Великий Александр Македонский. Бремя власти - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Елисеев cтр.№ 13

* * *

По возвращении в страну царь занялся внутренними делами и развил бурную деятельность. «Возвратившись в свое царство, Филипп, наподобие того как пастухи перегоняют свои стада то на летние, то на зимние пастбища, начал переселять по своему произволу народы и целые города, смотря по тому, какую местность он считал нужным более густо заселить, а какую – более редко» (Юстин). Ничего не напоминают подобные действия царя? Напомню, как после Второй Македонской войны другой царь этой страны, Филипп V, точно так же переселял своих подданных и с подобными же целями. Вот ту-то пропагандисты римских ценностей на него и набросились! За одно и то же деяние один – талантливый политик и хороший управленец, другой – сатрап, тиран и злодей. «Одни народы Филипп поселил у самой границы, чтобы они давали отпор врагам, других поселил в самых отдаленных пределах своего царства, а некоторых военнопленных расселил по городам для пополнения их населения. Так из многочисленных племен и народов он создал единое царство и единый народ» (Юстин).

Судя по всему, царь Македонии уже поставил перед собой цель объединения Эллады и теперь начал не спеша к ней двигаться. В это время произошли изменения и в Эпире, на родине Олимпиады, – после 10 лет правления умер царь Арриба, и престол перешел к его сыну Эакиду, отцу будущего великого полководца Пирра. Однако Филипп посчитал, что на троне молоссов ему нужен более надежный человек, и оказал поддержку другому претенденту – брату своей жены Александру Эпирскому. В 343 г. до н. э. он совершает поход в Иллирию, которая постепенно оправилась от нанесенного ей поражения. Филипп подверг эту страну страшному разгрому – наследственный враг был повержен в очередной раз, и теперь надолго занялся своими внутренними трудностями, перестав тревожить македонские границы. А после этого последовал стремительный бросок в Фессалию, где царь занялся любимым делом – стал изгонять местных тиранов. Декларируя это как освобождение фессалийцев, он все крепче привязывал их к македонской колеснице и, видя в них потенциальных союзников, рассчитывал на первоклассную кавалерию местных аристократов. А соседи фессалийцев, посмотрев на них, тоже вступили в союз с Македонией и заключили договор с Филиппом, создав таким образом мощнейший военный блок. А вот это было уже очень серьезно и представляло смертельную опасность для остальной Эллады, и первыми, кто это понял, были афиняне. Вновь гремел с трибуны Демосфен, призывая греков объединиться перед лицом страшной беды, но пока глас его оставался гласом вопиющего в пустыне. «Еще во время мира намерения и взгляды Демосфена были вполне ясны, ибо он порицал все действия Филиппа без исключения и любой его шаг использовал для того, чтобы возмущать и восстанавливать афинян против македонского царя» (Плутарх).

