Генеральская мафия – от Кутузова до Жукова - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Мухин cтр.№ 80

Но, как вы видите, Кирпонос начал с того, что после однодневного отдыха 18 сентября 19 сентября тоже объявил выходным днем. И собрал совет в Городище, на котором, надо думать, генералов было больше, чем у Кутузова в Филях. Я в то, что написал Баграмян, не верю.

Смотрите, Тупиков сообщил, что все сёла на севере и северо-западе заняты немцами, а этот совет вдруг принимает решение ехать именно на северо-запад к Чернухам. Но если ехать прямо на северо-запад, то дорога идёт через Вороньки, Позняки, Ковали, если сначала на запад, а потом на север, то дорога идет через Лесовую Слободку, Постав-Муха, Сухоносовку, Кизловку. А как же вы будете туда через «занятые немцами села» ехать, чтобы этот прорыв оказался «внезапным для противника»? Более того, почти двое суток назад вы уже пытались форсировать Многу у Чернух и даже вместе с 289-й дивизией, но у вас ничего не получилось, а дивизия сгинула. И снова туда? И опять же Кирпонос собрался снова ехать в Лохвицу! Да что там немцы жирнее, что ли, чем в других местах?

То есть это вранье Баграмяна преследует очевидную цель как-то скрыть очевидное — то, что Кирпонос, а возможно, и ряд других генералов не на восток прорывались, а имели какие-то свои намерения, не связанные с выходом из окружения.

И эти намерения хорошо видны по тому, как именно Кирпонос разделил свой отряд. Дело в том, что по численности это был примерно полк, а от полка в походные сторожевые заставы направляют до усиленного взвода всего лишь с задачей не допустить внезапного нападения противника. Ведь в случае встречного боя очень важно, чтобы по врагу немедленно открыли огонь как можно больше бойцов и оружия — весь полк сразу, чтобы враг не бил полк по частям. А Кирпонос свои 3 тыс. человек разделил на пять отрядов, которые должны были ночью двигаться самостоятельно. В случае если какой-нибудь из этих отрядов начнет боестолкновение, остальные ему и помощи оказать не смогут. Кроме того, только три отряда — головной, штаб и арьергард — должны были ехать по дороге, а боковые — где-то в отдалении, ночью и по бездорожью. Как вы полагаете, сколько человек при таком плане должно было остаться у Кирпоноса к утру?

Теперь по поводу того, кого именно отделял от себя Кирпонос. Войска НКВД и пограничники, которые тоже входили в НКВД, были наиболее боеспособными в Красной Армии, поскольку даже в мирное время они вели бои с бандами на границах, в связи с чем солдаты НКВД и пограничники были морально готовы атаковать противника даже малыми силами и инициативно действовать в одиночку. Ведь не случайно первыми гвардейскими дивизиями в Красной Армии стали дивизии НКВД. Вот и возникают вопросы: зачем Кирпонос отделил от себя роту НКВД и почему поставил её в тыловое охранение, а не в авангард, где от этих инициативных солдат было бы больше толку, если бы требовалось прорываться? Чтобы потерять их в ночном марше?

Но Баграмян продолжает:

«…Построил своё войско. Сто пятьдесят молодцов — залюбуешься: бравые, подтянутые. Мне, пожалуй, повезло больше всех — в моем распоряжении был настоящий боеспособный отряд. Я взял с собой и большинство офицеров нашего оперативного отдела — образовал отделение управления.

Молча обошёл шеренги, вглядываясь в лица красноармейцев и командиров. Устали люди, отдохнуть бы им хоть немного. Но времени нет. Объясняю задачу. Предупреждаю, что будет трудно.

— Верю, — сказал я, — что каждый из вас не посрамит чести советского бойца.

Стоявший напротив меня молоденький красноармеец с головой, обмотанной почерневшими бинтами, проговорил:

— Не беспокойтесь, товарищ генерал, мы не подведём.

