Ленин-Сталин. Технология невозможного - читать онлайн книгу. Автор: Елена Прудникова cтр.№ 110

Вечером 28 октября состоялось тайное заседание, на котором был выработан окончательный план восстания. В первую очередь мятежники собирались захватить телефонную станцию и Михайловский манеж, тот самый, где стояли броневики. Этим должны были заняться юнкера Николаевского военного училища, которое располагалось в Инженерном замке — оттуда и до телефонной станции, и до Манежа совсем недалеко. Павловское и Владимирское училища должны были захватить Петропавловскую крепость. Затем вместе с ударниками, расквартированными во дворце Кшесинской, им предстояло, согласно плану взять Смольный.

Однако восставшим не повезло. Один из руководителей, член ЦК партии эсеров Брудерер, был задержан красногвардейским патрулем. При обыске у него нашли документы, по которым быстро установили, что готовится мятеж, а также какие части должны принять в нем участие [199] . ВРК успел вовремя предупредить районные советы, воинские части и заводы и даже частично подготовиться к удару. Такова официальная версия — но Джону Риду, например, «один знакомый журналист» ещё накануне вечером под строжайшим секретом поведал, что выступление начнется в полночь. А коль скоро о грядущем мятеже знали журналисты, то уж наверное, знали и большевики.

Ну, не в полночь, допустим… но в 2 часа ночи Полковников отдал следующий приказ по Петроградскому гарнизону:

«По поручению „Всероссийского комитета спасения родины и революции“ я вступил в командование войсками спасения.

Приказываю:

1) Никаких приказаний Военно-революционного комитета большевистского не исполнять.

2) Комиссаров Военно-революционного комитета во всех частях гарнизона арестовать и направить в пункты, которые будут указаны дополнительно.

3) Немедленно прислать от каждой отдельной части по одному представителю в Николаевское военное училище (Инженерный замок).

4) Все, не исполнившие этот приказ, будут считаться врагами родины и изменниками делу революции» [200] .

Трудно сказать, был ли этот приказ разослан всем частям гарнизона, или же только своим, но практически сразу на улицах появились юнкера, которые стали ловить и обезоруживать красногвардейские патрули.

В 4 часа ночи Николаевское училище подняли и выстроили во дворе, выдали боевые патроны. Какой-то полковник произнес короткую речь, сказав, что к 11 часам в город войдут войска Керенского, а до тех пор надо захватить Михайловский манеж и телефонную станцию. И то, и другое взяли без труда — правда, овчинка едва ли стоила выделки, ибо исправными в манеже оказались всего лишь пять броневиков.

В 8.30 утра, после того, как были выключены телефоны Смольного, в воинские части поступил еще один приказ:

«29 октября войсками „комитета спасения родины и революции“ освобождены все юнкерские училища и казачьи части; занят Михайловский манеж, захвачены броневые и орудийные автомобили, занята телефонная станция и стягиваются силы для занятия оказавшихся благодаря принятым мерам совершенно изолированными Петропавловской крепости и Смольного института — последних убежищ большевиков. Предлагаем сохранить полнейшее спокойствие, оказывая всемерную поддержку комиссарам и офицерам, исполняющим боевые приказы командующего армией „спасения родины и революции“ полковника Полковникова и его помощника подполковника Краковецкого, арестовывая всех комиссаров так называемого Военно-революционного комитета. Всем воинским частям, опомнившимся от угара большевистской авантюры и желающим послужить делу революции и свободы, приказываю немедленно стягиваться в Николаевское инженерное училище; всякое промедление будет рассматриваться как измена революции и повлечет за собой принятие самых решительных мер».

Подписали воззвание председатель Совета республики эсер Авксентьев, председатель «Комитета спасения» эсер Гоц, комиссар комитета Синани и член ЦК эсеровской партии Броун, тем самым торжественно расписавшись, какая именно партия является автором мятежа.

Правда, деятели «комитета» немножко исказили реальное положение дел: к тому времени окружены и изолированы были не Смольный и Петропавловская крепость, а юнкерские училища.

Телефонную станцию осадили матросы, которые устроились за наспех построенными баррикадами посреди Морской улицы, постреливая по окнам. Не трогали только автомобили Красного Креста, курсировавшие между осажденным зданием и городом. Вот очередной автомобиль, покружив для вида по улицам, въехал во двор Михайловского юнкерского училища. По короткому приказу стоявшего посреди двора французского офицера его стали загружать боеприпасами и продовольствием…

По улицам курсировали броневики из расформированного английского бронедивизиона. Когда на Исаакиевской площади матросы с баррикады обстреляли один такой броневик, тот, ничтоже сумняшеся, стал поливать пулеметным огнем уличную толпу. С ним справились — в числе убитых оказался английский офицер.

На подступах к Владимирскому училищу завязался настоящий бой, в котором участвовали красногвардейцы, солдаты Гренадерского резервного полка, огнеметно-химического батальона, пулеметного батальона и моряки школы моторных машинистов. Из Петропавловской крепости прибыли броневик «Ярослав» и два орудия. После того, как начался обстрел, юнкера вывесили белые флаги. Осаждающие, раз такое дело, открыто пошли к училищу — и тут их встретили огнеём.

Обозленные красные части удвоили усилия, и к четырем часам все было кончено. Сгоряча осаждавшие, которые потеряли около ста человек, убили пятерых юнкеров, но остальных все же благополучно доставили по назначению: раненых — в лазареты, а здоровых — в Петропавловскую крепость, несмотря на «военную хитрость», поставившую осажденных вне воинских законов.

(Кстати, это ещё вопрос: были ли юнкера образца 1917 года теми безусыми мальчиками, над печальной судьбой которых столько плакали наши журналисты? Едва ли мальчики смогли бы так грамотно обороняться от солдат и матросов, да и выдать себя за солдат Семеновского полка им было бы затруднительно. Есть у меня одно предположение, которое, кстати, подтверждается фотографией, опубликованной в «Истории Гражданской войны». Подпись под ней гласит: «Юнкера после разгрома дворца Кшесинской в июле 1917 года», а изображена там на заваленной бумагами мраморной лестнице группа вполне взрослых усатых мужиков явно фронтового вида. Предположение же простое: юнкерами именовались все слушатели учебных заведений, готовивших офицеров, в том числе и назначенные к производству нижние чины-фронтовики.)

Впрочем, русский город есть русский город: стрельба была сама по себе, а жизнь — сама по себе. Магазины торговали, трамваи ходили, кинематографы крутили фильмы, даже телефон работал — не соединяли только Смольный и других абонентов-большевиков. Зато «Комитет спасения» исправно переговаривался с юнкерскими училищами и даже с Керенским, сидевшим в Царском Селе. Английские и французские офицеры принимали самое деятельное участие в событиях, формально их не касающихся. У них была своя цель: не допустить выхода России из войны, а с остальным разберемся потом.