А царь продолжал гнуть свою линию, он наводил порядок на северных границах, чтобы в решающий момент не получить удар в спину. Подчинив себе греческие города фракийского побережья, в 342–341 гг. до н. э. он решает раз и навсегда покончить с фракийской угрозой, и вторгается в их земли. Разгромив варваров в нескольких сражениях и наложив на них дань, он в ключевых местах основал ряд укрепленных городов, которые делали невозможными дальнейшие фракийские вторжения. Следующий ход Филиппа был совершенно логичным – окончательно взять под свой контроль проливы и вызвать в Афинах перебои с хлебом, который поступал из Херсонеса и Боспора Киммерийского. А для этого требовалось не так уж и немного – захватить города Перинф и Византий. Филипп был уверен в успехе – он находился на вершине могущества, и удача в последнее время сама шла ему в руки. Армия Македонии осадила Перинф и начался штурм города – бои эти по своему накалу и напряжению превзошли все, с чем Филипп до этого сталкивался в Греции. Осадная македонская техника разрушила крепостные стены города, но жители заняли оборону между домов и остановили македонский натиск. А дальше начались удивительные вещи – персидские сатрапы Малой Азии, давно наблюдая за усилением Македонии, начали видеть в этом опасность для Персидской империи, и потому было решено оказать Перинфу помощь. В город прибыл отряд греческих наемников, который доставил осажденным запасы продовольствия и вооружения. Но мало того – жители соседнего Византия, прекрасно понимая, что если Перинф падет, то они на очереди следующие, собрали отборный отряд и послали его в осажденный город. Силы сторон в этом противоборстве выровнялись, положение осажденных стабилизировалось, только и Филипп был не так прост. Оставив половину армии для блокады города, он с другой половиной совершил быстрый марш и атаковал Византий – благо их лучшие войска и стратеги были заперты в соседнем городе. «Так как их люди, оружие и военное снаряжение были в Перинфе, народ Византии оказался в большом замешательстве» (Диодор). Будешь тут в замешательстве, когда твои солдаты соседей охраняют, а враг у ворот! Филипп крепко схватил два города за горло и, судя по всему, задушил бы их блокадой, но тут вновь ситуация изменилась. «В этом году, видя, что Филипп осаждает Византий, афиняне решили, что он разорвал договор с ними, и срочно отправили грозный флот, чтобы помочь этому городу. Кроме них хиосцы, коссцы, родосцы, и некоторые другие греки также послали подкрепления. Филипп испугался этой совместной деятельности, прервал осаду двух городов и заключил мирный договор с афинянами и другими греками, которые выступали против него» (Диодор). Вот к такому повороту дел царь оказался совершенно не готов, с коалицией из балканских греков, островных эллинов и Персидской державы он в данный момент воевать просто не мог. Поэтому ему только и оставалось, что снять осаду, подсчитать убытки от неудачной войны и делать выводы из допущенных ошибок.

* * *

Поход Филиппа на скифов в 339 г. до н. э. как-то не вписывается в его общую стратегическую концепцию и вроде бы не поддается логическому объяснению. Общих границ нет, интересы лежат в разных плоскостях, да и богатых городов, которые можно было бы разграбить, у скифов нет. Некоторый свет на это проливает Юстин, прямо указывая, что этот поход был вызван большими денежными затруднениями царя. «После этого Филипп отправился в Скифию, тоже надеясь на добычу и намереваясь – по примеру купцов – затраты на одну войну покрыть доходами с другой». Таким образом получается, что осада Византия и Перинфа полностью истощила царскую казну, а поскольку взять города не удалось, то и на богатые трофеи рассчитывать не приходилось. Войскам надо было платить, и поэтому, сняв осаду, Филипп повел свою армию против скифов, скорее от безысходности, чем от желания с ними воевать. Поход был откровенно грабительский с целью захвата трофеев и иных целей он не преследовал. И, как ни странно, спонтанно организованный и неподготовленный поход удался – скифы были разгромлены, а царю удалось сгладить осадок от неудачи предыдущей кампании. «Двадцать тысяч женщин и детей было взято в плен, было захвачено множество скота; золота и серебра не нашлось совсем. Тогда пришлось поверить тому, что скифы действительно очень бедны. В Македонию послали двадцать тысяч наилучших кобылиц для разведения коней скифской породы» (Юстин). Правитель Македонии повел нагруженное добычей войско домой, но, как оказалось, неприятности на этом для него не кончились – племя трибаллов, через земли которого он проходил, потребовало за свободный проход часть добычи. «От взаимных оскорблений перешли к оружию; в этом сражении Филипп был ранен в бедро, и притом так, что оружие, пройдя через тело Филиппа, убило его коня. Так как все думали, что Филипп убит, то добыча ускользнула из рук. Таким образом, добыча, захваченная в Скифии, точно на ней лежало проклятие, едва не принесла гибели македонянам» (Юстин). Вроде и войско не разгромлено, и сам живой остался, но удар по престижу был очень велик и надо было что-то делать, чтобы исправить положение. Возможно, пока он был прикован к постели, Филипп передумал о многом и пришел к выводу – пора нанести удар по своему главному врагу – Афинам, он помнил, что именно афиняне в конечном итоге помешали ему взять Византий. А когда основной враг будет сокрушен, то и с остальными будет справиться намного легче. Вопрос о походе на Афины был решен.