Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Полторанин cтр.№ 23

А их, идеалов, давно не было и в помине. Это марксисты Плеханов с Ульяновым и догматики в раннем советском правительстве грезили мировой революцией и верили в коммунизм. Начиная со Сталина, поклоны коммунизму приобрели значение ритуала, не больше — обязательного, но несущественного, как восклицание на чих приятеля: «Будь здоров!». Сталин уже не был догматиком и с марксистской теорией обращался вольно, без пиетета. Как вспоминал Милован Джилас, бывший вице-президент Югославии, он сказал однажды Иосипу Броз Тито: «Даже при английской монархии возможен социализм».

Национализация жизнеобеспечивающих отраслей экономики и социальная справедливость — вот, на его взгляд, устойчивая база народного государства. Он считал, что, национализировав часть экономики, Рузвельт построил в Америке полусоциализм и вытащил страну из Великой депрессии. Как державник Сталин заботился об укреплении государства и создании вокруг него пояса безопасности, а идеологическое оформление этого процесса шло по инерции ленинских лозунгов. Диктатор сам был непритязательным в быту и не давал разгуляться чиновникам: власть не должна выделяться!

Еще меньше был марксистом Никита Хрущев. Но по другим причинам. Марксизм для него был прикрытием собственной непорядочности. В довоенные годы — он один из самых заметных активистов репрессий. По подсчетам доктора исторических наук М.Качанова, в 1935–1938 годах Хрущев подписал около 160 тысяч смертных обвинений в Москве и Киеве («ЛГ» № 48 Об г.) А должность руководителя государства использовал для очистки своего окровавленного мундира, фальсифицируя историю и спекулируя марксистскими постулатами. Он под корень вырубил в стране частный сектор («Коммунизм накормит всех»?), подтолкнул наступление дефицита, но процесс огораживания номенклатуры особыми льготами еще сдерживал. Хотя из-за расхождения слова и дела блеск власти стал тускнеть в глазах общества.

Тотальное огораживание и чиновничью вольницу, как я упоминал, разрешил генсек Брежнев. По натуре своей мещанин, он поднял мещанство в номенклатурной среде до уровня нормы жизни. Мир переживал потребительский бум, глобальная война уже невозможна — взаимное сдерживание ядерным паритетом. Никто не хотел сгорать в атомной топке. Но надо было говорить о природных напастях, чтобы народ не требовал большего. И надо было зудеть по-прежнему людям о коммунизме — пусть надеются, как раньше, на завтра. А при этом надо было обустраивать собственное благополучие. И власть начала жить по своим особым законам, все дальше отдаляясь от общёства.

Уже выросло в этой власти новое поколение, которое с молоком матери — номенклатуры впитало в себя принцип бытия: Богу — богово, кесарю — кесарево. К черту равенство перед законом! Оно тяготилось своим двойственным положением в закрытой стране: все у него в руках, а за бугор с собой ничего не возьмешь. И тут произошло явление Михаила Сергеевича — все ограничительные загородки для чиновников он срезал либеральной пилой. Человека в рамках приличия держат вера или страх. Первого у них не было, а от второго они освобождались. Идейная, Да и моральная деградация власти достигла высокого уровня.

Людям из этой власти надоела боязнь потерять статус, а с ним и все блага. Надоело прятать лишние брюлики жен от глаз контролеров. Хотелось роскоши — открытой, наглой. При сохранении державы не утянешь лишнего за рубеж — возьмут за штаны. Система слежки и контроля отлажена. И надо порушить державу вместе с этой системой, чтобы в неразберихе сепаратизма и дележа территорий народы СССР еще долго таскали друг друга за волосы. Сразу они не побегут с ледорубами за предавшими их чиновниками, а потом время покажет.

Только с каким капиталом давать прощальный гудок единству державы? Это главный вопрос и это должно быть тайной из тайн. Трудно определить персональные доли, на которые они рассчитывали или которые получили — многие документы уничтожены, а кое-что, очевидно, лежит в тайниках ФСБ. Но и осталось немало следов — по ним видны направления подпольной работы.

Как раз в 89-м началась активная фаза вывоза капитала из нашей страны. Ожили даже те каналы, которые были налажены Комитетом госбезопасности прежде, но по тем или иным причинам дремали. Еще в 1969 году решением Политбюро № П111/162 («Особая папка») был создан Международный фонд помощи левым рабочим движениям. Долевой взнос КПСС составил 14 миллионов долларов, а годовые взносы колебались в пределах 16–17 миллионов. В 89-м эта сумма почти удвоилась. Дополнительно валюта шла по адресным назначениям — якобы на покупки типографий, телеоборудования, спецтехники для товарищей по идеологическим битвам. Битв уже не было, товарищи, преданные перестройкой, сложили оружие, а деньги шли. Куда? Отчетов КГБ не представлял и даже шутил иногда по этому поводу.

Ирландской республиканской армии (ИРА) было выделено несколько миллионов долларов. Договорились, что спустят контейнер с ними на плотике в назначенном месте, когда советское судно будет проходить у берегов Великобритании. Ирландцы ждали, корабль прошел, но никакого плотика не было. «Ищите лучше!» — ответили им из КГБ на запрос. Наверно, до сих пор ищут, а деньги превратились где-нибудь в виллу на Лазурном берегу.

По отработанной схеме сливал за рубеж богатство страны и Совмин. Вот он распорядился выдать Госбанку СССР 50 тонн чистого золота. Гохран передал это золото Госбанку, а через трое суток возвратил в Совмин экземпляр его распоряжения. Все, следы вроде бы замели. Госбанк передал это золото во Внешэкономбанк СССР. Безо всяких сопроводиловок (опять для того, чтобы не наследить). Курьеры с мандатами КГБ вывезли золото за рубеж и положили в хранилища совзагранбанков-филиалов Внешэкономбанка — в Лондоне, Париже, Женеве и Сингапуре. Официальная «крыша» операции — закупка продуктов питания для тех же шахтеров. Но в страну вернулось несколько мелких партий туалетного мыла.

А где же наше золото высочайшей пробы? Тю-тю! Оно уже продано ювелирным фирмам, а деньги положены на анонимные счета определенных людей. Тех людей, которые морочили нам головы о светлом будущем советского человека, а кое-кто морочит и сегодня. Счета находились под контролем у ЦРУ, и справки по ним контора давала только своему президенту. А уже президент США с этими справками на руках продавливал интересы своей империи и подлинных хозяев ее и всего мира — Нью-Йоркской финансовой камарильи. В начале сентября 90-го супербанкир Леопольд Ротшильд обратился к Горбачеву с «личным и конфиденциальным» посланием из Лондона, где якобы сожалел об ухудшении советской экономики. И откровенно косил под дурачка, предлагая раздеться догола: их «банкам требуется больше информации о золотом запасе Советского Союза и о масштабах его использования в последнее время». Хотя на Западе и без того многое знали. Как меня просветили специалисты, по описанной мной схеме с 89-го по 91-й ушло из страны около двух тысяч тонн золота.

Кто не помнит пустые магазины той поры, которые вроде бы должны были трещать от изобилия за проданный драгметалл! А рыжковский Совмин уже шел дальше. Совсекретным распоряжением («Особая папка») он установил специальный (не для всех) курс валюты: одним продавать доллар за 6 рублей 26 копеек, а управделами ЦК — за 62 копейки. Эмиссия позволяла дельцам от власти брать рубли в Госбанке без счета и обменивать на валюту. Миллиарды долларов ушли за границу, а вместо них в подвалы Гохрана свалили советские «фантики».