До встречи в СССР! Империя Добра - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кремлев cтр.№ 48

Но замолчать те подвиги не получается даже сегодня — их можно лишь замарать разного рода кинофальшивками о доблестных штрафниках и зверствующих «особистах», как и лживо скомпонованными якобы документальными фильмами.

Конечно, правда войны всегда черна, потому что время войны — это время чёрного горя для того народа, который не хотел воевать, но оказался вынужден воевать за свою Родину, и воевать — коль уж так вышло — до победы! Но те ветераны той войны, которые действительно воевали на фронте, а не обслуживали её, и которые сегодня почти все — за редчайшими исключениями — уже лежат в сырой земле, вспоминали ту войну не с чёрной горечью, а с гордостью. И в любом застолье, в памятные дни и просто за дружеским столом, они без караоке и компьютерных распечаток пели те песни, которые в годы войны не заучивали, а схватывали на лету и сразу же — на всю жизнь запоминали сердцем.

И эти песни не черны, а светлы…

Чтобы понять нравственную (или, напротив, безнравственную) суть той или иной эпохи, надо знать, как она отразилась в художественной культуре. Что дали мировой культуре или хотя бы своим национальным культурам военные годы в США, в Англии и Франции, и даже в тяжко, по-настоящему воевавшей Германии?

Да, в общем-то, почти ничего, кроме нескольких партизанских песен французских маки и итальянских гарибальдийцев. Ведь издавна считается, что, когда говорят пушки, музы молчат. Первая мировая война подтвердила это, не дав ничего значительного в ходе её ни в одной воюющей стране, включая царскую Россию. Ни одной значительной книги, ни одного выдающегося стихотворения или картины, почти ни одной выдающейся — на все времена — песни за все годы с 1914-го по 1918-й!

Вторая мировая война исключением не стала, а вот Великая Отечественная война советского народа породила в Советской Вселенной не только «чёрные дыры» разрухи и горя, но и массовый всплеск вспышек «сверхновых» культурных явлений! В ходе войны ни один другой народ, кроме советского, не получил в свою культурную сокровищницу таких великих произведений, как «Василий Тёркин» Твардовского и его же «Я убит подо Ржевом», как «Ленинградская симфония» Шостаковича или «Священная война» Александрова и Лебедева-Кумача… Выдающееся общекультурное значение «Тёркина» признал даже такой желчный ненавистник «Совдепии», как Иван Бунин.

Фронтовые корреспонденции и стихи Константина Симонова, очерки и рассказы Леонида Соболева, Алексея Толстого, Аркадия Гайдара, Евгения Петрова, Валентина Овечкина неотъемлемо вошли не просто во фронтовой быт, но и в большую литературу!

Особенно же впечатляющими оказались — как этого можно и до́лжно было ожидать — песни Великой Отечественной войны, начиная с её своего рода гимна: «Вставай, страна огромная!..»

Эти песни были тогда на передовой, в партизанских лесах, в заводских цехах и во фронтовых эшелонах не просто песнями. И поэтому они и после войны остались не просто песнями — их пели про себя и в компаниях, как бы приобщаясь к чему-то, всем одновременно дорогому, в знак общего взаимопонимания.

Есть редкое слово «шиболет», знакомое в русском языке, пожалуй, лишь по пушкинской строчке из «Онегина»: «Авось», — о, шиболет народный, / Тебе б я оду посвятил…» Шиболет — это тайное слово у некоторых племён, по которому узнавали своих… Песни военных лет стали для жителей Советской Вселенной своего рода шиболетом. По ним тоже узнавали своих — и на фронте, и в тылу, и за линией фронта…

По ним и сегодня узнают своих !

Кто не знал в Стране Добра этого:

На позицию девушка провожала бойца,

Тёмной ночью простилася на ступеньках крыльца,

И пока за туманами видеть мог паренёк,

На окошке на девичьем всё горел огонёк.

Или этого:

Бьётся в тесной печурке огонь,

На поленьях смола, как слеза,

И поёт мне в землянке гармонь

Про улыбку твою и глаза…

Или этого:

Горит свечи огарочек,

Гремит недальний бой.

Налей, дружок, по чарочке,

По нашей фронтовой…

Давно мы дома не были,

Шумит над речкой ель…

В этих песнях — тот огонёк надежды, без которого на войне нельзя и который так легко загасить пулей или осколком. Но вот бои закончились, в Стране Добра выросли послевоенные поколения, не знающие войны. Однако и эти поколения не подпевали отцам, а сами, для себя пели:

С берёз, неслышен, невесом, слетает жёлтый лист…

Старинный вальс «Осенний сон» играет гармонист…

Так же как:

Ночь коротка, спят облака,

И лежит у меня на ладони незнакомая ваша рука…

Пели это:

Прощайте, скалистые горы,

На подвиг Отчизна зовёт,

Мы вышли в открытое море,

В суровый и дальний поход.

А волны и стонут и плачут…

И это:

Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат…

В Стране Советского Добра в любой компании достаточно было начать любую песню Великой Войны, и её тут же подхватывали — не надо было напоминать ни мелодию, ни припев — их знали все, потому что все были гражданами одной великой Родины и хотели одного, и думали об одном.

Это ведь было!

Да во многом и есть — несмотря на все усилия ельциноидов всех возрастов и уровней.

Я МНОГО мог бы ещё написать о той войне Страны Добра с силами Мирового Зла, на стороне которых воевали, между прочим, и наши якобы «союзники», немало поспособствовавшие тому, чтобы Россия вышла из войны максимально ослабленной. Они делали так и потому, что всегда ненавидели Россию, но особенно потому, что теперь она была Советской Россией.

Я мог бы написать ещё много, но пора переходить, пожалуй, к новой главе, а я хотел бы коснуться ещё одной стороны войны — того, как работала во время неё советская наука.

Но вначале я позволю себе привести автоцитату из своей книги «Россия и Германия: вместе или порознь?» — то место, которое будет полезным для уяснения положения науки в царской России и в Советской России:

…

«…В январе 1917 года профессор Богданович на заседании Комиссии по изучению производительных сил России, созданной при Императорской академии наук стараниями академика Вернадского, делал доклад «О месторождениях вольфрама в Туркестане и на Алтае».

Шла война… Вольфрам — это быстрорежущая сталь и, значит, возможность удвоенного выпуска шрапнели.

Богданович закончил сообщением:

— Итак, господа, для изучения туркестанских руд необходимы 500 рублей.