Смерть и жизнь больших американских городов - читать онлайн книгу. Автор: Джейн Якобс cтр.№ 35

Только опыт и последовательность проб и ошибок способны показать, какие сочетания способов использования могут успешно удовлетворять специальный спрос в проблемных парках. Однако некоторые обобщённые догадки по поводу полезных компонентов, пожалуй, можно высказать. Прежде всего — одно отрицательное обобщение: величественные виды и красивые ландшафты никакого специального спроса не удовлетворяют. Может быть, они «должны» это делать, но на практике никогда не делают. Они могут служить только добавками.

А вот плавательные бассейны и водоёмы удовлетворяют специальный спрос, как и рыбалка, особенно если есть возможность купить наживку и взять напрокат лодку. Спортивные площадки — тоже. Ещё — карнавалы и подобные им мероприятия [16] .

Музыка (не обязательно живая) и спектакли тоже удовлетворяют специальный спрос. Странно, что в парках довольно мало сделано в этом отношении, а ведь насаждать культуру исподволь — одна из исторических задач крупных городов. Иногда эта задача выполняется в полную силу, как видно из заметки в журнале New Yorker о бесплатном шекспировском сезоне 1958 года в нью-йоркском Сентрал-парке:

Их привели сюда обстановка, погода, краски и огни, а также простое любопытство; некоторые до сих пор ни разу не видели театральной постановки. Сотни людей возвращались сюда опять и опять; один наш знакомый рассказал, что встретил группу чернокожих детей, которые, по их словам, посмотрели тут «Ромео и Джульетту» пять раз. Жизни многих из этих новообращённых расширены и обогащены, как и состав будущей американской театральной публики. Но надо понимать, что такие зрители, которым театр пока ещё в новинку, не готовы заплатить доллар или два за то, о чем они заранее не знают даже, доставит ли это им хоть какое-то удовольствие.

Это наводит, помимо прочего, на мысль, что университеты, имеющие в своём составе театральные факультеты (и, как часто бывает, расположенные поблизости от мёртвых, проблемных парков) могли бы вместо того, чтобы вести враждебную политику огороженной «поляны», посмотреть по сторонам и сообразить что к чему. Колумбийский университет в Нью-Йорке делает шаг в верном направлении, проектируя спортивные площадки (как для себя, так и для окрестностей) в Морнингсайд-парке, которого избегали и боялись десятилетиями. Добавив к спорту ещё кое-что — например, музыку и театр, — можно превратить парк, который был для своей части города страшной обузой, в парк, которым она будет гордиться.

Крупным городам не хватает мелких разновидностей парковых занятий и развлечений, не хватает того, что удовлетворяло бы мелкие разновидности специального спроса. Кое о чем можно догадаться, глядя на то, что люди пытаются делать самовольно, явочным порядком. Например, директор одного торгового центра около Монреаля обнаружил, что вода в его декоративном бассейне каждое утро оказывается грязной. Понаблюдав за бассейном после закрытия, он увидел, что дети пробираются к воде и моют в ней свои велосипеды. Мест, где можно мыть велосипеды (там, где люди ими пользуются), мест, где можно брать их напрокат и кататься на них, мест, где можно копаться в земле, мест где можно из старых деревяшек строить вигвамы и хижины, — всего этого в крупном городе, как правило, не найдёшь. Пуэрториканцам, приезжающим сейчас в наши большие города, негде жарить свинину под открытым небом, если они не найдут для этого частный двор, а ведь подобная готовка и последующий пир могут быть источником такого же веселья, как итальянские уличные празднества, которые многие наши горожане успели полюбить. Воздушные змеи — специфическое развлечение, но есть большие его любители, и это наводит на мысль, что должны быть места, где можно купить материалы для змеев и имеется газон чтобы их запускать. В городах на севере страны на многих прудах было популярно, пока его не вытеснили, катание на коньках. На Пятой авеню в Нью-Йорке между Тридцать первой и Девяносто восьмой улицами было пять фешенебельных катков, один из которых находился всего в четырёх кварталах от нынешнего катка на Рокфеллер-плаза. Искусственные катки сейчас вдохнули в городское катание на коньках новую жизнь, и в городах на широтах Нью-Йорка, Кливленда, Детройта и Чикаго они увеличили ледовый сезон почти до полугода. Вероятно, жители каждого городского района могли бы с удовольствием использовать открытый каток, если бы он у них был, и обеспечить к тому же изрядный контингент зачарованных зрителей. Создание сравнительно маленьких и достаточно многочисленных катков, безусловно, было бы более цивилизованным и приятным решением, чем огромные централизованные катки.

