Виктор Суворов врет! Потопить "Ледокол" - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Верхотуров cтр.№ 20

В Польшу в июле 1919 года пришла 70-тысячная армия, созданная во Франции из польских эмигрантов. США сформировали эскадрилью и укомплектовали ее своими летчиками. В 1920 году в Польше была группа французских офицеров во главе с генералом Максимом Вейганом, которая помогла полякам составить план контрнаступления под Варшавой. После войны Польша заключила с Францией военный договор, по которому польская сторона содержит армию в 600 тысяч человек, а французская сторона обеспечивает ее боеприпасами, инструкторами и офицерами Генерального штаба [103] .

Гитлер тоже говорил о «борьбе с большевизмом» и даже строил на этом свою политику. В этом у него были славные предшественники в лице Польши, Франции и США, а теперь вот у него есть убежденный последователь из числа беглых советских разведчиков, который восхваляет оккупанта и его завоевания. Да еще считает, что Сталин должен был защищать этого агрессора и захватчика.

В чем довоенная Польша была «независимой»? Государственную власть получила из рук немецких и австро-венгерских оккупантов, предварительно основательно ограбивших Польшу, государство было возглавлено активными сторонниками оккупантов, часть территорий Польша получила по Версальскому договору, т. е. по решению Антанты. Войну с Советской республикой Польша тоже вела по указанию и при поддержке стран Антанты. Польская независимость если в чем и выражалась, так это в подавлении и угнетении национальных меньшинств.

Виктор Суворов и его сторонники считают довоенную Польшу «свободной и независимой». Независимость мы уже рассмотрели. Само по себе брать государственную власть из рук оккупантов и ставить правителем человека, который готовил военную помощь для оккупантов своей же родины, — это национальный позор. Теперь же рассмотрим «свободу», установленную в Польше после окончания войны с Советской республикой.

После окончания войны в Польше был установлен режим дискриминации национальных меньшинств, в первую очередь белорусов и украинцев. Западная Белоруссия, захваченная Польшей силой оружия, должна была стать польской колонией, и в этом отношении у создателей довоенной Польши было четко сформировавшееся мнение еще до провозглашения независимости. План колонизации Белоруссии был разработан еще в 1916 году.

После независимости планы ставились куда шире. Юзеф Пилсудский рассчитывал захватами, завоеванием и оккупацией создать Польшу от Балтики до Северного Кавказа. Другие идеологи высказывались более осторожно, но и они считали, что вся Белоруссия должна стать польской колонией: «Для того чтобы польский народ был великим, для того чтобы Польское государство осуществило свои исторические задачи на востоке, необходимо, чтобы Белоруссия была присоединена к Польше как ее часть, как простая ее провинция или, вернее, колония», — писал В. Студ-ницкий в 1919 году [104] .

Правда, этим планам сбыться было не суждено. Сопротивление Красной Армии не позволило полякам оккупировать и колонизировать всю Белоруссию. По итогам войны она оказалась поделена почти пополам. В Западной Белоруссии оказалось 100 тысяч кв. км территории и 4,7 млн человек населения. В Восточной Белоруссии (БССР) — 125,5 тысячи кв. км и 5 млн человек населения2.

Польское правительство сразу после окончания войны бросилось колонизировать белорусские и украинские земли. Появилось понятие «осадник»: «Что такое польский «осадник»? Это — военный колонист, поселяемый правительством на восточных окраинах, наделяемый там бесплатно землей, получающий необходимые средства на организацию на ней хозяйства и обязанный быть опорой польской власти. «Осадники» вербуются среди офицеров и солдат запаса, из которых отбирается для этого наиболее заслуженный и политически надежный элемент; в огромном большинстве «осадники» составляются из бывших добровольцев и отличившихся солдат и офицеров», — говорится в справочнике для РККА 1930 года [105] .

Солдаты и офицеры во множестве подавали прошения о наделении их землей. В начале 1920-х годов было подано 99,5 тысячи прошений, из которых 22,5 тысячи было удовлетворено, а 75,7 тысячи прошений было отложено в рассмотрении. В 1923 году в Белостокском, Виленском, Новогрудском, Полесском и Волынском воеводствах было 8732 осадника, из которых 6563 оборудовали свое хозяйство [106] .

Осадники имели не только хозяйства, но и оружие, имели гораздо больше прав, чем белорусы, и были обязаны помогать властям. По существу, довоенная Польша восстановила феодальные порядки — условное наделение землей за военную службу. Но на этом феодальные порядки не ограничивались. На крестьян, в особенности на белорусских и украинских, был наложен шарварк — трудовая повинность: ремонт дорог, строительство, поставка подвод и т. п. Шарварк был средством выкачивания из крестьянства труда, измерявшегося в огромных суммах. В 1932 году было выполнено шарварка на 42 млн злотых, в том числе Западная Белоруссия — 10,7, или 1,97 злотых на человека (наиболее высокий уровень в Польше), и Западная Украина — 8,1 млн злотых. В 1935 году, после введения нового закона о шарварке, стоимость работ поднялась до 70–80 млн злотых в год [107] . По довоенным ценам 42 млн злотых соответствовали стоимости 840 тысяч лошадей. В среднем польский крестьянин должен был задарма отрабатывать 60 дней в году, а в некоторых случаях шарварк доходил до 109 дней. Крестьянство воспринимало шарварк как новое крепостное право, чем оно, по сути, и было.

Польское правительство повело наступление на права национальных меньшинств. Уже в ходе советско-польской войны стали закрывать белорусские школы, открытые в 1919 году, закрыли обе учительские семинарии. Белорусам запрещалось говорить, писать и обучаться на своем языке. Польский телеграф не принимал телеграмм на белорусском языке, даже написанных латиницей. К 1937 году в Западной Белоруссии были закрыты все без исключения белорусские школы [108] .

Причем это касалось не только белорусов, но и украинцев, у которых также были закрыты все школы и учебные заведения. «Дело доходит до того, что в Восточной Галиции, как в первые времена христианства, люди собираются в катакомбах, чтобы в подземелье, вдали от глаз польских шпиков и жандармов, обучаться родному языку», — писал один из обозревателей в 1924 году [109] . Также были закрыты литовские гимназии и школы.