Сталин: операция "Эрмитаж" - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Жуков cтр.№ 46

26 октября. «Паника на нью-йоркской бирже усиливается.Нью-Йорк, 24 октября. Падение курса акций продолжается. На бирже разыгрываются сцены самой дикой паники. Падают курсы всех важнейших промышленных и железнодорожных предприятий. Точно так же падают цены на зерновые продукты. Наоборот, цены государственных ценных бумаг повышаются, так как публика стремится поместить свои средства в эти бумаги, считая их более надежными, чем акции».

29 октября, в тот самый день, когда начался мировой экономический кризис, некий Л. Берс писал в своем комментарии о том, что еще в сентябре в Австрии обанкротился банк «Боден кредит анштальт», в октябре в Бельгии – Брюссельский банк, на берлинской бирже отмечено падение акций германских предприятий, и делал вывод: «Не приходится сомневаться, что нынешний биржевой кризис – первый раскат надвигающейся экономической грозы».

31 октября. «Биржевой кризис в Америке.29 октября. Сегодня на нью-йоркской бирже акции снова упали. Особенно резко упали акции сталелитейных и электротехнических предприятий, телефона, телеграфа и т. д. Многие акции упали ниже того уровни, до которого они опустились в первый день биржевой паники, в прошлый четверг. На бирже за сегодняшний день продано свыше 9.200.000 акций. Паника усиливается».

Даже в ноябре подача такого рода материалов не претерпела изменений. «Правда» по-прежнему давала лишь небольшие информации, хотя и изменила тон заголовков. 1 ноября: «Последствия биржевого кризиса в США. Падение курсов на стокгольмской бирже. Снижение учетного кредита в Англии». 2 ноября сообщила о том, что «банки спускают бумаги подешевле», на бирже царит лихорадка, продолжается снижение учетного кредита; сокращается производство автомобилей, «Форд» и «Крайслер» уволили свыше 30 тысяч рабочих; банки Соединенных Штатов и Европы заключили соглашение, чтобы приостановить дальнейшее падение курсов акций.

Только тогда в Кремле, в Наркомторге осознали, что действительно разразился мировой экономический кризис, и начался он в самый неподходящий для Советского Союза момент. Кризис привел к коллапсу международной торговли, к крушению всех расчетов получить столь необходимую для индустриализации валюту за счет экспорта леса и золота, пушнины и зерна. И за счет экспорта антиквариата, переставшего интересовать кого бы то ни было.

Еще за полгода до мирового экономического кризиса не менее острый, но чисто политический кризис захлестнул и ВКП(б). Породил его извечный для России крестьянский вопрос.

…Хлеб требовался Советскому государству, чтобы кормить город. Столь же нужен был хлеб и крестьянам, и не только для пропитания, но и на продажу, для приобретения необходимого: керосина для освещения, сахара, мануфактуры, обуви.

В 1927 году цены на зерно резко упали. Те, кто продавал его государству, главным образом кулачество, решили хлеб придержать, выждать повышения цен и только тогда продать его, с выгодой для себя. В результате государство получило примерно треть необходимого ему зерна. В 1928 году положение не изменилось.

Хлеб нужен был Советскому государству и для экспорта. Правда, он составлял не такую уж большую величину – каких-нибудь 5 – 6 %. Но даже такая доля после принятия пятилетнего плана стала существенной: она серьезно влияла на баланс внешней торговли, много значила для покупки крайне необходимых машин, строительной техники, оборудования. Именно потому XVI партконференция и осудила «правых», защищавших право крестьян (точнее, лишь кулачества) самостоятельно решать: продавать им хлеб государству или нет.

Все бы ничего, если бы «правые» предложили свой вариант пополнения валютных запасов, назвав источник финансирования импорта, который покрыл бы недостачу. Однако Н. И. Бухарин, поддержанный М. П. Томским, А. И. Рыковым, секретарем Московской парторганизации Н. А. Углановым, стал настаивать на ином: пусть государство купит за рубежом 80 – 100 миллионов пудов зерна, истратив 200 миллионов золотых рублей. Да, такое решение вынудит сократить импорт для промышленности, снизит темпы выполнения плана индустриализации года на два – ничего от этого не изменится.

Бухарин настаивал на своем предложении, хотя знал: весной 1929 года заготовки снизились по сравнению с прошлогодними, и без того низкими, чуть ли не в шесть раз. Было ясно, что создавшееся положение вскоре приведет к нехватке хлеба в городах, заставит ввести карточную систему.

Мало того, Бухарин, как общепризнанный лидер «правых», начал переговоры со сторонниками Зиновьева. А это уже угрожало властному положению группы Сталина тем, что она может разделить судьбу троцкистов: будет изгнана из Политбюро, правительства, окажется на задворках политической жизни.

Казалось, у Сталина не осталось выхода: либо придется согласиться с доводами Бухарина, либо самому заключить союз с «левыми».

Сталин сумел найти третий путь.

В канун открытия XVI партконференции, 22 апреля 1929 года, на пленуме ЦК Сталин четко обозначил собственный курс. Он открыто порвал с «правыми», но взял под защиту основную массу крестьян – бедняков, середняков и не пошел на компромисс с «левыми», хотя остался верен идее необходимости скорейшей индустриализации.

Практически не упоминая о пятилетке в своем выступлении, Сталин назвал текущий этап экономической жизни «периодом реконструкции» – реконструкции как промышленности, так и сельского хозяйства. В его изложении пятилетка стала выглядеть затеянной ради тех же крестьян, ради модернизации отсталого сельского хозяйства страны.

«Снабжать деревню машинами и тракторами, – сказал Сталин, – невозможно, не развивая индустрии ускоренными темпами». Следовательно, в интересах самого крестьянства всячески способствовать выполнению пятилетнего плана, для чего крайне необходимы регулярные поставки хлеба в надлежащих размерах. Но это в настоящее время зависит от кулачества. И тут же заметил: «Смешно было бы теперь надеяться, что можно взять хлеб у кулака добровольно» [112] .

Развивая мысль, Сталин заставил согласиться слушателей с тем, что кулачество стало «классовым врагом», а проводимый им саботаж – «обострением классовой борьбы». Потому-то, по его словам, при сложившихся обстоятельствах остается одно-единственное решение: раскулачивание и насильственное, принудительное изъятие недостающих 150 – 200 миллионов пудов зерна.

Однако, продолжал он, и это еще не разрешит проблему в целом, окажется лишь временной полумерой. Ведь мелкие слабые крестьянские хозяйства никогда не смогут стать производителями товарного хлеба. Значит, надо начать их слияние в более крупные – в сельскохозяйственные артели, колхозы. Эти новые хозяйства, получив необходимую технику, прежде всего тракторы, комбайны, и сумеют заменить кулачество.

Пленум поддержал Сталина – хотя все выглядело так, будто Сталин возвратился к идеям «левых», Преображенского, решив сделать главным источником финансирования индустриализации столь ненавистное троцкистам своей мелкобуржуазной сущностью крестьянство.