Великие Тюдоры. "Золотой век" - читать онлайн книгу. Автор: Борис Тененбаум cтр.№ 88

После этого вы открываете книгу М. М. Морозова «Шекспир» и читаете следующее:

«…Хотя словарь Шекспира значительно богаче словаря его предшественников и достигает внушительной цифры более двадцати тысяч слов, он, несомненно, намного уступает словарю некоторых реалистов нашего времени.

Даже незначительный по дарованию писатель, щедро детализирующий факты окружающей действительности, в особенности писатель, склонный к натурализму, легко может в этом отношении обогнать Шекспира…»

Безмятежный идиотизм этой фразы, право же, поражает.

Начать с того, что английский отличается от русского именно обилием синонимов. Русский, как и славянские языки вообще, очень богат и ловок всякого рода приставками и суффиксами. Попробуйте сказать на английском что-нибудь вроде «…финтифлюшка ты моя распрекрасная…» – у вас будут большие затруднения. Но в английском, лишенном всяких там хитрозаверченных частиц и приставок, чуть ли не на каждое слово имеется с дюжину синонимов, тонко отличающихся друг от друга в зависимости от контекста. И выходит, что грамматически простой и вроде бы немногословный английский гораздо разнообразнее или, если так можно выразиться, «многословнее», чем русский. То есть даже вне всякой связи с размерами таланта автора английский текст будет содержать больше разных слов, чем русский, – это системное условие.

Каким же образом «…незначительный по дарованию писатель, щедро детализирующий факты…» и так далее, может «…легко обогнать Шекспира…»? А никаким. Здесь следует принимать в расчет время, когда книга М. М. Морозова писалась и готовилась к печати, – 1951 год. B те времена за «…низкопоклонство перед Западом…» можно было схлопотать очень и очень, а что считать низкопоклонством, было вопросом, открытым для интерпретаций…Так что в удивительной формуле подсчета богатства словаря М. М. Морозова следует видеть все-таки не глупость, а спасительную осторожность, и винить автора книги за такой абзац мы не будем.

Но вот Марк Андерсон такого оправдания не имеет.

Ему бояться было нечего, кроме разве что собственной лихости, – и он соорудил огромный том, размером в 597 страниц весьма убористого шрифта, добрую треть которого составляют детальные примечания очень научного вида, с указанием источников и страниц в этих источниках, и весь этот том заполнен полной и абсолютно бездоказательной чушью. Метод он избрал абсолютно беспроигрышный – берется любой эпизод из жизни Эдварда де Вера и произвольно соотносится с каким-нибудь куском из любого, произвольно взятого произведения Шекспира. Ясное дело, что всякий раз он попадает прямо в десятку. Берется некий любовный эпизод из жизни пылкого графа – и к нему тут же прикручивается что-нибудь, позаимствованное из «Ромео и Джульетты», с замечанием, что вот тут-то автор и выразил свои личные чувства и пережитый им момент восторга.

Ну, таким методом можно доказать, что Шекспиром был Мао Цзэдун.

Честно говоря, я сильно усомнился в качествах американской астрофизики при таких кадрах, как Марк Андерсон, – но потом глянул в его биографическую справку и несколько успокоился. Астрофизик он липовый – у него всего-навсего степень бакалавра с 4-летним циклом обучения, и сразу после получения этой вожделенной «научной степени» он решил, что специальность не для него и он должен заняться «…расследовательским репортажем…». В общем-то – и слава богу, но мы остаемся все на той же точке. Да, по-видимому, «пайщик Шекспир» – маска, которой прикрылся кто-то другой. Кто же это был и почему он это сделал?

Что у нас есть в сухом остатке?

Эдвард де Вер, 17-й граф Оксфорд, находится у нас под серьезнейшим подозрением. Собственно, я мог бы здесь сослаться на авторитет – так думал В. Набоков. Но тень великого Фрэнсиса Бэкона, чьему методу мы по мере сил следуем, не рекомендовал доверять авторитетам. Мы уже видели, какие глупости они способны писать, не так ли? Какие факты свидетельствуют в пользу предположения об истинном авторстве, принадлежащем де Веру?

1. Факты его жизни действительно тесно сплетены с эпизодами, попадающимися у Шекспира. Он знал языки – и латынь, и французский, и итальянский. Он, как истинный вельможа, понимал и в законах, и в придворных интригах, и в аристократических видах спорта вроде соколиной охоты – все это тесно коррелирует с Шекспиром-автором и совершенно не коррелирует с Шекспиром-актером.

2. Подпись Shake-Speare, «Потрясающий Копьем», в его случае имеет смысл. Во-первых, подпись двумя словами, разделенными дефисом, по тем временам была стандартной формулой псевдонима. Например – Mar-Prelate, etc. Во-вторых, у графа Оксфорда был еще один титул, виконта Балбека, гербом которого служил лев, потрясающий копьем.

3. Первые сонеты цикла Шекспира посвящены уговорам некоего юнца, которого человек постарше, любящий его, уговаривает жениться, дабы запечатлеть свою красоту в градущих поколениях. Юнца мы с большой долей вероятности знаем – это граф Саутгемптон, с этим не спорит даже М. М. Морозов. А как раз в это время Эдвард де Вер, сильно растрепавший по ветру свое достояние, изо всех сил пытается пристроить одну из своих дочерей, у которой, увы, нет серьезного приданого, за этого самого графа Саутгемптона – который, однако, жениться упорно не хочет.

Удалось ли нам доказать наш основной посыл – Шекспиром был граф Оксфорд? Нет, не удалось. Им мог быть человек, тесно пристегнутый к кругу Эдварда де Вера, беспутного графа Оксфорда, – почему бы и не актер Шекспир?

Эту гипотезу самым лучшим образом – даже в стихах – оформил мой друг, Е. М. Майбурд:

В пабе, которого имя и адрес для памяти

Мудрая Клио достойными не посчитала,

Там вечерами за кружкою темного эля

Сиживал граф, и беседа неспешно текла.

Слушал его со вниманьем актер-сочинитель.

Так говорил ему граф: расскажу я тебе,

Где побывал я, каких повидал я людей,

Образ их жизни тебе опишу без утайки,

Жизнь королей и о принцах легенды, что знаю…

Прямо так просятся эти персоны на сцену!

Только загвоздка одна, я скажу тебе честно:

Много пытался писать я – но нету таланта.

Ты же поэтом от Бога рожден, тебе Муза

Благотворит и подсказкой ведет к совершенству,

Драмы законы познал ты и сцены законы.

Переложить, претворить, что услышал, ты сможешь

В образы великолепные, сильные, чудные,

Словом уверенным, мощным, что дал тебе Бог,

Так, что столетьями будут смеяться и плакать,

И в восхищеньи падут пред тобой на колени

Все, кто услышал, узнал от тебя эти песни,

Ими прославится Англия наша в народах,

И не померкнет вовек, никогда это имя,

Славное имя Вильяма Шекспира! Амен!

Теория Е. М. Майбурда хороша как инструмент сомнения. Его «…быть может…» трудно опровергнуть – да, могло быть тесное сотрудничество между графом Оксфордом и кем-то из его окружения, обладавшим великим поэтическим даром. К тому же предложенная «…гипотеза о сотрудничестве…» содержит важный новый элемент возможного решения задачи: а кто, собственно, сказал, что «автор Шекспир» – это одно физическое лицо? Интересно, что подобное предположение делают и другие люди, не только Е. М. Майбурд. В качестве примера можно сослаться на Бертрама Филдса, у которого есть книга «Актеры» [66] .