Великие Борджиа. Гении зла - читать онлайн книгу. Автор: Борис Тененбаум cтр.№ 28

Пункт этот надо было понимать со значительной долей приблизительности. B настоящий момент в Риме на постое находились войска под французским командованием, и они забирали решительно все, что хотели, и выбрасывали из домов их обитателей, если им было так желательно, и защиты от этого не было даже у людей, близких папе Александру, – скажем, дом Ваноццы деи Каттанеи был разграблен. В такого рода делах, кстати, итальянские союзники короля Франции отличались еще побольше, чем его собственные солдаты.

Согласно договору, папа Александр передавал французам султана Джема «в знак своей нерушимой верности» идее будущего Крестового похода и к тому же отдавал королю в заложники своего сына Чезаре Борджиа. Конечно, это не было обставлено так грубо – ну какие могут быть заложники в отношениях между Святым Престолом и Короной Франции?

А вот просто Святой Отец в знак своего благоволения к преданному сыну Церкви, королю Карлу, направлял с ним вместе своего кардинала-легата, а легатом по обоюдному согласию был назначен кардинал Чезаре Борджиа, известный как своим благочестием, так и глубокой преданностью Святому Отцу…

На том и порешили.

Папа римский и король Франции встретились 16 января 1495 года – Карлу VIII был предоставлен весь Ватикан в полное его распоряжение, он там и отобедал, а папа Александр выехал к нему навстречу в своем пышном паланкине и очень искусно сделал вид, что короля он не заметил. Что сказать? Королю было всего-навсего 25 лет, и в искусстве дипломатической пантомимы он, конечно, сильно уступал Александру Борджиа – тот упражнялся в ней уже добрых лет сорок, с тех самых пор, как началось возвышение его дяди Алонсо де Борха. Так что как-то само собой получилось так, что король уже успел трижды поклониться в знак приветствия, а глаза понтифика и Викария Христа все еще «как бы слепило солнце». Но когда он все-таки «заметил», что его приветствуют, любезности папы Александра не было границ. Он сошел с паланкина, не стал протягивать руку для почтительного поцелуя, а просто тепло и дружески обнял «великого монарха». А когда король Карл попросил назначить кардиналом своего советника, епископа города Сен-Мало, его желание было удовлетворено прямо сразу же, на месте. Поскольку под рукой не было нужных знаков достоинства столь высокого сана, Чезаре Борджиа снял с себя свой роскошный плащ и передал его новому князю Церкви. За красной шапкой, правда, пришлось посылать в кладовые – послали Бурхарда, от которого мы эту деталь и знаем. В общем, король и папа расстались к полному взаимному удовольствию, и Карл отправился обратно, в свои апартаменты в Ватикане.

Все двери его покоев стерегла королевская шотландская стража – король был хоть и молод, но тоже понимал кое-что в делах правления. И в ходе вечерних размышлений он, по-видимому, оценил «маневр со слепящим солнцем», и решил, что этот стратегический прием ему не по нраву.

Утром следующего дня его напрасно ждали в папских покоях – король опаздывал. Александр послал к нему верного Бурхарда – и тот застал французского монарха у камина, неодетого и даже без башмаков. Церемониймейстер папского двора Иоганн Бурхард был шокирован – Святой Отец уже ожидал своего гостя, а тот даже не соизволил одеться. Шок его оказался недолгим – король поднялся с постели, но пошел не к папе Александру, а почему-то в капеллу, где для него его капелланы и отслужили мессу. А сразу после столь благочестивой процедуры король захотел позавтракать – и тут уже даже до простодушного Бурхарда стало что-то доходить…

В общем, когда король Карл показался, наконец, в покоях Святого Отца для того, чтобы принести ему «клятву послушания и повиновения», некоторые нужные королю акценты были уже расставлены. И сразу после слов «Святой Отец, я пришел сюда принести клятву послушания и повиновения, и делаю это таким же образом, как делали мои предки, короли Франции» король не попросил, а потребовал «даровать ему три милости»: во-первых, подтвердить все права и привилегии, имеющиеся у королей Франции, во-вторых, передать ему султана Джема, в-третьих, признать Карла VIII, короля Франции, законным государем Неаполя. Первое было даровано без всяких возражений, со вторым волей или неволей пришлось согласиться, но третье требование, формальное признание Карла королем Неаполя, было спущено на тормозах. Конечно, никакого прямого отказа и быть не могло – но были бесконечные объяснения о «необходимости консультаций».

Наверное, король сумел бы настоять на своем, если бы не неожиданные вести из Неаполя: король Альфонсо бежал из своей столицы, отрекшись от власти в пользу сына, Ферранте II. Железо надо было ковать, пока горячо…

Войска Карла VIII срочно выступили из Рима.

Поход проходил без особых приключений – сопротивление неаполитанцев таяло, как снег на солнце. Бароны припомнили Ферранте II дела, которые столь недавно творил его дед, Ферранте I, и сражаться с французами охоты не выказали. Папский легат, кардинал Чезаре Борджиа, отправился в поход вместе с французским войском, вел себя спокойно и был очень дружелюбен по отношению ко всем, его окружающим. Он, правда, демонстрировал пристрастие к роскоши – взял с собой целый обоз из 19 мулов, нагруженных всякого рода дорогой одеждой и утварью. О том, что это именно серебряные кубки да золотые шкатулки, знал всякий, кто хоть раз воспользовался приглашением к нему на ужин. Когда слуги сервировали столы для ужина, то на глазах у всех вынимали все это из вьюков. А потом вьючили обратно на тех двух мулов, что были приписаны к его кухне. В общем, видно было, что юный кардинал привык жить, как принц, и к своим дорогим игрушкам поистине привязан.

Так что никто не удивился, что, когда Чезаре Борджиа узнал, что его «кухонные» мулы немного отстали и остались на последнем постоялом дворе, чтобы поправить неполадки с упряжью и подковами, он накричал на своего камердинера и поехал на постоялый двор сам – проследить, чтобы все было в порядке. Он не вернулся – а когда вскрыли вьюки на тех 17 мулах, что он оставил позади, в них нашли только камни. Чезаре, таким образом, сбежал – и за ним даже послали вдогонку несколько кавалерийских разъездов – но дела не ждали, надо было спешить.

22 февраля французы заняли Неаполь.

А через три дня, 25 февраля 1495 года, во французском лагере внезапно умер султан Джем. Был он вроде бы вполне здоров и ни на что не жаловался – но как-то вдруг ослабел и скончался, оставив своего «доблестного союзника, короля Карла Французского» в одиночестве. Подозрения в отравлении, разумеется, пали на папу Александра – но тот даже не счел нужным их опровергать. Джем уехал из Рима уже месяц назад, следовательно, отравить его тогда, когда он был у него в руках, папа никак не мог. Что же до версий в отравлении медленно действующим ядом или в том, что отравление было сделано по его приказу кем-то из окружения султана, – то зачем же папе Александру было убивать брата турецкого султана, если турецкий султан платил ему за содержание пленника 40 тысяч дукатов в год, и деньги эти, согласно договору с королем Карлом, так и оставались в распоряжении Святого Отца? Конечно же, имелись скептики и злопыхатели, которые говорили, что султан не стал бы платить тому, кто пленника уже не держит, и что он вроде бы предлагал папе сумму в пять раз побольше за то, чтобы султан Джем нашел наконец успокоение, и что известно это из письма султана Баязида к папе римскому Александру VI, которое так неудачно попало в руки к врагам папы, – но это все были пустые домыслы.