До встречи в СССР! Империя Добра - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кремлев cтр.№ 81

Ну, понятно, во что!

Если эта схема верна (а она, конечно же, верна!), то Запад и его бесспорный лидер — США ответственны за умысел, подготовку и организацию политического убийства целой общественной системы. Причём системы, основанной, в отличие от западного общества, на Добре.

РОВНО за шестнадцать лет до дня своей смерти — 5 марта 1937 года Сталин выступил с заключительным словом на Пленуме ЦК ВКП(б). В своей речи Генеральный секретарь ЦК коснулся многих вопросов, в том числе и стиля и сути руководства. Я приведу из его речи две обширные цитаты, потому что они, пожалуй, позволят мне отказаться от долгих собственных рассуждений по этому вопросу. Итак, цитата первая:

…

«Что значит ленинский тезис: не только учить массы, но и учиться у масс?.. У нас некоторые товарищи думают, что если он нарком, то он всё знает <…> или думают: если я член ЦК, стало быть, не случайно я член ЦК, стало быть, я всё знаю. Неверно это…

<…> Я хотел бы рассказать вам о двух примерах, имеющих отношение к нашему руководству. Это было года три-четыре тому назад или больше, может быть, пять лет назад….

Положение было у нас отчаянное, из Донбасса требовали — мобилизуйте рабочих, не хватает рабочих… Мы предложили Наркомтяжу (Наркомату тяжёлого машиностроения. — С.К .): давайте ваш проект, дающий выход из положения… Три проекта в разное время были представлены… Мы, члены Политбюро, пришли к тому, что проекты эти ни черта не стоят, <…> и решили из Донбасса вызвать простых людей, низовых работников, простых рабочих. Вызвали, спросили, в чем тут дело, как из положения выйти? Беседовали мы с ними три дня, и вот они подсказали нам то решение, которое мы приняли и которое потом перевернуло к лучшему положение в Донбассе…»

Это — метод на все времена для Власти, если она действует в интересах народа. Если она не пользуется такими методами и не доказывает делом, что нужды народа — это её нужды, то такая власть антинародна.

Во времена Ленина и Сталина народ верил Власти и во Власть. Во всяком случае, в неё верила лучшая и наиболее деятельная часть народа, что видно из второй сталинской цитаты:

…

«…Второй пример — пример с Николаенко. О ней много говорили, и тут нечего размазывать. Она оказалась права — маленький человек Николаенко, женщина. Пищала, пищала во все инстанции, никто внимания на неё не обращал, а когда обратил, то ей же наклеили за это. Потом письмо поступает в ЦК. Мы проверили. Но что она пережила и какие ей пришлось закоулки пройти для того, чтобы добраться до правды! Вам это известно. Но ведь факт — маленький человек, не член ЦК, не член Политбюро, не нарком и даже не секретарь ячейки, а простой человек — а ведь она оказалась права. А сколько таких людей у нас, голоса которых глушатся, заглушаются? За что её били? За то, что она не сдается, так мешает, беспокоит…»

Что замечательно в этом примере? Да прежде всего то, что эта безвестная ныне женщина Николаенко верила в правду, потому что была уверена — если она будет верить в неё страстно, то в какой-то момент будет торжествовать она, а не её гонители, пусть даже высокого ранга. Но ведь такая уверенность у простого человека не возникает сама собой — на пустом месте. Эту уверенность в народной массе надо было воспитать, и не словами, а делами Власти.

Добро и ранее присутствовало в мире, и тем более — в Русской Вселенной. Но даже в Русской Вселенной во времена царизма Добро, восстав, было обречено, как правило, на поражение. Ранее Зло, поднатужившись, всегда побеждало. И лишь в СССР Добро, восстав, — могло рассчитывать на победу.

Правда, кое-кто из «просвещённых» «демократами» моих сограждан может напомнить мне об эксцессах в Новочеркасске в 1962, если не ошибаюсь, году, когда войска стреляли в демонстрантов. Но этот эпизод в истории СССР — особый. И те, кто тогда провоцировал людей на выступление, руководствовались отнюдь не идеалами Добра.

В Стране Добра начальник мог до поры до времени блудить и самодурствовать, причём это «до поры» могло длиться порой и до его пенсии. Но если терпение Добра лопалось, если претензии Добра были обоснованными, публично заявленными и публично поддержанными, то Добро, как правило, побеждало!

Я вспоминаю давнюю историю, произошедшую уже во второй половине 60-х годов в Симферополе. Шло предвыборное собрание по выдвижению кандидатом в депутаты областного Совета депутатов трудящихся крупного железнодорожного начальника, фамилия которого была что-то вроде Гленоцкий, — человека дрянного, имевшего уже два партийных выговора за насаждение взяточничества и подхалимажа, но влиятельного… Всё шло как полагается, «штатные» выступавшие хвалили присутствующего здесь же кандидата и т. п. Председательствующий уже хотел перейти к голосованию, но в рамках протокола должен был спросить, не желает ли выступить кто-либо ещё…

Не ожидая ответа из зала, он уже начал: «Прошу голосо…», но тут же осёкся, поскольку в зале поднялась женская рука. И когда волей-неволей женщину пригласили на трибуну, она сказала:

— Может, мне и не стоило выступать, может, я тут и работать больше не буду, но надоело. Говорят: «Слуга народа, слуга народа…» Да какой же он слуга народа, когда мы все у него слуги…

В зале повисла тишина, а женщина ещё что-то говорила в этой тишине, но скоро умолкла и ушла в зал. Председательствующий вынужден был начать наконец голосование. Оно было открытым, но в поддержку вроде бы всё ещё всесильного начальника из трёх сотен сидящих руку не поднял и десяток. Такова заразительная сила правды…

Но ведь не только сам поступок уставшей от вранья женщины мог быть возможен лишь во вполне определённой общественной атмосфере, но и подобная реакция зала могла стать возможной лишь во вполне определённой общественной атмосфере. Тогда средний возраст сидевших в зале был где-то лет около тридцати пяти — сорока, то есть это были ещё воспитанники эпохи Сталина, пусть и надломленные хрущёвскими годами и не очень-то ободрённые начавшимися брежневскими годами, но выросшие в Советской Вселенной. И когда наступил момент истины, они не подкачали. А взяточник и самодур вскоре вылетел и из партии, и из руководящего кресла.

Через десять лет подобное было уже невозможно, и ещё более невозможным это стало ещё через десяток лет — во времена, точно названные катастройкой . «Смелость» шахтёров, под телекамерами стучащих касками в 1990 году, объяснялась не социальной смелостью и активностью, а нарастающей социальной распущенностью и безответственностью в сочетании с социальной наивностью.

Народ тогда уже не верил Власти и во Власть, а горбачёвской «власти» народ был не нужен и чужд.

Зато в советской Стране Добра эта уверенность присутствовала, потому что Высшая Власть жила тогда интересами этой страны и, значит, жила интересами её народов. И пока эта уверенность в жизни страны присутствовала, Советская Страна Добра развивалась и жила.

Я приведу, пожалуй, и третью цитату из заключительного слова Сталина на Пленуме ЦК ВКП(б) 5 марта 1937 года: