Два ледокола. Другая история Второй мировой - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Новоженов cтр.№ 106

Но вот этих подъемных как раз и как всегда не хватает для наведения полного порядка в рядах силовых органов.

У нас всегда так…, сначала подписываем Указ от 24 декабря, где все понятно по бумаге…, а потом по жизни вдруг появляются сплошные овраги… [99]

Я, конечно, понимаю, что и во времена брежневского СССР горела гостиница «Россия», и нянечки в больницах не брезговали подношениями в 50 копеек, о чем поведал своим документальным рассказом «Кляуза» Василий Макарович Шукшин, однако все это тогда было скорее отклонением от нормы, которому в обществе еще можно было противостоять.

Сейчас же все происходящие трагедии и катастрофы в гражданском обществе России есть полная норма, а все наши попытки прийти в чувство и им противостоять — воспринимаются, мягко говоря, как донкихотство….

Министерство Шойгу ноне есть самое востребованное из всех министерств!

И большинство благодарных Гайдару— Чубайсу это прекрасно понимают.

И рады были бы свалить из этой заминированной страны.

Да жаба душит!

Так наладить финансовый поток в свой карман и при таком налоговом разгильдяйстве со стороны государства им более дано нигде! С другой стороны, наша творческая интеллигенция в лице певцов и писателей с Брайтон-бич быстро поняла, что за рубежом ей делать нечего.

Российские валовые сборы от концертов и тиражей книг — не чета американским.

Слов нет — хороши были полуподпольные магнитофонные пленки Любови Успенской, и Вилли Токарева, и Михаила Шуфутинского, и Анатолия Могилевского, доставленные из-за рубежа с ностальгией по Родине, но сейчас все они поют и живут в России, как бы ни комфортно им было работать за ее пределами.

Так что ходить нам всем в обнимку под очередной «Хромой лошадью» на любом из ресторанных корпоративов.

Что, в общем-то, и справедливо.

Если Анатолий Борисович Чубайс возмущенно открестится от всего сказанного выше, что, мол, я путаю божий дар приватизации с яичницей типично русского разгильдяйства на местах, то вот Вам, Анатолий Борисович, самые свежие буковки от самого демократического издания России — «Московского комсомольца», чьи талантливые репортеры по результатам расследования парламентской комиссии привели полемику очевидцев трагедии на Саяно-Шушенской ГЭС, что недавно входило в сферу Вашей профессиональной ответственности.

Из знакомства с Вашим сайтом я вообще понял, что Вы лично и принимали к эксплуатации эту станцию в 2000 году, подписав об этом Акт, «…который Вы не могли не подписать…» [100]

Дабы мой читатель не смущался суммами заработных плат топ-менеджеров этой станции, что наверняка взвились на столь высокий уровень в бытность Чубайса во главе всей энергетики страны, я чуть далее в этой книге постараюсь пояснить их источник:

«…— Вы посмотрите, все виновные в пермской трагедии, что случилась в «Хромой лошади», сидят за решеткой, — горячится председатель комитета «Ступени к жизни» Николай Жолоб.

— У нас бывший директор Саяно-Шушенской ГЭС Николай Неволько переведен на почетную должность эксперта в том же «Русгидро». Мы ведь не зря требовали выплатить всем семьям погибших по 5 миллионов рублей. Именно столько получал в месяц господин Неволько.

Где ныне исполняющий обязанности начальника штаба ГО и ЧСЧиглинцев, начальник службы мониторинга оборудования Матвиенко, начальник службы надежности и техники безопасности Чуричков, которые сразу же после аварии сбежали на машинах со станции?

А главный бухгалтер, что покрывала аффилированные структуры? Все работают на станции, получают хорошую зарплату. Как будто ничего не случилось. Мне говорят: «Они такие же граждане РФ, как вы. Виновных должен определить суд». Задавая жителям Черемушек вопрос «кто виноват?», я все чаще слышала: «Инженеры в этой системе — заложники». Виноваты менеджеры, руководившие станцией. Это они многократно нарушали технологический регламент.

За последние годы вторая турбина по соображениям экономической целесообразности многократно проходила так называемый запретный режим, работала на грани фола. Авария была фактически запрограммирована. Люди пошли вразнос — и техника пошла вразнос.

— Должно сесть все руководство ГЭС, включая начальника турбинного цеха, который принял в марте 2009 года из ремонта в эксплуатацию несбалансированную турбину со ржавыми гайками, с повышенной вибрацией, — говорил один из мастеров, чудом уцелевший при катастрофе.

— Но также ответить должны руководители и специалисты «Русгидро», все эти «топающие» менеджеры, «бизнес-единицы», что непосредственно курировали Саянку.

Они были прекрасно осведомлены о недопустимых вибрациях, но дали отмашку: «Работайте!» Вы поинтересуйтесь, сколько среди них гидротехников? У них в ОАО первым пунктом шло «получение максимальной прибыли». А все инженерно-технические заморочки воспринимались как статьи затрат, снижающие финансовый поток….

Согласен с мастером и один из финансовых специалистов станции:

— Нечего всю вину перекладывать на персонал станции. Там работали грамотные специалисты, которые не могли не заметить повышенной вибрации. Им просто сказали: «А это не ваше дело». Всех слишком гордых и имеющих свое мнение давно с ГЭС выжили.

А где еще работать, живя в поселке гидроэнергетиков? Саянка была полностью лишена самостоятельности. Закупка оборудования, материалов для ремонта, мебели — все шло через Москву…» [101]

Если сие утверждение в статье о зарплате бывшего директора СШ ГЭС правда, то я могу только посочувствовать Николаю Неволько. Его ежемесячные усилия вознаграждались аж в три раза менее, чем усилия главы «Газпрома» Алексея Борисовича Миллера, ибо Алексей Борисович, судя по комментариям в Сети, получал в 2008 году ежемесячно под 15 миллионов рублей, но, я думаю, своим должностным уровнем Миллер вряд ли сейчас дотягивает до уровня главы Правительства бывшего СССР [102] .

Следуя строгой иерархии еще СССРовских времен, Николаю явно недоплачивали. Ведь в 70-х годах сам Председатель Совета Министров СССР получал 1200 рублей в месяц, подчиненный ему министр отрасли, скажем Минэнерго СССР, — около 700 рублей, а вот месячный оклад главы его генерирующего подразделения, говоря современным языком, был тогда никак не меньше 500 рублей… [103]