Антисталинская подлость - читать онлайн книгу. Автор: Гровер Ферр cтр.№ 51

Современные обозреватели оценивают и внешнюю, и внутреннюю политику Хрущева как резкое отступление от той, что ранее отождествлялась с именем Сталина. В сущности, политические перемены (правда, совсем иные, но в чем-то созвучные с теми, что позднее инициировал или поддерживал Хрущев) начались сразу после смерти Сталина, когда будущий Первый секретарь ЦК занимал не самое влиятельное положение в Президиуме. [294] Среди «реформ», шедших вразрез с долголетней политикой Сталина, как правило, называют:][181

— поворот к рыночно-ориентированной экономике;

— смещение экономических акцентов с тяжелой промышленности и производства средств производства в сторону товаров народного потребления;

— отход от классической марксистско-ленинской концепции о том, что, пока существует империализм, войны с ним неизбежны; переход в международных делах к политике уклонения любой ценой от прямых вооруженных столкновений с империалистическими державами;

— отречение от признания авангардной роли рабочего класса в социальных революциях ради укрепления союза с другими классами;

— введение в оборот новых тезисов о возможности победы над капитализмом с помощью «мирного соревнования» и о переходе к социализму без революций парламентским путём;

— отрицание сталинского положения о движении к коммунизму через более высокие стадии социализма.

Без коренных перемен в советском обществе и внутри КПСС [295] Хрущев никогда бы не смог прийти к власти, задумать и подготовить «закрытый доклад», выступить с ним с трибуны XX съезда и добиться признания и успеха.

Хрущев — заговорщик?

В другой своей работе Жуков подчеркивает: похоже, именно первые секретари, возглавляемые Робертом Эйхе, положили начало массовым репрессиям 1937—1938 годов. [296] Хрущев тоже был первым секретарем и принимал активное участие в проведении крупномасштабных репрессий, в том числе казней десятков тысяч людей.][182

Большая часть секретарей оказалась на скамье подсудимых и получила расстрельные приговоры. Одни, как, к примеру, Кабаков, были осуждены за участие в заговоре. Другие, как Постышев (по крайней мере на первых порах), обвинялись в массовых необоснованных репрессиях членов партии. Надо полагать, Эйхе входил в ту же самую группировку. Впоследствии многие из секретарей предстали перед судом как руководители собственных заговоров. А Хрущев не только каким-то чудом избежал обвинений в 1937—1938 годах, но даже получил повышение по партийной линии.

Могло ли быть так, что Хрущев тоже состоял в заговоре, но как один из соучастников высшего ранга так и остался неразоблаченным? По понятным причинам, представить доказательства этой гипотезы практически невозможно. Однако именно она могла бы наилучшим образом объяснить и логически связать все имеющиеся свидетельства.

«Закрытый доклад» Хрущева то и дело представляют как подготовительный шаг к реабилитации Бухарина. И действительно, некоторые из подсудимых «бухаринского» процесса 1938 года были реабилитированы вскоре после XX съезда. Поэтому разумно, чтобы Бухарин тоже оказался в их числе. Но получилось иначе. Годы спустя Хрущев писал в воспоминаниях, что, как ни хотелось ему реабилитировать Бухарина, этим намерениям не суждено было осуществиться из-за противодействия руководителей некоторых зарубежных компартий. Как отмечал Микоян, документ на реабилитацию Бухарина был подготовлен и подписан, но в последний момент Хрущев пошел на попятную. [297]

Почему среди подсудимых всех трех московских показательных процессов Хрущев особенно настаивал на реабилитации Бухарина? Все, по-видимому, объясняется стойкой преданностью, какую в сравнении с другими Хрущев испытывал по отношению к Бухарину. Возможно, речь шла только о приверженности к идеям бухаринизма. Но такое объяснение не единственное.

Начиная с хрущевских времен, но особенно после проведенной при Горбачеве формальной реабилитации Бухарина в ][183 1988 году его «невиновность» стала считаться сама собой разумеющейся. Но как показано в публикации, подготовленной автором этих строк вместе с коллегой из России, для утверждений такого рода нет достаточных оснований. [298] Имеющиеся свидетельства — лишь малая часть того, чем советские власти располагали в 1930-е годы,— убедительно указывают на Бухарина как на соучастника крупномасштабного антиправительственного заговора.

Предложенный подход подразумевает правдивость показаний Бухарина, с которыми он выступил на процессе 1938 года. Но, как известно, всю правду он не сказал и тогда. Как подметил Дж. Гетти, Бухарин категорически отказывался признавать что-либо, но лишь до тех пор, пока показания не стал давать арестованный Тухачевский. Последнее, по-видимому, стало известно Бухарину, и лишь тогда имя маршала появилось в его признаниях.

Есть свидетельства, что Бухарин знал имена других заговорщиков, но о некоторых из них не проронил ни слова ни на следствии, ни в суде. По словам Фриновского, среди прочих там фигурировал и Ежов. [299] Все это выглядит очень правдоподобно, учитывая имеющиеся в нашем распоряжении сведения о Ежове. Мог ли среди известных Бухарину лиц быть Хрущев? Если да, то только в случае принадлежности последнего к самым высокопоставленным руководителям заговора, а потому наиболее законспирированным.

Из того, что известно сегодня, следует: Хрущев был одним из организаторов массовых репрессий,— возможно, даже самым крупным из всех за исключением самого Ежова и его подручных, а также, вероятно, Эйхе. [300] Одно из объяснений, по-видимому, кроется в том, что, находясь в должности первого секретаря, Хрущев в 1937—1938 годах стоял во главе московского городского и областного комитетов ВКП(б), а затем — большевистской организации Украинской ССР. Словом, в обоих случаях ему довелось руководить партийно-хозяйствен][184ными делами многонаселенных и исключительных по своему значению регионов. Поскольку заговор созрел внутри самой партии (во всяком случае таковы подозрения об истоках его возникновения), естественно было бы считать, что он пустил крепкие корни именно в Москве, тогда как на Украине его подпитывали националистически ориентированные оппозиционные течения.