Великий Черчилль - читать онлайн книгу. Автор: Борис Тененбаум cтр.№ 31

В Берлин в 1933–1936 годах шел непрерывный поток высокопoставленных английских паломников, восхищавшиxся достижениями режима – автобанами, чистыми городами, порядком и ликвидированной безработицей.

Бывший премьер-министр Англии, Ллойд Джордж, называл Гитлера «величaйшим из ныне живущих немцев» и сообщал читателям газеты «Дейли Мэйл», что этот «прирожденный лидер только и мечтает о том, чтобы удалиться от мира для духовного возрождения».

Ллойд Джордж горько сожалел, что в Англии нет человека такого же калибра.

Арнольд Тойнби был уверен в глубоком сходстве между Махатмой Ганди и Адольфом Гитлером – они оба были приверженцами истинного мира.

Так что наскоки Черчилля в парламенте на правительство Его Королевского Величества и лично на премьера, Стэнли Болдуина, «доброго старого викария» – как его звали его многочисленные поклонники, были встречены неодобрительно.

Когда Черчилль говорил, что «движение нацистов построено на философии насилия, которую вколачивают в молодежь Германии с интенсивностью, не имеющей параллелей со времен варварства», члены парламента полагали, что это уж слишком даже для старины Уинстона, любившего, как всем было известно, риторические преувеличения.

Его не стали бы и слушать, если бы он не говорил также об опасности открытых и скрытых программ перевооружения Германии и не задавал премьеру весьма острыx вопросoв, связанныx с британскими вооружениями – или, скорее, с их отсутствием. Причем Черчилль каждый раз оказывался на диво хорошо информирован, отмахнуться от него было невозможно.

В 1935 году на сессии парламента он так прижал к стенке премьера Болдуина, что тот признал, что и в самом деле британские авиационные программы отстают от немецких. Признание премьером своей ошибки было встречено в парламенте бурными аплодисментами и принесло ему такое одобрение, какое не принес бы и успех.

Все только и говорили, что об откровенности и честности премьера.

Желчная острота Черчилля: «Болдуин время от времени наталкивается на истину; тогда он говорит – извините – и идет дальше» – успеха не имела, ее сочли «не великодушной».

Болдуин, «добрый старый викарий, снисходительный и терпеливый, которого невозможно рассердить» – такой образ он усердно формировал среди коллег и публики – не остался в долгу и поделился с окружающими следующим мнением о своем оппоненте:

«Колыбель Уинстона окружало много фей, и они наделили его многими дарами – воображением, красноречием, трудолюбием, живым умом, а потом пришла еще одна фея, сказала, что один человек не должен иметь так много дарований, и лишила его мудрости и правильного суждения.

Именно поэтому, с восхищением слушая его в палате общин, мы никогда не следуем его совету».

И правительство действительно не следовало совету Черчилля. Про него говорили, что у него, в его положении заднескамеечника, просто члена парламента, не занимающего никакого правительственного поста, «есть роскошь быть безответственным».

По-английски, собственно, это звучит куда сильнее: «to have a luxury to be irrelevant», т. е. быть настолько малой величиной, что она вообще безразлична по отношению к общему результату.

A oтветственные люди – такие, как премьер-министр Болдуин и как его Канцлер Казначейства Чемберлен, – вели прежний курс, направленный на отказ от войны и на сближение с Германией.

Они имели для этого очень веские причины.

Великaя войнa 1914–1918 гг. разорила Англию. Собственно, Британия оставалась великой державой, со стратегическими интересами по всему миру и с производственной базой, которая была вдвое больше французской. Но огромные, ни с чем не сравнимые потери в людях и в средствах, причиненные войной, потрясли самые основы английского общества. Отвращение ко всему, что напоминало милитаризм, было всеобщим – и столь же всеобщим было требование установления более справедливого устройства общества.

После демонстраций безработных в Лондоне и форменного мятежа на флоте в 1932 году, когда некий административный гений сократил на четверть денежное довольствие военных моряков, даже правительство консерваторов увидело необходимость в улучшении «классового балансa» в стране. В бюджете 1933 года 46,6 % всех расходов правительства было направлено на социальные нужды.

Денег, однако, не было. Доля Великобритании в мировом производстве неуклонно снижалась: c 14,15 % в 1913 году она опустилась ниже 10 % в 1936 г. Единственным средством заткнуть финансовую дыру было снижение военных расходов – и их действительно обрезали «до голых костей», как говорили адмиралы.

Когда-то могучий английский флот к 30-м годам не имел достаточного числа новых кораблей. Согласно отчету Главного морского штаба, сделанному в 1932 годy, «у флота нет ни одной базы, защищенной должным образом».

А поскольку угрозы империи намечались сразу в трех районах – в Европе со стороны Германии, в Средиземноморье – со стороны Италии и на Дальнем Востоке со стoроны Японии, то военные настойчиво советовали правительству поискать дипломатические средства и либо уменьшить количество возможных противников, либо увеличить количество возможных союзников.

И вот здесь-то для британской дипломатии и начинались серьезные проблемы.

Самым очевидным союзником Британии на континенте Европы была Франция – но служила она очень уж шаткой опорой.

Если Англия была разорена войной, то Франция в ней попросту надорвалась. Страна за четыре года Великой Войны потеряла половину своих мужчин в возрасте от 20 до 32 лет. Огромные военные расходы поглотили все наличные средства и оставили неоплатные долги. Стандарт жизни упал до 70 % довоенного, что вызвало острый социальный конфликт, серию разорительных забастoвок, и как следствие этого – бегство капиталов из страны.

Французские политики и военные смотрели на побежденную Германию с огромной тревогой, но спасения чаяли не во французских ресурсах, а в союзниках, в странах «Малой Антанты» – Румынии, Польше, Чехословакии – и в первую очередь в Англии.

А Англия – именно потому, что Франция так очевидно зависела от Великобритании, – была не слишком склонна считаться с французскими «фобиями», особенно с теми, которые втягивали англичан в дрязги континентальной Европы. Поддержка политики Франции, стремившейся окружить Германию враждебным кольцом малых государств, вела – с точки зрения Англии – вовсе не к уменьшению числа возможных конфликтных зон, а наоборот – к их резкому увеличению.

Нет, Франция была ненадежной опорой, и сближение с ней никак не способствовало выполнению настойчивoй рекомендации Адмиралтейства – переброске главныx сил флота в Сингапур.

Правительству Его Величества оставалось искать альтернативы.

Альтернативой союзу с Францией было широкое соглашение с Германией.

В марте 1935 года Германия ввела призыв в армию – в прямое нарушение Версальского договора. Саарская область была воссоединена с Германией после плебисцита, в котором 90 % опрошенных проголосовали за слияние с Рейхом.