Великий Наполеон. "Моя любовница - власть" - читать онлайн книгу. Автор: Борис Тененбаум cтр.№ 36

Император этот вопрос больше не задавал – осенью 1805 года у него были дела поважнее.

Вопрос «Что такое гений?», по-видимому, ответа не имеет. Необыкновенная одаренность человека в какой-то одной области деятельности вовсе не предполагает, что он будет столь же успешен в чем-нибудь еще. Наполеон Первый, именовавшийся в 1805 году императором французов, далеко не блестяще говорил на французском. Он, по-видимому, вообще не был способен к языкам – не зря его школьный преподаватель немецкого так в нем отчаивался, – но уж французский, казалось бы, он изучал с 10-летнего возраста? И тем не менее говорил с акцентом, и над его оговорками охотно потешались – потихоньку, конечно. Приведем для иллюстрации цитату из превосходной биографии Наполеона, написанной А.З. Манфредом:

«…Он (Наполеон) допускал грубые фонетические и смысловые ошибки во французском языке. Он произносил слово «пехота» (infanterie) так, что оно звучало «ребятня» (enf anterie); он говорил «секции» (section), имея в виду сессии (session); он путал значение слов «перемирие» и «амнистия» (armistice et amnistie) и допускал множество иных грубых ошибок…»

Профессиональный военный, окончивший начальную Военную Школу в Бриенне, а потом еще поучившийся и в Париже, Наполеон Бонапарт не слишком хорошо сидел на коне. Картина Давида, изображающая его на вздыбленном скакуне, – чистая фантазия. Героический командующий Итальянской армией, генерал Бонапарт, с такого коня слетел бы немедленно.

Его верный слуга, Констан, сообщает, что всех лошадей императора объезжали самым тщательным образом. Их приучали без единого движения переносить и грохот пушек, и вспышки выстрелов, и гром военных оркестров, и вообще ни в коем случае не пугаться – конюшие Наполеона боялись за своего государя, который был не слишком искусным наездником.

Более того, Наполеон Бонапарт плохо стрелял. Не в том смысле, что он не попадал в цель – тогдашние мушкеты вообще не гарантировали попадание в человеческую фигуру на расстоянии больше 50 шагов, а в том смысле, что он неправильно держал свое ружье. Констан неизменно встречал своего хозяина после охоты, и у него неизменно оказывалось отбитым правое плечо, потому что он не прижимал к нему приклад, как положено, а почему-то оставлял какое-то пространство свободным, и отдача столь же неизменно нещадно его била. В итоге он оказывался в своих покоях с черно-синими огромными синяками, которые его верный камердинер с уже вошедшей в привычку неизменностью протирал одеколоном.

Но, в конце концов, Наполеон Бонапарт не был ни кавалеристом, ни пехотинцем, а был генералом. И в этом качестве он не имел себе равных. Стремительный поход французской армии от Атлантики к Дунаю не был «…бессознательным потоком множества людей…», как определял такие вещи Л.Н. Толстой – в своем роде тоже односторонний гений, который любил веско порассуждать о предметах, в которых понимал очень мало.

Все военные эксперты, занимавшиеся изучением этого похода, отмечают превосходное планирование маршрутов – корпуса шли параллельными путями, не мешая друг другу. Военная администрация ввиду отсутствия наличных «закупала» все необходимое по дороге посредством реквизиций – в обмен на продовольствие, повозки, лошадей и все прочее выдавались расписки, за которые теоретически можно было получить уплату, предъявив их в канцелярии тыловых учреждений армии. Таким образом, создавался удобный для командования компромисс – с одной стороны, армия снабжалась в кредит, с другой – отпадала необходимость в задерживающем движение грабеже, который был необходим для пропитания революционных армий Республики. К тому же это в восемь раз сокращало количество необходимого обозного транспорта. В организационное устройство артиллерии было внесено новшество – погонщики упряжек перестали быть гражданскими, их «милитаризовали» и соединили в одну команду с расчетами орудий. Эта простая мера сильно повысила подвижность артиллерии, особенно на поле боя. Наконец, последнее и самое главное, – корпуса не только двигались быстро. Они были еще и прекрасно нацелены.

Известно с давних времен, что «…сила коалиции меньше, чем сумма сил государств, ее составляющих…». Это, вообще говоря, очень понятно – каждый имеет свои собственные цели и приоритеты, a для того, чтобы действовать вместе, приходится действия координировать.

Это всегда нелегко, а уж когда государства-участники так далеки друг от друга, как составлявшие Третью Коалицию Англия, Россия, Швеция и Австрия, то трудности возрастают еще больше. Перед кампанией 1805 года Наполеон и его штаб взвесили опасности, угрожавшие Франции. Нападение на нее было возможно на двух фронтах: французские войска в Королевстве Италии могли подвергнуться нападению с севера, из Тироля, и с юга, из Неаполя. Территории собственно Франции можно было угрожать на востоке, с верховий Рейна, через Баварию, и на западе, с побережья Голландии, где могли высадиться англо-русские десанты. Теоретически они могли атаковать и на юге, у Тулона, используя английский флот и войска Неаполитанского Королевства.

Наполеон принял решение сосредоточиться на одном направлении – на Баварии. Австрийцы выдвинули там авангарды под номинальным командованием эрцгерцога Фердинанда – на самом деле всем распоряжался генерал Карл Мак, его начальник штаба. Его армия общей численностью в 72 тысячи человек должна была послужить прикрытием для подходивших русских войск под командой Кутузова. В качестве центра операций генерал Мак избрал город Ульм на территории союзника Наполеона, курфюрста Баварского, который и был вскоре занят. Французская Великая Армия, проделав за 13 дней ускоренного марша едва ли не 400 километров, оказалась у Ульма быстрее, чем можно было предполагать. К тому же все подробности ее движения оказались австрийцам неизвестны. Мюрат с назначенной ему императором задачей справился блестяще – армия была прикрыта плотной завесой французской кавалерии. В итоге левое крыло наступавших французских войск обошло Ульм и отрезало его от Вены. В принципе Третья Коалиция могла располагать полумиллионом войск, с возможным добавлением 200 тысяч пруссаков, что превосходило Великую Армию больше чем втрое, – но благодаря скорости ее движения в одной точке, под Ульмом, у нее оказалось сил вдвое больше, чем у противника – около 150 тысяч человек против австрийских 72 тысяч. Численный перевес дал Наполеону возможность «…раскинуть сеть…» – корпуса Великой Армии обошли Ульм со всех сторон, отрезая Маку отступление и к Вене, и в Тироль, на соединение с австрийскими войсками в Италии. Попытка уйти была предпринята слишком поздно, и в итоге, вместе с гарнизоном сдавшегося 20 октября 1805 года Ульма, больше 60 тысяч австрийцев оказались в плену. Огромная победа была достигнута почти бескровно благодаря скорости движения и точности маневров. 13 ноября Наполеон въехал в Вену. Буквально одновременно с этим Мюрату, Ланну и Бертрану (с ними был еще один офицер, полковник саперных войск Дод) удалось хитростью захватить огромный каменный мост через Дунай. На левом берегу Дуная находились русские войска Кутузова в количестве 45 тысяч человек, защищенные рекой. Удача Мюрата и его товарищей обеспечила французской армии легкую и надежную переправу – и Кутузову надо было выбирать одно из двух: остаться на месте, как несчастный генерал Мак, и оказаться в окружении вдвое более многочисленного врага – или немедленно отступать.