Два ледокола. Другая история Второй мировой - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Новоженов cтр.№ 60

«…тягостность труда мешает крестьянину повышать производительность труда, и он при повышении цен на свою продукцию предпочитает свертывать производство. Для преодоления этого закона требуется механизация сельхозтруда».

Мало того, тем, кто всерьез хочет понять особенности сельскохозяйственного производства в России, необходимо знать и еще один закон, из которого и проистекает закон Чаянова. Это закон Леонида Васильевича Милова.

Все дело в том, что сельское хозяйство России подчиняется законам, которые не ведомы Западу.

Закон Леонида Васильевича Милова звучит так:

«Вследствие очень короткого лета напряженность полевых работ в сельском хозяйстве России очень велика, вследствие чего тягостность сельскохозяйственного труда летом в России чрезмерна».

Действительно, крестьянский труд в России характеризуется резкой неравномерностью: резко избыточной тягостностью летом и малой интенсивностью зимой.

Доктор Наум Ясный (Naum Jasny), автор фундаментального труда «Обобществленное сельское хозяйство СССР» (Socialized Agriculture of the U.S.S.R.), продемонстрировал, насколько географические и климатические условия ограничивают возможности российской аграрной отрасли.

«Вся Северная и Центральная Россия непригодна для выращивания зерновых из-за морозов, а значительная часть южных районов — из-за недостаточного количества осадков. Почвы, если мы возьмем за отправную точку город Астрахань в устье Волги и начнем двигаться к северо-востоку, представляют собой сначала полупустыню, затем их качество улучшается — появляются «каштановые» (темно-бурые) почвы и плодородный чернозем, но после этого идут бедные подзолистые почвы.

Российская Черноземная зона по площади не имеет равных в мире, однако большая ее часть расположена севернее 45 параллели (на которой находится Бангор, штат Мэн), — это означает, что урожайность здесь значительно ниже, чем у аналогичных почв на американском Среднем Западе — в «зерновом поясе» США.

Сравнение с США наглядно демонстрирует основополагающие географические и климатические проблемы России. К востоку от Солт-Лейк-Сити (по температуре и влажности климат в этом городе сравним с Астраханью) типы почв в нашей стране точно совпадают с российскими.

Однако здесь есть два важных отличия:

1) в большинстве почвенных зон США климат остается мягким и устойчивым (среднегодовая температура составляет 55 по Фаренгейту), и

2) ближе к побережью Атлантики, где почвы особенно нуждаются в увлажнении, уровень осадков повышается.

В России же на Севере, в зоне неплодородных почв, — средняя температура гораздо ниже, а уровень осадков лишь немного выше.

Таким образом, в США чем беднее почвы, тем благоприятнее становится климат, а в России и почвы и климат ухудшаются одновременно».

С точки зрения сельского хозяйства, Россия «расположена неправильно».

Природно-географический фактор был очень даже действующим и в начале XX века. Важнейшей особенностью сельского хозяйства большей части Российского государства всегда был недостаток времени на проведение всех этих требующих больших затрат энергии работ, необычайно короткий для земледельческих обществ рабочий сезон.

Он длился с половины апреля до половины сентября (а по новому стилю с начала мая до начала октября). В то же время на западе Европы на полях не работали лишь декабрь и январь. Русский же крестьянин имеет на пашенные работы, кроме обмолота зерна, — не более ста дней. И тридцать дней уходит на сенокос.

Проблема усугублялась преобладанием в России малоплодородных почв.

Поэтому для России, если вести нормальное хозяйство, то надо соблюдать железное правило — в кратчайший период страды сосредоточить максимум рабочей силы.

Только в этом случае можно иметь какой-то излишек, избыточный продукт, который может трансформироваться в самые разные виды продукции и потребительские товары.

В таких условиях для получения минимального результата требовалась наибольшая концентрация труда в относительно небольшой отрезок времени.

Отсюда необходимость для российского крестьянина высоких темпов работ, крайнего напряжения сил, удлинения рабочего дня, использования детского труда и труда стариков, невысокая агрокультура, низкая урожайность и низкий в конечном счете объем избыточного продукта сельского производства вплоть до эпохи механизации и машинизации этого вида труда.

В России даже мещанство, то есть жители городов, в очень большой степени было на продовольственном самообеспечении, обращаясь к рынку лишь за продуктами животноводства и полеводства.

Итак, главной проблемой крестьян России был короткий сезон, а следовательно, высокая тягостность сельхозтруда.

Вот поэтому Леонид Милов и был убежден в том, что, если России при уровне урожайности, не обеспеченным Гольфстримом, станет тягаться с Западной и Центральной Европой даже в лучшие романовские годы и при поддержке столыпинскими инициациями, которые все же из переселенных в Сибирь на хутора 15 % крестьян выдали на-гора аж 22 % роста сельхоз производства (1909–1913), так вот… России нужно было бы тогда увеличить посевную площадь в 3,4 раза, то есть пахарь должен обработать не 4,5 десятины, а 15,3 десятины. А мы знаем по трудам Редакционных комиссий, созданных при подготовке реформы 1861 года, что в ходе их работ были сделаны совершенно четкие оценки.

Когда говорили о норме пахоты в 5 десятин на лошадь или на пахаря, то сразу же шли оценки — это богатыри только могут выполнить! Так какие же богатыри должны были пахать из расчета 15 десятин при тогдашней урожайности?

И хотя при жизни Ленина Чаянов был даже членом Коллегии Наркомзема, но до Сталина вопрос механизации сельхозтруда так затронут и не был. Но товарность — не тетка, заставит кого хошь ею заняться…

Знание данных законов позволяет понять как поведение русских крестьян, так и мотивы решений руководителей их государства. Так вот, похоже, что коммунист Сталин эти законы знал, а вот надежда прогрессивного человечества и демократического капитализма Столыпин — нет.

Хотя последнему вроде требовалась Великая Россия, а не великие потрясения…

Статистика упрямо говорит, что с 1861 года по 1914 год, то есть за немалые 53 года, когда и до жирафа должны были дойти преимущества свободы и земельной собственности, из крестьянских общин на хутора удалось вывести не более 14 процентов всех российских крестьян. Конечно, проще сказать, что русский крестьянин туп и ленив и закрыть тему.

А Петра Столыпина устами Никиты Михалкова вести к славе человека — «ИМЯ России» в одноименном ТВ-проекте канала «Россия» конца 2008 года…

Но мы все же присмотримся к «тупости» и «лени» русских, ибо за ними стоят веские причины.

Средняя крестьянская община России во второй половине XIX века — это деревня в 167 душ обоего пола в 25 домов и на площади почти 9 квадратных верст, которые включали и место для этих 25 домов, и все общинные угодья.