Стратегический взгляд. Америка и глобальный кризис - читать онлайн книгу. Автор: Збигнев Бжезинский cтр.№ 7

Происходящему рассредоточению мировых сил способствует такой неуловимый феномен, как политическое пробуждение народов, до недавнего времени отличавшихся политической пассивностью или подавленностью. Это пробуждение, начавшееся сперва в Центральной и Восточной Европе, затем в арабских странах, вызвано ростом взаимодействия и взаимозависимости в мире, связанном средствами мгновенной визуальной коммуникации, а также демографическим преобладанием молодежи в менее развитых обществах, состоящих из легко мобилизуемых и политически активных студентов вузов и социально ущемлённых безработных. Представители обеих групп отличаются нетерпимостью по отношению к более богатым слоям и привилегированному положению коррумпированных властей. Эта враждебность к властям и привилегированности подогревает народную активность, обладающую невиданным потенциалом перерастания в масштабные беспорядки. С исторической точки зрения это явление беспрецедентно по своему универсальному охвату и динамическому влиянию. До недавнего времени народы существовали не только в изоляции друг от друга, но и в политическом вакууме. Основная масса населения большинства стран не отличалась ни политической сознательностью, ни политической активностью. Повседневные заботы сводились к тому, чтобы выжить в условиях физических и материальных лишений. Некоторым утешением служила религия, а традиции обеспечивали определенную степень культурной стабильности и периодическую общую передышку от тягот жизни. Правители были недосягаемы, зачастую провозглашались проводниками Господней воли, законность их власти закреплялась наследственной преемственностью. Борьба за власть велась среди узкого круга участников, а общественные конфликты с соседями носили в основном территориальный или имущественный характер и подогревались этнической либо религиозной враждой. Политические переговоры, убеждения и амбиции были уделом привилегированного социального класса, то есть ближайшего окружения самого правителя.

По мере усложнения структуры общества на его вершине появился определенный класс людей, вовлеченных в политический дискурс и в борьбу за политическую власть. И при римском дворе, и при дворе китайского императора находились активные «серые кардиналы», больше, правда, интересующиеся дворцовыми интригами, чем широкими политическими вопросами. Однако общество развивалось, повышался уровень грамотности, и в политический диалог включалось всё больше участников: земельная аристократия в сельской местности, богатые торговцы и ремесленники в растущих городах, а также узкая прослойка интеллектуалов. Народные массы тем не менее по-прежнему оставались далеки от политики, если не считать бурных, но анархичных вспышек протеста — крестьянских восстаний например.

Первым охватившим все слои общества, но географически ограниченным проявлением политического пробуждения стала Французская революция. В ней сочетались атавистический бунт низов и невиданное доселе руководство массами сверху. Она произошла в обществе, где традиционная монархия поддерживалась политически грамотной, однако внутренне расколотой аристократией и материально привилегированной церковью. Против этой структуры власти выступила также политически грамотная, но недовольная буржуазия, поднимающая народ на борьбу в ключевых муниципальных центрах, и даже крестьянство, всё более убеждающееся в своей ущемлённости относительно других слоев. Беспрецедентная по тем временам пропаганда посредством политических памфлетов, распространению которых способствовал печатный станок, быстро трансформировала общественное недовольство в революционные политические цели, выразившиеся в чеканном лозунге: «Свобода, равенство, братство!»

Суровая политическая встряска послужила неожиданному сплочению общественного и национального самосознания. Именно ему в той же степени, что и своему полководческому гению, обязан своими военными триумфами Наполеон. Эта волна стремительно покатилась дальше по всей Европе, сперва способствуя победам Наполеона, а затем (пробудив патриотические чувства у пруссов, австрийцев и русских) — его поражению. К 1848 году («Весне народов») большая часть Европы — прежде всего Германия, но также Италия, Польша, а затем и Венгрия — вступила в эпоху горячего патриотизма и робкого политического пробуждения. К тому времени наиболее политически грамотные европейцы уже начали проникаться демократическими идеалами не столь революционного, но политически более вдохновляющего гуманизма далекой и открытой Американской республики.

Однако менее века спустя по Европе прокатились войны, вызванные конфликтом её собственных популистских амбиций. Две мировые войны в сочетании с неприкрытым анти-империализмом большевистской революции способствовали глобализации массового политического пробуждения. Призывники из колоний британской и французской империй возвращались домой с новым политическим, расовым и религиозным самосознанием, но одновременно ощущением своей экономической ущемлённости. Открывающийся доступ к западному высшему образованию, а значит, и к западным идеям заставлял высшие слои коренного населения европейских колоний задумываться о национализме и социализме.

Неру в Индии, Джинна в Пакистане, Сукарно в Индонезии, Нкрума в Гане и Сенгор в Сенегале прошли путь от личного политического пробуждения до харизматичного руководства пробуждающимися народными массами, а затем и до командования национальным освобождением соответствующих стран. Внезапный прорыв Японии на политическую сцену рубежа XIX—XX веков спровоцировал параллельное политическое пробуждение и в Китае, впоследствии, впрочем, увядшее под уничижительным давлением европейских держав. Сунь Ятсен начал борьбу за возрождение Китая в начале XX века, получив возможность своими глазами наблюдать добровольную модернизацию Японии по западному образцу; другой молодой китаец, Дэн Сяопин, в это же время изучал основы марксизма в далеком Париже.

Один из самых памятных моментов моей государственной карьеры относится к 1978 году, когда я прибыл в Пекин с секретной миссией по нормализации китайско-американских отношений и по формированию взаимовыгодной коалиции против расширяющего тогда свое влияние Советского Союза. После напряженных переговоров с Дэн Сяопином в узком кругу я неожиданно получил от него приглашение на обед. Мы сидели в беседке с видом на небольшое озеро на территории Запретного города, и, когда я поинтересовался у Дэн Сяопина историей развития его политических взглядов, он начал вспоминать молодость. Совсем юным студентом он пропутешествовал из Центрального Китая (сперва на речном судне до побережья, а оттуда пароходом) на другой край света — в Париж 20-х. Эта поездка стала в буквальном смысле экскурсом в прекрасное далёко. Он рассказывал, как у него открылись глаза на социальную отсталость Китая по сравнению с Францией и как осознание униженности своего народа заставило его искать руководство к действию в учении Маркса о социальной революции как кратчайшем пути к национальному возрождению. Именно тогда в нем соединились обида за народ, политическое пробуждение и идеологическое становление, приведя к последующему участию в двух революциях — сперва под предводительством Мао, чтобы порвать с прошлым, а затем возглавленной уже им самим и направленной на строительство нового будущего страны.