Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Брюханов cтр.№ 147

Основная масса пострадавших от террора – рядовые представители полиции, жандармерии, армии; много реже – начальники более высокого уровня, вплоть до губернаторов.

Идеологи и пропагандисты террора – Бурцев, Чернов, Гоц, Брешко-Брешковская и пр., так же как и его практические создатели – Гершуни и Азеф (с Зубатовым и Лопухиным за кулисами), несут моральную и политическую ответственность за всю эту массу убитых с обеих сторон. Но практически руководство ПСР большинством боевых действий не управляло.

Среди всей массы террористических актов ничтожная часть совершена по постановлению Центрального или местных комитетов ПСР; таковых было 59 в 1905 году, всего 233 за 1905-1907 годы и только 3 в 1908 году.

Основная масса преступлений совершена новичками, потоком хлынувшими в революционные партии после 9 января 1905 года. Причем партийная принадлежность этих новоявленных революционеров особой роли не играла; партийные программы они понимали весьма своеобразно. Вот, например, известное изречение одного рабочего-большевика, относящееся именно к 1905 году: «У меня был наган, и я чувствовал, что сейчас же с оружием в руках можно начать борьбу за социализм, тогда как меньшевики говорили, что надо сначала дождаться полного развития капитализма» [653] !

Причем и более умеренные меньшевики отнюдь не чурались в эти годы стрельбы – никакое ожидание полного развития капитализма помехой не было!

Легкость применения оружия открыла многим и истину, хорошо известную гангстерам всех времен и народов: оружие – это еще и инструмент скорейшего обогащения. Постепенно не столько убийства сами по себе, а именно экспроприация денег и ценностей становилась основной задачей вооруженных революционеров. Причем добыча средств для революционной деятельности во все большей степени сопровождалась прилипанием награбленного к рукам непосредственных добытчиков. Революционная борьба, таким образом, вырождалась в организованный бандитизм.

Это было понятно всем и обернулось моральным крахом революционного движения, заставив отвернуться от него абсолютное большинство прежних приверженцев. В 1909-1911 годах революционное подполье практически прекратило свое существование.

Руководство всех революционных партий разрывалось между необходимостью морального осуждения бандитизма и выгодой получения своей доли от грабителей. Сначала на темную сторону экспроприации закрывали глаза, потом осуждали ее на словах, не отказываясь от денег, поступавших в партийные кассы, и, наконец, сделали хорошую мину при плохой игре, полностью запретив экспроприации тогда, когда последние неугомонные экспроприаторы были перестреляны, перевешаны или засажены на каторгу.

Ходила молва о том, как выпущенные с каторги Февральской революцией партийные боевики (эсеры, большевики, максималисты, анархисты и прочие) приобретали в провинции в 1917 году дома, магазины, земельные участки. Все это, разумеется, было конфисковано в 1918 году и позже; поистине – экспроприация экспроприаторов!

Всем этим участникам массового террора 1905-1908 годов не хватало ни квалификации, ни организованности, ни технических средств для того, чтобы непосредственно угрожать хорошо охраняемым представителям высших эшелонов власти. С другой стороны, внутри самой ПСР, продолжавшей выступать наиболее организованной террористической силой, Азеф и его соратники твердо стояли за монополию БО ПСР на центральный террор – убийства высших администраторов и членов царской фамилии. Азеф стремился сохранять в своих руках это мощное политическое оружие. Поэтому и перебои в деятельности БО ПСР (вроде «Мукдена» в марте 1905 года) приводили к перерывам в тайной борьбе на верхах государственного управления, в которой решающим аргументом было физическое устранение соперников.

Такие перерывы ставили самого Азефа вне сферы непосредственной борьбы за государственную власть и политическое влияние, а это, конечно, никак не могло его устраивать. К тому же теория о том, что неразоблаченный убийца уже не может отказаться от продолжения своей деятельности, не так уж далека от истины. Во всяком случае, все рассмотренные нами сюжеты это не опровергают.

И в марте-апреле 1905 года Азеф взялся за формирование кадров для предстоящих террористических актов.

Новым кандидатом на роль руководителя среднего уровня (взамен утраченных Швейцера и Боришанского) стал Лев Иванович Зильберберг – однокашник Зензинова по гимназии, двадцатипятилетний студент-недоучка, успевший побывать в сибирской ссылке. Он был математиком-графоманом (пытался решить неразрешимую задачу деления произвольного угла на три равные части с помощью циркуля и линейки), но это свидетельствовало о все же лучшей организации мозгов, чем у большинства обычных неудачников, пришедших к необходимости террористической борьбы. Зильберберг действительно выдвинулся в решительного и толкового руководителя террористических групп.

Несколько человек работало в динамитной мастерской в Швейцарии; среди них – младший брат Азефа Владимир, «честный и порядочный» революционер.

Хуже обстояло дело с кандидатами на роль непосредственных исполнителей террористических актов. Среди эмигрантской молодежи подходящих людей Азеф выловил уже в предыдущие годы. При сложившейся в стране ситуации их следовало теперь искать где-нибудь в Нижнем Новгороде или Саратове, чем Азеф действительно занялся немногим позже.

Впрочем, нашлось двое подходящих и в Женеве. Арон Шпайзман и Маня Школьник, в прошлом – местечковые ремесленники (переплетчик и портниха), были привлечены по делу о нелегальной типографии еще в 1903 году и сосланы в Сибирь, откуда бежали. В Швейцарии эти полуграмотные молодые люди оказались без средств к существованию. Вступление в БО ПСР казалось не худшим выходом в сложившейся ситуации.

Пока наличных сил явно не хватало для серьезного террористического акта. Поэтому было решено начать с малого: обкатать группу на убийстве какой-нибудь достаточно легкой и доступной жертвы. Это была типичная тактика волчьей стаи, обучающей волчат убийству; это было обычаем и бандитских сообществ. Обучать предполагалось в основном Зильберберга; возможная растрата расходуемого материала (в лице Арона и Мани) в расчет не бралась. В качестве подходящей жертвы был выбран (в который раз!) все тот же киевский генерал-губернатор Клейгельс.

Первыми в Россию в апреле 1905 года выехали порознь Школьник и Шпайзман, транспортировавшие динамит. Начало операции сразу ознаменовалось невероятным происшествием. Шпайзман, переезжавший границу с фальшивыми документами, был задержан таможенниками. У него обнаружили револьвер, а в мешочках под одеждой – динамит. Шпайзман объявил, что он фармацевт; в мешочках – камфара, которую он надеялся ввезти беспошлинно, а револьвер, на который он не успел получить разрешения, нужен ему, еврею, для защиты при возможном погроме. Вызванный жандармский офицер составил протокол и отобрал револьвер. После чего Шпайзман заплатил пошлину за камфару (60 рублей) и был впущен в страну со всем грузом динамита.