Великий Александр Македонский. Бремя власти - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Елисеев cтр.№ 26

Здесь и решилась судьба сражения. Гетайры длинными и тяжелыми копьями пронзали персидских наездников, но те не ослабили своего натиска, надеясь поразить македонского царя. Александр находился в гуще рукопашной – нападал, защищался, прикрываясь щитом, и одновременно умудрялся руководить атакой. А для вражеских полководцев его смерть стала заветной целью, каждый из них хотел прорваться к нему и сразить в поединке, разом решив исход сражения. Зять Дария, Мифридат, построив свою охрану клином, повел ее в атаку – но Александр его опередил – ударом копья в лицо он поверг на землю персидского богатыря, и тот был затоптан лошадьми. Сатрап Ресак бросился на царя и страшным ударом меча отсек гребень и разрубил шлем, но Македонец каким-то чудом остался жив. Ответным ударом он сбросил могучего перса на землю и копьем пригвоздил его к земле. Полководец Спифридат прорубился к македонскому царю и, напав сбоку, занес меч для решительного удара – но Черный Клит оказался проворнее, и рука перса, сжимавшая меч, упала на окровавленную землю. Тем временем гетайры, которых становилось все больше и больше, оттеснили персов, а подоспевшая легкая пехота тоже включилась в бой, подсекая ноги персидским лошадям и внося все большую сумятицу в их ряды. В итоге сказалось преимущество македонской кавалерии в вооружении и тактике – персидские наездники, вооруженные короткими копьями и дротиками, не могли противостоять длинным копьям гетайров. В это время перешла в наступление по всему фронту и остальная македонская армия: в центре фаланга преодолела реку и начала теснить врагов с фронта, а на левом фланге фессалийцы вступили в бой с вражескими всадниками. Деморализованные потерей своих полководцев, персы на левом фланге начали медленно отходить, а когда и центр поддался под натиском фаланги, началось повальное бегство. Греческие наемники, находившиеся в отдалении от места сражения, оставались только зрителями происходящего. Вот на них-то и обрушился следующий удар македонской армии – оставшись без командиров, без поддержки кавалерии, греки были обречены. Ощетинившаяся пиками фаланга ударила в лоб, а конница, зайдя с тыла и флангов, врубилась в ряды наемников. Бой сразу превратился в резню, уцелеть в которой у побежденных шансов не было. Солнце еще не успело уйти за горизонт, а все уже было кончено.

Погибло около 1000 персидских всадников, а основные потери армии пришлись на греческих наемников – уцелело 2000 человек, которых взяли в плен. Зато потери командного состава впечатляют: «Из персов-военачальников пали: Нифат, Петин, Спифридат, лидийский сатрап; наместник каппадокийцев Мифробузан; Мифридат, зять Дария; Арбупал, сын Дария, внук Артаксеркса; Фарнак, брат Дариевой жены, и Омар, предводитель чужеземцев. Арсит с поля боя бежал во Фригию и там, как говорят, покончил с собой, потому что персы считали его виновником своего тогдашнего поражения» (Арриан). У македонцев погибло 25 гетайров, их медные статуи, изготовленные Лисиппом по приказу царя, были установлены в Дельфах. А что касается остальных погибших, то Арриан определяет их в 30 пехотинцев и 60 всадников – довольно маловато для такого крупного сражения. Но о том, как македонцы считали боевые потери, будет рассказано ниже, отмечу лишь, что тенденция к их занижению будет прослеживаться постоянно. Что же касается самого Александра, то сражение было спланировано и проведено блестяще, лишний раз подтвердив его выдающиеся качества полководца. «И персидских военачальников он похоронил; похоронил и эллинов-наемников, которые пали, сражаясь заодно с его врагами. Тех же, кого взял в плен, он заковал в кандалы и отправил в Македонию на работу, ибо они, эллины, пошли наперекор общему решению эллинов и сражались за варваров против Эллады» (Арриан). А победа уже начала приносить свои плоды – гарнизон Даксилия в страхе покинул город, и Александр отправил туда Пармениона – чтобы тот принял его под высокую царскую руку. После битвы на Гранике путь в Малую Азию для македонской армии был открыт.

Сатрапом Геллеспонтской Фригии Александр назначил командира фессалийской конницы Калата, это была первая вражеская провинция, завоеванная им в Великом походе на Восток. При решении проблемы управления завоеванной территорией он не мудрствовал лукаво – назначил верного человека и все. Но со временем мы увидим, что он будет действовать гораздо тоньше и привлекать к управлению местную элиту. А пока перед Александром беззащитным лежало все Эгейское побережье Малой Азии – нужно было поторопиться и занять его.

