Великий Ганнибал. "Враг у ворот!" - читать онлайн книгу. Автор: Яков Нерсесов cтр.№ 88

«Вот вы все постоянно говорите только о Ганнибале! Вы думаете только о Ганнибале!! Между тем ваш враг – город Карфаген!!!» – так неожиданно смело начал свою речь перед убеленными сединами почтенными сенаторами непозволительно юный с римской точки зрения для столь ответственной должности Публий Корнелий.

В ответ на эту, как тогда сочли многие, по-юношески безрассудную похвальбу он услышал от многоопытных старых политиков предельно доходчивую фразу: «Так-то оно так, но Ганнибал-то находится на расстоянии недельного марша от Рима, а Карфаген – за морем, в Африке!» Сципион за словом в карман не полез и сказал, как отрезал: «Все правильно! Но если вы разрушите Карфаген, что тогда останется от Ганнибала?»…

Сципион держался так, будто враги уже разбиты. Всем показалось, как будто внезапно луч света прорвался сквозь свинцовый сумрак. А ведь Испания казалась римлянам проклятой и зловещей страной. В то же время претензии молодого Сципиона на ведение войны в Испании кое-кто посчитал как наследственные. Тогда Публий Корнелий совершил исключительно продуманный шаг, объявив, что он, безусловно, откажется от столь высокой должности, если кто-либо из стариков (причем сказано это было без малейшего намека на иронию!)… возьмется сам победоносно завершить войну в Испании.

Не нашлось никого…

В то же время сегодня неясно – не является ли описание этой патетической сцены более поздним приукрасом со стороны великодержавно настроенных римских историков, а они были большие мастера возвеличивания своей страны, в том числе сквозь призму предков-героев – своего рода «икон» для подражания… чуть ли не полубогов!

Впрочем, это всего лишь «заметки на полях», оставляющие за читателем право на свои выводы…

Несмотря на открытое противодействие со стороны невзлюбившего его Квинта Фабия Кунктатора, постоянно твердившего, что нельзя доверять испанскую армию человеку, еще не достигшему 25-летнего возраста и никогда не бывшему ранее не только консулом, но и претором, молодой Публий Корнелий все же оказался избранным в проконсулы и в конце 210 г. до н. э. ему было поручено командование войсками в Испании, там, где его ждали могилы безвременно погибших смертью храбрых отца и дяди.

…Кстати, это беспрецедентное для истории Рима назначение означало, что высшее военное командование доверили рядовому гражданину Рима, т. е. человеку, которому ранее никогда не поручались столь ответственнейшие задачи. Но, с другой стороны, он, как многие патриции его поколения, несмотря на свой по римским меркам юный возраст, волею судьбы провел долгие годы на изнурительной военной службе, какая раньше на долю римлян такого возраста не выпадала. Кто не погиб, не сгинул, кого не подкосили раны и болезни, тот уже в молодости приобрел несравненно больше боевого опыта, чем многие из убеленных сединами сенаторов за целую жизнь, столь придирчиво решавших: дать юнцу «порулить» или не дать?! Так вот среди этой юной поросли оказалось очень много очень одаренных офицеров, которым удастся не только достойно продолжить дело Фабия-Марцелла, но и спустя десятилетия победоносно провести римские легионы по разным частям Средиземноморья, превращая их в римские провинции и закладывая основы гигантской в будущем Римской империи…

Избрание Сципиона-Младшего для решения столь ответственной задачи в столь молодом возрасте, когда он еще не прошел всю полагавшуюся по законам того времени военно-политическую лестницу, безусловно, было очень крупным политическим успехом противостоявшей клану Фабиев группировки Эмилиев-Корнелиев-Сципионов. Высокий престиж имени Сципионов обеспечил Публию Корнелию столь необходимую народную поддержку.

«Он воскресил сжавшийся от страха народ, – написал спустя века знаменитый римский литератор Аппиан, – и в темный для Рима час явился звездой надежды!»

Теперь ему оставалось совершить самое главное: оправдать доверие и не посрамить честь славной фамилии!

…Думается, что Публий Корнелий Сципион-Младший, ставший потом Африканским (236/235—183 гг. до н. э.), недостаточно оценен большинством последующих поколений историков, находившихся под впечатлением военного гения его великого современника и противника Ганнибала. Сципион оказался как бы в тени эффектных, но отнюдь не эффективных побед легендарного Одноглазого Пунийца! А ведь он был выдающимся полководцем (по военному дарованию ему не было равных в Риме той поры; да и позднее с ним мог соперничать разве что более «раскрученный персонаж» римской истории – великий Гай Юлий Цезарь!), блестящим дипломатом и сыграл исключительно важную роль в истории Рима конца III – начала II в. до н. э. Так случилось, что нам немного известно о детстве и отрочестве этого замечательного человека. Его далекими предками по обеим линиям были этруски. Хоть он и родился в одной из знатнейших патрицианских семей Рима – Эмилиев-Корнелиев-Сципионов, неоднократно занимавших консульские и цензорские должности, но семья жила небогато и была «на короткой ноге» с лидерами плебса – Гаем Теренцием Варроном и Гаем Фламинием. Дед (Луций Корнелий) и двоюродный дед (Гней Корнелий) воевали еще в Первую Пуническую войну. Как известно, отец Публия в начале Ганнибаловой войны в 218 г. до н. э. был консулом – в ту пору Сципионы играли ключевую роль в римском правительстве, – первым среди всех римских полководцев сошелся на поле брани с Ганнибалом при Ломелло, а потом вместе с братом воевал в Испании, где и погиб…

…Кстати, если верить пропатрициански настроенной римской исторической традиции (в частности Полибию), то именно в бою при Ломелло 16/17-летний Публий совершил геройский поступок, спас от неминуемой гибели своего тяжелораненого отца-консула Публия Корнелия Сципиона-Старшего. Мы уже подробно говорили об этом выше, осталось лишь расставить точки над «i». Как известно, по римским законам, тот, кто спас на поле боя римского гражданина, удостаивался самой большой чести, о которой только мог мечтать римлянин. Его увенчивали дубовым венком, высшей наградой римского воина. Где бы ни появлялся человек в таком венке, перед ним почтительно вставали знатнейшие сенаторы. Ему предоставлены были первые места на всех зрелищах. Он свободен был от общественных повинностей, и его окружало всеобщее благоговейное уважение. Спасенному полагалось всю жизнь чтить своего спасителя как отца и обязательно угождать ему во всем, как родителю. (В случае с нашим героем ситуация могла быть весьма двусмысленной: сын спас отца и тому полагалось почитать своего спасителя-сына как… отца?!) Многие стремились к подобной чести, но не многие ее получали. Нужно было, чтобы спасенный объявил тебя своим спасителем. Консул Сципион действительно публично объявил сына своим спасителем и посулил ему полагающийся венок. Но затем случилось нечто труднообъяснимое: Сципион-Младший демонстративно отказался от… престижнейшей воинской награды из рук своего отца-консула. Мало кто тогда мог найти разумное объяснение столь нелепому с точки зрения здравомыслия поступку. Именно тогда и пошла гулять молва следующего характера: от смертельной опасности консула геройски спас его… раб-лигуриец, а его, естественно, никак нельзя было наградить дубовым венком! Считается, что ее распространению способствовали враждебно настроенные к семейству Сципионов римские хронисты (Целий Антипатр и Фабий Пиктор). Сципион-Младший не стал опровергать эти слухи и тем самым дал историкам пищу для вековых размышлений: «Где зарыта правда»?! Не будем «изобретать велосипед» и мы: должна же оставаться в истории хоть какая-то неразгаданная тайна, не так ли?