Виктор Суворов врет! Потопить "Ледокол" - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Верхотуров cтр.№ 52

Земельный вопрос в Европе назрел и перезрел еще в конце Первой мировой войны, когда малоземелье и безземелье крестьян стало одной из важнейших проблем. Однако, как было видно по примерам Германии, Польши и Румынии, земельные реформы, проводившиеся в этих странах в 1920—1930-х годах, в первую очередь наделяли землей крупные хозяйства: кулацкие (20–50 гектаров) и помещичьи (от 50 гектаров). Мелкое крестьянство земли так и не получило, а в Бессарабии в ходе земельной реформы оно даже лишилось той земли, которая была получена во время революции.

Земельная реформа и политика капиталистов вполне сознательно держали крестьян на мельчайших участках и плодили малоземелье в деревне. Крестьянин, который не мог прокормиться со своего участка, влезал в долги и разорялся, превращался в самого настоящего пролетария, готового работать за еду. Его можно было эксплуатировать любым образом.

В индустриальных странах, в Бельгии и Германии, развивалось и поощрялось мелкое и мельчайшее земледелие среди городских жителей и промышленных рабочих. Так, из 2,9 млн мельчайших хозяйств в Германии, которые в среднем имели участок в 0,62 гектара, т. е. чуть более шестидесяти соток, большая часть принадлежала как раз городским жителям и рабочим. В особенности эта практика стала развиваться во время Великой депрессии, когда малооплачиваемым рабочим и безработным было крайне трудно прожить на свои заработки. Огород в шесть соток, или даже в 1,5–2 сотки, помогал поддерживать физическое существование. Это положение было выгодно для капиталистов, поскольку позволяло поддерживать оплату труда на очень низком уровне.

В Бельгии было то же самое. 469 тысяч хозяйств принадлежали рабочим, в основном это были мелкие и мельчайшие хозяйства до 2 гектаров земли. «Горняки, металлисты, текстильщики, стекольщики, кустари-ткачи и др. владеют клочком земли или арендуют его. Их жены и дети, а в свободное время и они сами копаются на своем участке, разводя овощи и картофель. Такое подсобное хозяйство промышленных рабочих поощряется бельгийской буржуазией, так как привязывает их к земле и к ближайшему предприятию и дает капиталистам возможность держать заработную плату на низком уровне» [266] .

Так что, если кто-то считает, что личный участок для горожанина — это чисто советское изобретение, тот глубоко ошибается. Такая практика была широко распространена в европейских странах еще до войны.

Основной смысл этой практики состоял в том, чтобы держать заработную плату на минимальном уровне, вычитая из нее стоимость продуктов, произведенных на таком участке. Кроме того, для крупных землевладельцев была возможность дополнительно ободрать рабочих арендной платой за землю.

В СССР в то же время вопрос продовольственного снабжения рабочих решался другим образом. Заводы и фабрики часто имели коллективные садоводства, а в годы первой пятилетки появился знаменитый ОРС — отдел рабочего снабжения, который имел собственное подсобное хозяйство. Подсобные хозяйства достигли мощного развития. В 1934 году ОРСы одного Главного управления металлургической промышленности НКТП СССР имели 180 тысяч гектаров земли, производили 60 тысяч тонн зерна, 100 тысяч тонн овощей и 84 тысячи тонн картофеля. Крупные металлургические заводы имели подсобные хозяйства до 15 тысяч гектаров [267] .

ОРСы и подсобные предприятия получили бурное развитие во время войны. В 1945 году насчитывалось 7700 ОРСов, а в 1943 году площадь подсобных хозяйств составила 3,1 млн гектаров, поголовье крупнорогатого скота достигло 904 тысяч голов. На них приходилось 27,5 % розничного товарооборота страны [268] . Это были государственные предприятия, находящиеся в распоряжении директоров предприятий, которые развивались за государственный счет.

В довоенных европейских странах хозяйство было устроено так, что основная масса населения перебивалась или сельским хозяйством, почти не дававшим дохода (в Румынии почти весь доход уходил на налоги, в Польше сельское хозяйство было убыточно даже для кулаков), или работой в промышленности на низкой заработной плате, отдавая значительную часть своего дохода на выплату налогов. Немецкие рабочие и служащие в 1935 году платили в налог 22,5 % своего дохода [269] . Зачем немецкому рабочему высокие доходы, когда производство предметов первой необходимости уже к 1936 году сократилось до 14 % от всего промышленного выпуска (в 1923 году было 22 %)? В Германии разорились городские ремесленники. Их доход упал с 4 млрд марок в 1929 году до 1,8 млрд марок в 1936 году. Каждый день разорялось 8 ремесленников. В январе 1937 года Геринг и Лей объявили о планах принудительного закрытия 700 тысяч ремесленных дел [270] .

Увеличение налогов, сокращение производства предметов потребления в промышленности и массовое разорение ремесленников резко ухудшало жизнь широких масс населения в Германии перед войной. В СССР, напротив, с 1934 года началось масштабное развитие местной промышленности, на которую возлагались задачи снабжения населения товарами первой необходимости. В годы войны мелкая местная промышленность стала главным источником товаров для населения и еще вносила серьезный вклад в военное производство.

Пройдемся по другим странам. В предыдущих главах Италия не затрагивалась. Однако и в Италии перед войной шло падение уровня жизни, и по масштабам обнищания масс Италия была собратом Германии. Причина та же самая: подготовка к войне, мобилизация финансов, программы автаркии.

Так, в Италии развернули продуманный грабеж населения, мало в чем уступающий подобному грабежу в Германии. Из 100 млрд лир национального дохода 60 % уходило в налоги, государственные, провинциальные, общинные. Только государство в 1936/37 году брало 25 млрд лир.

Но это еще не все. Фашистское государство грабануло сберегательные кассы, переводом половины из 75 млрд лир вкладов в государственные ценные бумаги. 0,4 млрд лир дало принудительное изъятие золота у населения, 2,8 млрд лир дала реквизиция выручки от продажи иностранной валюты. В дополнение к этому государство разместило 1,3 млрд лир государственных билетов и 7 млрд лир принудительного займа на недвижимость [271] . Стала распространяться практика задержки выплат по поставщикам и кредиторам государству, и в 1937 году государство было должно 11,1 млрд лир по этой статье.