.

Страница