Над рядами пронесся одобрительный гул. В это время подбежал адъютант генерала Кирпоноса: меня вызывал командующий.

Приказав отряду разойтись и готовиться к предстоящему бою, я поспешил в центр села. Кирпонос, Бурмистенко, Рыков и Тупиков стояли в кругу генералов и офицеров. Бурмистенко негромко, спокойно что-то говорил товарищам. Трудно было поверить, что беседа происходит буквально под прицелами противника. В этом непоказном самообладании и уверенности был весь Бурмистенко, славный сын украинского народа. Подойдя ближе, я услышал его слова:

— Главное, товарищи, сохраняйте выдержку. Нет таких трудностей и опасностей, какие не смогли бы преодолеть наши люди. Коммунисты обязаны показать пример в выполнении воинского долга».

Не удержусь, чтобы откомментировать враньё Баграмяна, заложенное в последних предложениях. Бурмистенко, как комиссару, уже давно пора было пристрелить Кирпоноса или арестовать его, а самому взять в руки винтовку и вести остальных на прорыв, тем самым показав им «пример в выполнении воинского долга». Ведь не мог Бурмистенко не видеть, что Кирпонос пытается сдаться немцам в плен!

И у Кирпоноса это получилось бы — он бы дождался, когда немцы найдут хотя бы свободный батальон, чтобы заняться штабом Юго-Западного фронта. Ведь немцев на тот момент в этом районе было ещё очень мало, и они все силы бросили на перехват магистральных дорог Пирятин — Ромны и Пирятин — Лубны, чтобы не дать отходящим частям Красной Армии вывезти тяжёлое оружие и технику. На блокировку боковых дорог сил у немцев не было, и эти дороги либо вообще были свободны, либо удерживались мизерными заслонами. Немцы сами были на пределе сил, уже за две недели до этого Гудериан бросал в бой хлебопекарные роты и радовался любому дополнительному батальону. Из показаний пленных немцы, безусловно, знали, что в селе Городище сидит и чего-то ждёт штаб Юго-Западного фронта, но, повторю, заняться им не успевали.

Кирпонос, судя по всему, конечно, подождал бы, пока Гудериан соберется с силами, но всё дело испортило немецкое мотоциклетное подразделение, сидевшее в Мелехах.

Форсирование р. Многа 19.09.41 г.

Увидев, что толпы русских трусливо топчутся в Городище целый день, немцы к вечеру обнаглели и решили добыть себе к ужину советских генералов и кадрового офицерства на гарнир. Этим немцам крупно не повезло. Во-первых, у Кирпоноса в подчинении было еще более 3 тыс. человек с большим количеством тяжёлого оружия, посему положение обязывало Кирпоноса отдавать соответствующие приказы, во-вторых, бедные немцы наткнулись не на кадровое офицерство Красной Армии, а на роту НКВД. Дело развивалось так.

«Я доложил командующему, что прибыл по его вызову.

— Товарищ Баграмян, — проговорил он с несвойственной ему поспешностью. — Из Мелех выступил крупный отряд фашистских мотоциклистов. Форсировав реку Многа, он сбил наши подразделения, занимавшие вот те высоты, — командующий показал на резко выделявшуюся в километре к востоку холмистую гряду, — и вот-вот может прорваться сюда. Немедленно разверните свой отряд и атакуйте противника. Ваша задача: овладеть грядой этих высот, захватить мост через реку и двигаться на Сенну! Выполняйте!

Что ж, выходит, всё изменилось. Будем пробиваться на Сенчу, и в первом эшелоне — мой отряд… Вспомнилось вчерашнее, когда фашисты оттеснили колонну штаба фронта от следовавших впереди нас частей 289-й стрелковой дивизии. Опасаясь, как бы и сегодня так не получилось, я сказал, что, если атака моего отряда увенчается успехом, главным силам лучше держаться поближе к нам. Командующий нетерпеливо махнул рукой: