Китайская разведка - читать онлайн книгу. Автор: Олег Глазунов cтр.№ 41

На закрытой части последнего пленума ЦК КПК в речи Ху Цзиньтао прозвучали слова о том, что «враждебные силы хотят подорвать стабильность китайского общества, используя знамя политических реформ, западной парламентской демократии, прав человека и свободы прессы». В этих условиях китайским органам государственной безопасности отводится особое место.

Китай, апрель 1989.

15 апреля 1989 года в Китае внезапно умирает бывший руководитель КНР Ху Яобан. А через три дня — 18 апреля — началась первая студенческая манифестация (около 1000 чел.) на площади Тяньаньмэнь. Причем, парадокс в том, что они требовали отменить «несправедливое» постановление о снятии покойного Ху Яобана с должности генсека КПК и провести достойные похороны. Напомним, на дворе год «бархатных» революций в Восточной Европе, и Китай имел все шансы оказаться еще одним звеном в этой цепочке.

Власти КНР допустили непростительную ошибку — вовремя не разогнали митинг. Показали свою слабость. Это сразу поняли митингующие и их организаторы. Уже 20 апреля на площади собрались больше ста тысяч человек, и у китайских властей осталось два выхода: либо подавить демонстрацию вооруженным путем, либо вступить в переговоры. И опять руководство КНР допустило ошибку, революцию легче всего подавлять еще в начальной фазе, пока она не развернулась до конца. Но правительство не сделало этого, проявляя откровенную нерешительность и растерянность. А между тем ситуация осложнялась с каждым днем. Спустя 10 дней, 26 апреля, газета «Женьминь жибао» объявила происходящее в стандартных партийных формулировках «откровенным покушением на власть», «заговором», «нарушением общественного порядка». Утверждалось, что «кучка людей» стремится ввергнуть Китай в хаос и «под демократическими лозунгами попирает законы демократии». Это была еще одна ошибка руководства КНР — на следующий день на Тяньаньмэнь собралось еще больше людей. Раскол и растерянность в верхах с каждым часом обострялись. Причем, неправильно и непонятно повел себя Чжао Цзыян. В частности, в беседе с представителем Азиатского банка развития он сообщил, что необходимы переговоры с демонстрантами, тем более что студенты требуют того же, что и само правительство, — борьбы с коррупцией и демократизации. Достаточно прозрачно Чжао Цзыян заявил о претензии на единоличную власть и полное устранение прежнего руководства. Он же отдал приказ о том, чтобы информация о демонстрации появилась на китайском ЦТ. Тем временем в центре Пекина творилось нечто невообразимое. На митинг приходили все новые и новые толпы людей. Как и в Восточной Европе, сочувствие демонстрантам захватывало все новые слои общества: госчиновников, рабочих, крестьян, интеллигенцию. В СМИ приводят такой случай, когда сын одного из членов политбюро КПК, прогулявшись на площадь, по возвращении заявил отцу: «Это — революция». Как и в Восточной Европе, основной силой оппозиции была молодежь, в столице скопилось около миллиона молодых безработных. Именно они участвовали во всех кровавых столкновениях с спецслужбами и армией КНР.

К этому моменту, наконец, опомнились китайские власти. Они заговорили о том, что происходящее — результат происков зарубежных спецслужб. Причем этот факт нашел подтверждение у иностранных политологов, они утверждали, что агенты ЦРУ и тайваньской разведки на площади присутствовали, но их роль будто бы ограничивалась лишь передачей денег.

Бездействие китайских властей привело к тому, что под влиянием событий в Пекине начались демонстрации в других городах КНР. Теперь стало ясно, если власти не примут каких-либо мер, то коммунистический режим падет, как он уже пал в Восточной Европе. Наконец, 30 мая власти КНР предприняли попытку мирно вытеснить людей с площади, но демонстранты остановили танковую колону своими телами. И тогда — только тогда — было принято решение ударить по мятежникам всеми наличными силами, пока еще не поздно. Кто разрешил применить армию? Где и кем было принято это непростое решение? Это осталось неизвестно. Можно только предположить, что на такие действия была способна только «старая гвардия».

Здесь следует обратить внимание на один факт. По свидетельству очевидцев, как только китайская армия начала выдвижение на подавление демонстрации, тут же на их пути возникли баррикады из автобусов, частных автомобилей, а неорганизованная толпа мгновенно превратилась в настоящие боевые отряды, готовые закрыть путь танкам не только своими телами, но и «коктейлем Молотова». Это говорит о подготовленности демонстрантов, о стратегическом управлении. Но власть здесь показала твердость и решительность, танки и бронемашины атаковали толпу и прошли сквозь нее, а баррикады были расстреляны с дальних дистанций.

Это было только начало. По свидетельству иностранных наблюдателей, в центре китайской столицы вспыхнуло настоящее сражение с применением огнестрельного оружия, гранатометов. По их словам, большие потери были с обеих сторон, причем погибли не только демонстранты, «на улицах было множестве убитых солдат и полицейских, чьи тела носили следы жестоких истязаний, а улицы были буквально забиты горящей бронетехникой». Перестрелка длилась несколько дней. Это говорит о том, что имело место хорошо организованное, спланированное и подготовленное действие. Причем, судя по происшедшим событиям, лидеры оппозиции не исключали вариант с вооруженным столкновением и были к нему готовы. После этого в Китае было введено чрезвычайное положение. Произошла чистка в рядах Коммунистической партии КНР, был снят со своей должности Чжао Цзыян и многие другие, поддержавшие революцию.

Но все это уже детали, не имеющие отношения к нашей теме. Но важно то, что именно в дни трагедии на Тяньаньмэнь Китай сознательно сделал свой выбор: выживание страны и реальный прогресс вместо распада, уготованных ему ходом событий. Именно начало мая 1989 года стало точкой отсчета, с которой началась история другого Китая — как сверхдержавы.

Китай целенаправленно и активно готовится к войне. И эта война неизбежна. Известно, что теоретическим обоснованием внутренней и внешней политики КНР являются идеи Дэн Сяопина, на которого постоянно ссылаются официальные лидеры Китая. В начале 90-х Дэн Сяопин выдвинул теорию стратегии активной обороны. Ее содержательная часть в контексте других установок выражена Дэн Сяопином следующим образом: «В новую эру, хотя мировая война может быть отодвинута или ее можно избежать, локальные войны и региональные конфликты далеки от завершения. Мы искренне стремимся к миру, однако мир достигается через борьбу. Мы привержены развитию, но развитие требует обороны, которая достигается через готовность сражаться». Дэн Сяопин интерпретирует слово «активная»: «Активная оборона не просто оборона, в ней содержится и наступление. Соединение обороны и наступления отражает развитие закона самой войны». В другом месте Дэн Сяопин говорил: активная оборона по природе оборонительна, в то же время, по сути, она активна.

Российский военный ученый, полковник В.В. Стефашин скрупулезно анализируя основные компоненты китайской военной стратегии, отмечает, что с помощью военных действий Китай планирует обеспечить не только защиту собственного суверенитета и территориальной целостности страны, но и «пропекинскую ориентацию стран сопредельных», более того — с дальнейшим захватом и удержанием территории противника в целях китаизации захваченного пространства. Исходя из данной стратегии, китайские военные разработали концепцию «быстрого реагирования», которая «ориентирует войска на решение пограничных конфликтов и локальных войн».