Всё это требует денег. Но американские большие города сегодня, поддавшись иллюзии, будто открытое пространство автоматически приносит пользу и что качество можно заменить количеством, впустую транжирят деньги на парки, игровые площадки и аморфные травянистые пустоты внутри массивов зданий — на участки, которые слишком велики, слишком часто или неудачно расположены, слишком поверхностно устроены и, следовательно, слишком скучны или неудобны, чтобы ими пользоваться.

Как и тротуары, парки в крупных городах — не абстракции. Отнюдь не всякий парк автоматически становится источником добродетели и духовного подъёма. Парки ничего не означают в отрыве от их практического, осязаемого использования и, следовательно, ничего не означают в отрыве от осязаемого воздействия на них — хорошего или дурного — соседних частей города и способов их использования.

Неспециализированные парки могут сильно увеличивать притягательность таких городских участков, которые и помимо них привлекают людей разнообразием способов использования. Но они же могут, усиливая ощущение скуки, пустоты или опасности, усугублять упадок территорий, которые люди находят непривлекательными. Чем успешней город творит повседневное разнообразие пользователей и способов использования своей уличной среды, тем эффективней люди мимоходом оживляют и поддерживают (в том числе экономически) удачно расположенные парки, от которых взамен их окрестности получают не пустоту, а красоту и радость.

Выражение «городская округа» стало звучать примерно так же, как «валентинка». «Округа» как сентиментальная идея приносит вред градостроительству, порождая попытки деформировать жизнь крупного города по образцу малых городов или пригородов. На место здравого смысла сентиментальность ставит благие намерения.

Успешная округа в крупном городе — это такая его часть, которая справляется со своими проблемами достаточно хорошо для того чтобы они не разрушали её. Неудачливая округа — это часть города, которая терпит поражение в борьбе со своими проблемами и становится перед ними все более беспомощна. Наши крупные города содержат все градации успеха и неудачи. Но в целом мы, американцы, плохо поддерживаем наши городские округи, свидетельство чему — длительное накопление провалов и проблем в громадных «серых поясах», с одной стороны, и на стремящихся к самоизоляции «полянах» новостроек, с другой. Принято считать, что хорошую округу способны создать те или иные ключевые элементы хорошей жизни, например школы, парки, чистое жильё. Как проста была бы жизнь, будь это так! Какой заманчивый способ поддерживать порядок в сложном и своенравном обществе! Всего-навсего надо обеспечить его рядом сравнительно нехитрых материальных благ. В реальной жизни, увы, причины и следствия не столь примитивны. Проведённое в Питтсбурге исследование, имевшее целью подтвердить очевидную, казалось бы, корреляцию между улучшением жилищных условий и уменьшением социальных проблем, принесло ошеломляющий результат: преступность среди несовершеннолетних в нерасчищенных пока что трущобах оказалась ниже, чем в новостройках. Значит ли это, что улучшение жилищных условий увеличивает преступность? Нет, конечно. Это значит, однако, что есть более важные факторы, чем жильё, и что нет прямой, простой связи между хорошим жильём и хорошим поведением. Эту истину вся история западного мифа, вся наша литература и весь запас наблюдений, доступных каждому из нас, давно должны были сделать очевидной. Хорошее жильё — это хорошее жильё, и только. Самонадеянно полагая, будто оно способно творить чудеса в социальной или семейной сфере, мы дурачим сами себя. Рейнхольд Нибур назвал эту разновидность самообмана «доктриной спасения посредством кирпичей».