Македонская армия двинулась на Сарды – столицу персидской сатрапии Лидии и бывшую столицу одноименного царства. Руины этого древнего города находятся в 75 км на восток от Измира, добраться туда не так уж и сложно. Там есть на что посмотреть, но самое главное, в этом древнем городе сохранились руины храма Артемиды, построенного царем Крезом и разрушенного греками во время Ионийского восстания. Вот этот-то храм, построенный в ионическом стиле, и велел восстановить царь Александр, когда прибыл в Сарды. Вообще, на Эгейском побережье Малой Азии довольно много мест, связанных с деяниями Великого Македонца, – тот же храм Афины в Приене построен на его деньги. А деньги, судя по всему, были немалые, потому что строил его не кто иной, как архитектор Пифей, тот самый, который построил Мавзолей в Галикарнассе, одно из семи чудес света. И будучи в Эфесе, царь вновь предлагает помощь в восстановлении местного храма. На этот раз это храм Артемиды, тот самый, который сжег Герострат за 22 года до прибытия македонского завоевателя. Именно с этим храмом была связана очередная легенда, касающаяся самого Александра: в 356 г. до н. э., в ночь, когда в Пелле родился будущий завоеватель, тщеславный гражданин Эфеса по имени Герострат поджег огромный храм, желая таким образом прославиться. Как впоследствии заметил один из эллинов, безумцу поджог удался только потому, что богини в храме не было – она присутствовала при рождении Александра. Вне всякого сомнения, царь все эти слухи и легенды знал, а потому вполне естественно, что он решил посодействовать восстановлению святилища. Но тут полководца заело тщеславие, и он выдвинул условие о том, что в храме должна быть надпись, восхваляющая его заслуги. Жители Эфеса к этому моменту уже надышались воздухом демократии, а потому сочли такое желание неприемлемым. Но страх перед победоносным царем был велик, и потому была придумана блестящая отговорка: «Негоже одному богу строить храм, посвященный другому богу» (Страбон) – и Македонцу пришлось с этим согласиться.

Но вернемся к походу на Сарды. Царь Александр помнил и то, что именно лидийцы во главе с легендарным царем Крезом оказали наиболее упорное сопротивление персидским завоевателям, за что в свое время и были лишены права носить оружие. Несмотря на то, что Лидия была завоевана персами в 547 г. до н. э., воспоминания о былом величии были живы, и за персов никто сражаться не собирался, а македонский царь воспринимался некоторыми кругами как освободитель от персидской власти. Все это прекрасно понимал и командир персидского гарнизона Мифрен, а потому, справедливо рассудив, что своя жизнь дороже, решил сдать Сарды. Вместе с лучшими людьми он встретил Александра на дальних подступах к городу и сообщил, что передает ему Акрополь и всю царскую казну; отцы города так же объявили о своей покорности. Сам он двинулся на Сарды. В итоге македонская армия заняла этот важнейший город без боя, а царь, вступив в город и осмотрев его мощнейшие укрепления, мог только порадоваться такому бескровному успеху. Соответственной была и его благодарность: «Мифрена он увел с собой, оказывая ему почет; жителям Сард и остальным лидийцам разрешил жить по старинным лидийским законам и даровал им свободу» (Арриан). Александра многие встречали как спасителя от персидского господства, и он этому образу решил соответствовать – от этого и такой широкий жест. Вне всякого сомнения, царь прекрасно понимал, что все древние законы однозначно восстановлены не будут – мир изменился, многие из них стали архаикой и не подойдут к современным реалиям. Но желание заработать политический капитал, а также подготовить почву для вторжения в Ионию были очень велики, и Македонец на это пошел. Находясь на вражеской территории, он действует не только силой оружия, он старается вести политику привлечения на свою сторону местного населения. Благо он в свое время посмотрел на то, как дипломатия облегчает достижение целей на войне, да и учитель был самый лучший – Филипп II, его отец. Далеко не каждый политический деятель может пойти на такое, например, представить Цезаря, дарующего право галлам жить по их старинным законам, просто невозможно – вот вам римские ценности, обогащайтесь ими, а кто не хочет, того заставим! А у Александра подход изначально другой, сейчас он только присматривается, смотрит, что из этого выйдет, но чем дальше он будет уходить на Восток, тем большие обороты будет набирать проводимая им подобная политика. А пока во главе Лидии он поставил македонцев – не одного, как в Геллеспонтской Фригии, а сразу трех: один командовал гарнизоном в Сардах, другой ведал финансовыми делами, а третий осуществлял власть на территории всей сатрапии. Судя по всему, царь решил, что так будет надежнее – много власти в одних руках, ему, воспитанному при македонском дворе, представлялось опасным. Теперь Македонцу предстояло вести армию в земли Ионической Греции, и вот туда-то он точно собирался явиться в образе Спасителя.