Русская Америка: Открыть и продать! - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кремлев cтр.№ 73

С тех пор такие документы появлялись периодически, и если их было меньше, чем могло быть, то тут был ряд причин. И среди них не последнее место занимал саботаж Нессельроде — во-первых, и частые отсутствия в Петербурге американских посланников — во-вторых…

То, о чем написано выше, современникам тех давних событий, причастным к этим событиям, было известно, естественно, лучше, чем автору. Причем у заинтересованных участников событий из РАК времени было мало, и хотя официально провокационная «бумага» Нессельроде в июле 1824 года была еще в МИДе, но о ее подготовке было известно.

И как-то реагировать и что-то решать было надо — очень уж очевидным становилось попрание МИДом важнейших русских прав…

ОЧЕВИДНО, поэтому уже на следующий день — 21 июля 1824 года, по указанию царя собралась «конференция» специально учрежденного комитета для рассмотрения положения дел…

В комитет вошли Нессельроде, Канкрин, член Государственного совета Сперанский, директор канцелярии Министерства финансов Дружинин и Полетика…

Характерно, что на эту конференцию не пригласили ни адмирала Мордвинова, ни бывшего посланника в США Дашкова, ни графа Румянцева. А ведь все они были бы тут нелишними… Не было на конференции и военных моряков…

Комитет ознакомился с проектом отношения Нессельроде к Канкрину, с Записками РАК и в один день пришел почти к общему согласию.

То, в чем согласились члены комитета, я изложу в основном своими словами, потому что Рылеева на конференции не было, и в тяжеловесных периодах ее протокола, проект которого был изготовлен явно в МИДе, я и сам разбирался не без труда.

В общем, порешили на том, что:

1. «Условие 5 (17) апреля утверждает за Россиею права, доныне подвергавшиеся сомнению»… При этом умалчивалось, что, как я уже подчеркивал, до начала переговоров янки ни о каких таких сомнениях даже не заикались. Тем не менее в протоколе утверждалось, что США оказали нам тут чуть ли не великую милость, потому что, мол, могли бы наши права «с большою выгодою оспаривать и с большим удобством наносить им вред».

2. Что коль уж Конвенция запретила продажу спиртных напитков и оружия, то для РАК наступит не жизнь, а разлюли малина.

3. Что также радоваться должна РАК по поводу отказа янки от поселения на северо-западном берегу (где они долгое время спустя и так не селились).

4. Что через десять лет РАК и России вообще ни о чем не надо будет беспокоиться, потому что янки из наших вод уйдут, а права наши на эти воды останутся (это было чепухой как в силу срочного характера Конвенции, так и нечеткости — уверен, намеренной — ее формулировок).

5. Насчет кяхтинской торговли заявлялось, что РАК участвует в ней на 800 000 рублей из общего оборота (почему-то давался общий русско-китайский оборот) в 50 миллионов рублей, а это, мол, пустяки.

6. Поскольку «власть России над берегами Сибири и Алеутскими островами издавна уже признана всеми державами, — говорилось также в протоколе, — то означенные берега и острова ни по чему не могли быть упомянуты в статьях вышесказанного условия, которое относится только к спорным землям на северо-западном берегу Америки и прилежащим островам…».

Заявляя это, горе-аналитики из МИДа вряд ли могли бы внятно ответить на вопрос, а какими официальными актами они могут подтвердить признание «всеми державами» русских прав на Алеуты и чем наши «всеми признанные» права на Алеуты отличаются от якобы спорных наших прав на Аляску, на Кадьяк? И почему, начав — ни с того ни с сего — оспаривать наши права на Аляску, янки помалкивают насчет более южного Ново-Архангельска и всего архипелага Александра? Не потому ли (а это было именно так!), что Ново-Архангельск являлся тогда единственным цивилизованным центром в огромной тихоокеанской северной зоне и только там янки могли получить помощь в случае нужды или беды?

Протокол конференции высокомерно отмел все тревоги и сомнения РАК, однако единодушия среди членов ее комитета протокол зафиксировать не смог.

Напротив, пришлось зафиксировать обратное…

В составе комитета было пять человек… Можно уже почти наверняка утверждать, что Нессельроде и Полетика «играли», опоясавшись кожаными фартуками, то есть на стороне янки…

Михаил Сперанский своих «фартучных» склонностей никогда особо и не скрывал, что лишний раз подтвердил, безоговорочно став на сторону двух якобы российских дипломатов…

Егор же Францевич Канкрин приложил к протоколу такое свое особое мнение, которое было равнозначно, по сути, отказу от подписи, прямо отказаться от которой он мог разве что ценой отставки от недавно полученного им поста.

Канкрин записал:

«Что касается вопроса торгового, то министр финансов не находит возможным отказаться от мнения, что для Американской компании было бы куда выгоднее сохранить непрочное положение, определяемое ее правами на 1821 г, нежели регулировать деятельность жителей Соединенных Штатов… Однако, учитывая, что мини-

стерство иностранных дел придает большое значение вопросу территориальному, а отказ ратифицировать уже подписанный договор поставил бы нас в невыгодное положение, министр финансов… считает нужным приложить записку с изложением своего мнения.

Генерал Канкрин».

Иными словами, Канкрин, с одной стороны, вред конвенции признал, но с другой — уклончиво развел руками: мол, по моей части — бред и вред, а как там по части внешнеполитической, пусть господа дипломаты разбираются сами, им, мол, и географические карты в руки…

Что же до пятидесятитрехлетнего действительного статского советника Якова Александровича Дружинина (с 1925 года ставшего членом совета РАК), то он в выражении своего подлинного мнения был стеснен, естественно, еще более, чем его шеф Канкрин, но и он, хотя и подписал протокол без особого мнения, счел необходимым письменно напомнить о просьбе РАК конкретизировать географические объекты, исключаемые из сферы действия Конвенции от 5 апреля…

— В результате в протоколе была отмечена необходимость разъяснить янки, что право торговли с туземцами и отлова рыбы и морского зверя в прибрежных водах Русской Америки, предоставленное им Конвенцией 5 (17) апреля, распространяется только на область, расположенную между 59° 30 с.ш. (залив Якутат) и 54°40 с.ш. (южная граница разграничения).

Если это было бы так, то из зоны соглашения исключались Алеуты, Аляска, острова Прибылова и прочее…

УВЫ, история с этой конкретизацией окончательно показала и доказала как лицемерие янки, так и фактическое предательство петербургских дипломатов.

Требование о точном указании географической зоны вынуждены были записать в протоколе от 21 июля постольку, поскольку конференция не могла просто так отмахнуться от мнения Министерства финансов (Канкрин тоже настаивал на конкретизации).

Поэтому 16 августа 1824 года даже Нессельроде был вынужден в соответствии с протоколом 21 июля направить депешу в Вашингтон Тейлю-фан-Сероскеркену. В этой депеше российскому посланнику предписывалось заявить правительству США при обмене ратификционными грамотами, что: