Русская Америка: Открыть и продать! - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кремлев cтр.№ 100

Французский историк Антонэн Дебидур оценивал ситуацию так: «Заключенный мир был самой блестящей победой, какую только могла одержать Россия в то время на Востоке. Высокомерная и решительная политика Николая I дала свои плоды… Он изображал из себя человека умеренного в своих требованиях и в то же время сделался повелителем Востока».

Француз тут лукавил, желая скрыть за громкими фразами о высокомерии Николая раздражение англо-французов перспективами союза между Турцией и Россией. Если бы Турция поняла, что единственный для нее шанс сохранить свое значение заключается в мире с Россией при уходе Турции с Кавказа и из своих европейских владений на выгодных для нее условиях (например, при финансовых компенсациях со стороны освобождаемых ею от своей власти народов или предоставлении им реальной автономии), то мир на южном фасе русских границ обеспечивал бы ускоренное внутреннее развитие как России, так и Турции.

Вскоре к тому появились и реальные основания — на Турцию пошел ее бывший вассал, «повелитель Египта и Аравии» Мехмед-Али. Он завоевал Сирию, занял крепость Сен-Жан-д'Акр и Дамаск, а 21 декабря 1832 года разбил наголову при Конии великого визиря Решид-Мехмеда… Я, к слову, не исключаю, что англичане с французами дерзкого пашу и подстрекали, чтобы иметь в Турции большую свободу политического маневра.

А султан неожиданно обратился за помощью к Николаю… И… получил ее — в феврале — апреле 1833 года русская эскадра высадила на Босфоре в местности Ункиар-Искелеси первые десантные части — до 12 тысяч человек. Как пишет Дебидур: «Флот Николая I бросил якорь перед дворцом султана».

Махмуд приободрился…

Но теперь струхнули уже соотечественники Дебидура, а вместе с ними — и их «заклятые друзья» по ту сторону Ла-Манша. Как? Турки договариваются с русскими?

В Стамбул прибывает новый французский посол — барон Альбин-Рейн. Но его именовали и иначе — адмирал Руссэн. Предоставим слово опять Дебидуру: «Это был человек смелый, очень гордый и близко принимавший к сердцу достоинство своей страны. Его раздражал вид русского флага. Он попросил и даже потребовал его удаления».

Причина раздражения Руссэна мне понятна, но обоснованной ее не назовешь. Русский-то флаг он видел не на рейде Бреста, Тулона или Кале, а в бухте Золотой Рог.

Думаю, и сам адмирал-барон появился в качестве посла в тот момент не случайно… Под давлением Англии и Франции в мае 1833 года в Кютахье между Махмудом II и Мехмедом-Али было заключено перемирие и русских попросили удалиться…

И вот тут Николай совершил свой, пожалуй, единственный бесспорно разумный восточный ход — 26 июня (8 июля) 1833 года граф Орлов заключил с Портой Ункиар-Искелесский союзный договор о вечном мире, дружбе и взаимной обороне!

Увы, мыслил тут царь не столько как русский геополитик, сколько как монарх. Его доверенный представитель в Турции генерал Николай Николаевич Муравьев-Карский приводил позднее слова Николая: «Я хочу показать султану мою дружбу. Надо защищать Константинополь от захвата. Вся эта война есть не что иное, как продолжающееся проявление революционного духа, охватившего Европу…».

Но объективно чисто геополитическая и политическая рациональность договора была вне сомнений. В секретной статье султан обязывался по требованию России не допускать военные корабли иностранных держав в Дарданеллы. Как пишет Дебидур: «Закрыть Дарданеллы для всех врагов России».

В результате «лучшим друзьям России» пришлось на время показать свое истинное лицо — Англия и Франция послали в Архипелаг к турецким берегам сильные эскадры для военной демонстрации. И я еще раз сошлюсь на историка-француза: «В продолжение нескольких месяцев в дипломатических кругах полагали, что не исключена возможность разрыва и войны между этими державами и Россией».

Уважаемый читатель! Я уверен, что у тебя уже и самого возникла естественная мысль: «Это надо же! Такая злая реакция всего-навсего на суверенное право России мирно исключить возможность иностранной интервенции в свои черноморские губернии, а также — на суверенное право Турции навсегда устранить законные опасения своего великого северного соседа! И это — та Англия, которая вместе с янки нагло добивалась обеспечения своих несуществующих «прав» в русской зоне Тихого океана!»

Н-да…

Была «обеспокоена» и Австрия… Ведь ранее Меттерних «сближался» с Николаем, а Нессельроде такое «сближение» обеспечивал дипломатически.

В сентябре 1833 года по инициативе Меттерниха в Мюнхенгреце состоялся «съезд монархов» Австрии, Пруссии и России, и 3 (15) октября Берлинская конвенция трех держав фактически восстановила Священный союз. Под интересы России была заложена очередная долговременная мина…

А в Англии уже наступала тридцатилетняя эпоха ловкого пройдохи Пальмерстона, о котором Маркс сказал, что он «умеет казаться нападающим, когда на самом деле потворствует, и защитником, когда на самом деле предает». И «публицист» Уркварт публично заявлял, что Пальмерстон подкуплен-де Россией (скорее всего, он «разоблачал» Пальмерстона, подкупленный Пальмерстоном же).

Ункиар-Искелесский договор хотя и трактовал о вечном мире, был заключен на 8 лет и в 1841 году подлежал продлению. Однако продлен он не был — вначале 15 июля 1840 года была заключена Лондонская конвенция между Англией, Россией, Австрией, Пруссией и Турцией о помощи султану все против того же египетского паши, за которым уже почти открыто стояла Франция.

Лондонская конвенция 1840 года и ликвидировала Ункиар-Искелесский договор, а 13 (13-го!) июля 1841 года теми же участниками плюс Францией была заключена вторая Лондонская конвенция по проливам, лишившая Россию и Турцию права на закрытие проливов в случае войны… Ну могли ли англо-французы и наднациональная элита допустить мирное развитие русско-турецких отношений?

После этого оставалось немногое — втянуть Россию в подавление антиавстрийской революции в Венгрии в 1848–1849 годах и спровоцировать вопрос о «святых местах» в Турции, прокладывая путь к Крымской войне начала пятидесятых годов…

Венгерский поход русской армии ударил по России серьезно. В 1848 году доходная часть государственного бюджета составила 196 556 тысяч рублей при расходах в 204 266 тысяч рублей.

Фактически расходы были еще больше — одна мобилизация стоила Николаю 17 617 143 рубля, а всего на военные расходы в 1848 году ушло свыше 90 миллионов рублей.

В 1848 году русскому правительству пришлось тронуть неприкосновенный валютный запас, взяв из него на 3090 тысяч рублей звонкой золотой и на 6000 тысяч — серебряной монеты. После этого в «запасной кладовой» Петропавловской крепости осталось в монетах и слитках 105 588 595 рублей 19 копеек.

В 1849 году «золотой запас» пришлось уменьшать еще два раза, а 9 декабря 1849 года через лондонскую банкирскую контору «Беринг и K°» был получен очередной иностранный заем на сумму в 5 миллионов фунтов стерлингов (35,2 миллиона рублей серебром). И все — на покрытие расходов по Венгерскому походу.

В этой ситуации не Николаем надо было быть, чтобы резко изменить ориентацию с обессиливающей Россию европейской и ближневосточной политики на возвышающую Россию активную политику дальневосточную… То есть на нейтрализацию угроз Русской Америке, укрепление позиций в Калифорнии, установление прочных контактов с Японией и решение «амурского вопроса».