Великий Линкольн - читать онлайн книгу. Автор: Борис Тененбаум cтр.№ 81

Френсис Престон Блэйр был, что называется, человек с идеями. Долгие годы он был успешнейшим политическим журналистом, издателем газеты «Вашингтон Глоб», другом и помощником президента Эндрю Джексона, который даже включил его в свой кабинет, хотя и на неофициальной основе. В начале 1865 года ему шел уже восьмой десяток, но он все еще живо интересовался политикой. А поскольку старший сын Блэйра, Монтгомери, был министром почт в кабинете Линкольна, а младший сын – генералом, служившим под командой Шермана, то старый Френсис Блэйр был вполне осведомлен и в общем ходе дел разбирался прекрасно.

И вот однажды он решил, что знает, как прекратить войну.

В свое время он дружил с Джефферсоном Дэвисом, ныне – президентом КША. Почему бы ему не сьездить в Ричмонд и не попробовать уладить все это «затянувшееся недоразумение…»? У него имелся к тому же прекрасный предлог для визита – в июле 1864 года, когда конфедераты подошли к самым окрестностям Вашингтона, они разнесли загородный дом Блэйра в Мэриленде. Грабители унесли с собой кое-какие вещи, которые были дороги Блэйру как память, и кое-какие бумаги из его личного архива – ну, так, может быть, их можно как-то разыскать и вернуть?

Трудно себе представить, чтобы солдаты в пылу боя, а потом в ходе долгого отступления сохранили бумаги, которым они не придавали цены. Но ведь разговор надо с чего-нибудь начать, не правда ли? И коли так, то «…потерянные личные письма…» – предлог не хуже прочих.

В общем, Френсис Блэйр[1] явился к Линкольну, изложил ему свою идею о посредничестве – и Линкольн ему не отказал. Военные власти получили распоряжение «…пропустить мистера Блэйра, следующего под флагом перемирия в Ричмонд, по частному вопросу, представляющему для него интерес…» – и 12 января 1865 года Френсис Блэйр оказался в Ричмонде и встретился там с президентом КША.

И тут-то Френсис Блэйр и изложил ту гениальную идею, которая его осенила: он предложил немедленно прекратить военные действия, объединить армии Севера и Юга, вручить командование ими обоим главнокомандующим, генералу Роберту Ли и генералу Улиссу Гранту, и дружно двинуться в Мексику.

Дальше открывались самые радужные перспективы: французская марионетка, император Максимилиан, будет немедленно изгнан, и доктрина Монро о невмешательстве европейских стран в дела стран Америки будет торжественно утверждена. Hy, а дела в Мексике надо будет как-то устроить – и кто же подойдет для этого больше, чем Джефферсон Дэвис? Он станет там диктатором и наведет порядок железной рукой – что и нетрудно при таких помощниках, как генерал Ли и генерал Грант.

Джефферсон Дэвис на своем веку многое повидал – случалось ему говорить и с сумасшедшими.

И вполне хладнокровно предложение о «…диктатуре в Мексике…» он отбросил хотя бы потому, что оно явно исходило не от Линкольна, человека вменяемого и глубоко рационального, а от избранного им посредника, человека, по-видимому, слегка невменяемого.

Но если отделить зерно от плевел, то зерно все-таки оставалось – посредник был налицо, и можно было попробовать начать переговоры. Дэвис попросил Блэйра вернуться в Вашингтон и осведомиться у Линкольна – не будет ли он согласен принять эмиссаров КША? Он даже снабдил своего гостя письмом, в котором извещал Вашингтон, что готов послать туда полномочных представителей с высокой целью: «установления мира между двумя нашими странами…»

II

Ответное письмо не заставило себя ждать: Блэйр доставил в Ричмонд письмо Линкольна, в котором говорилось, что он с готовностью примет любых уполномоченных:

«…если это поможет установлению мира в нашей общей стране…»

Разница между «двумя нашими странами…» Джефферсона Дэвиса и «…одной нашей страной…» Авраама Линкольна была глубока, как бездонная пропасть, и многие члены кабинета президента КША предлагали бросить все дело – оно явно вело в никуда. Но Джефферсон Дэвис рассудил иначе. Он отрядил для переговоров целую делегацию, члены которой были подобраны так, что все они занимали в свое время видное место в том Союзе, который существовал до Гражданской войны.

Первым в списке шел Александр Гамильтон Стивенс, вице-президент КША. В течение целых 16 лет, с 1843-го и по 1859-й, он был членом конгресса США – многие теперешние политики Севера его хорошо знали. Например, его хорошо знал Авраам Линкольн – в ходе своей одной-единственной сессии в конгрессе он представлял там партию вигов, к которой тогда принадлежал и Стивенс, так что они были как бы однопартийцы.

В свое время, примерно в середине 1863 года, Дэвис уже пытался отправить Стивенса в Вашингтон – официально всего лишь для того, чтобы обсудить вопрос об обмене пленными – но дело было уже после победы при Геттисберге, и Линкольн отказался его принять.

Стивенса сопровождало еще два лица – Джон Кэмпбелл, бывший член Верховного суда США, и Роберт Хантер, когда-то представлявший Виргинию в сенате.

Делегаты добрались до линии фронта и выяснили, что на стороне федеральных войск их прибытия как-то вроде бы и не ждут. Они осведомились о местопребывании генерала Гранта – он, по идее, должен был знать об их прибытии. Ответ они получили совершенно обезоруживающий:

«Гранта в ставке нет, он сейчас в большом запое»[2].

Военный министр, Эдвин Стэнтон, когда его известили о делегации южан, сказал, что он совершенно ничего не знает ни о каких переговорах и в разрешении на пересечение боевых линий отказывает. В общем, весь проект чуть было не сорвался – Стэнтон его явно саботировал, – но тут Грант вернулся к себе в штаб и 31 января 1865 года собственной властью разрешил делегатам к нему приехать. Приняли их вполне любезно, но без всякой помпы. Посланцев КША просто поразило, что домик, в котором жил Грант, даже не охранялся часовым.

Сенатор Хантер сразу начал с того, что передал генералу Миду дружеское письмо от губернатора Виргинии Генри Уайза. Дело тут было в том, что жены губернатора Уайза, верного сторонника Конфедерации, и генерала Мида, командующего федеральной Армией Потомака, были сестрами. Соответственно, близким родственникам вполне можно было поговорить о семейных делах, оставив в стороне один печальный факт, которого сейчас не стоило касаться.

Факт этот состоял в том, что гимн, распевавшийся Армией Потомака, повествовал о гибели Джона Брауна, чье «…тело покоится в земле…», – а повешен был Джон Браун в Виргинии, конечно, по приговору суда, – но и с санкции губернатора штата, мистера Генри Уайза, близкого родственника генерала Мида, командующего Армией Потомака.

Такого рода подробности, конечно, заметались под коврик – но они, тем не менее, как-то сами по себе вылезали наружу. Например, когда генерал Грант принимал своих гостей с Юга в домашнем кругу, его жена осведомилась у Александра Стивенса – не может ли он посодействовать освобождению ее брата Джона из плена? Стивенс, конечно же, ответил, что будет рад сделать все возможное – и задал встречный вопрос: «А почему же миссис Грант не попросила своего мужа об организации обмена?»