Великий Ганнибал. "Враг у ворот!" - читать онлайн книгу. Автор: Яков Нерсесов cтр.№ 11

Основу римской армии составлял легион (своего рода некий аналог современной дивизии), который в конце III века до н. э. мог насчитывать до 5 тысяч воинов, включая офицеров, знаменосцев, сигнальщиков и 300 всадников. Лишь к рубежу II–I вв. до н. э. состав римского легиона стабилизируется до оптимальных 4500 бойцов: 4200 человек пехоты и 10 отрядов (турм) конницы, по 30 (33) всадников в каждом (всего 300–330 всадников). Римская армия эпохи войн с Карфагеном была недолговечной: легионы распускали, когда сенат считал, что в них больше нет необходимости. Когда воины снова призывались на службу отечеству, т. е. Республике (а это было именно так!), то они, как правило, попадали уже в другие подразделения и к другим командирам. Следовательно, каждая новая римская армия создавалась… заново, а значит, только со временем снова становилась боеспособной. Легионы, сформированные из уже повоевавших бойцов, несомненно, отличались выучкой и дисциплиной, но для слаженности действий в новом строю все же требовалось время и тренировки. Так или иначе, но налицо некоторый диссонанс в римской военной машине той поры: рекрутов (по сути, они действительно ими являлись, поскольку проводили в армии несколько лет подряд!) раз за разом набирали, муштровали и раз за разом распускали!

До профессиональной армии Рим еще не дорос, но последний шаг в этом направлении был уже не за горами.

Поскольку к началу войн с Карфагеном, т. е. к середине III века до н. э., Рим подчинил себе весь Апеннинский полуостров до долины реки По на севере, то все италийские племена были обязаны служить в римской армии и полностью нести расходы по содержанию снаряжаемых ими отрядов. Рим лишь определял число воинов, необходимое для армии (например, двойное число конницы и равное римской количество пехоты: на деле это могло выглядеть как пять союзных пехотинцев на четыре римских и три союзных кавалериста на одного римского). Обычно на один легион полагалось 5 тысяч союзных пехотинцев и 600 либо 900 всадников из числа союзников, что в целом давало около 9—10 тысяч воинов. Во время войны римляне могли потребовать от союзников неограниченное количество воинов. Союзники имели статус вспомогательных отрядов, никогда не составляли отдельного корпуса и всегда сражались на флангах римского войска. Командовали ими только римляне.

В случае крайней опасности Рим мог выставить почти миллионную армию – около 800 тысяч бойцов, однако только треть из них приходилась на римских граждан.

…Между прочим, в начале Республиканского периода в истории Рима его вооруженные силы обычно состояли из четырех римских и такого же количества вспомогательных (союзных) легионов; каждый консул, а их было два, командовал четырьмя (2+2) легионами. В среднем такая армия насчитывала до 20 тысяч бойцов. Если армии объединялись, консулы, по строго заведенному обычаю (дабы в руках одного из них не сосредоточивалась большая власть), командовали поочередно: либо через день, либо каждые два… часа?! Если первый вариант более или менее понятен, то второй вызывает немало вопросов. Именно эта очередность полководцев-консулов в командовании армией вкупе с их частой сменой – срок правления консула, а значит, и руководства армией ограничивался всего одним годом – были одним из самых серьезных недостатков римской армии. Для выработки единой стратегии в длительной войне с опасным врагом требовался один полководец. Но к моменту встречи с Карфагеном римляне до долговременного единоначалия еще «не доросли». Всему – свое время…

Большинство военных держав Древнего мира не имело тогда таких больших армий, как римляне, а потому не могли, к примеру, вести продолжительные войны из-за риска оказаться в окружении превосходящих сил противника, которые он успел бы сформировать и вооружить. Римляне, используя воинов всей Италии, могли одновременно воевать с несколькими армиями. Вместе с их целеустремленностью и упорством это давало римлянам возможность вести войну так долго, как этого требовали обстоятельства.

Пехота подразделялась на легкую – велитов, среднюю – гастатов с принципами и тяжелую – триариев.

Одетые в медвежьи или волчьи шкуры велиты, или «быстрые» (обычно ими были наименее обученные молодые новобранцы в возрасте от 17 до 25 лет), обходились не только без доспехов, но и шлемов, укрывая голову шапками из меха указанных хищников. У них имелся меч, 6 легких метровых дротиков с ремнем для метания, лук со стрелами, праща и небольшой (порядка 90 см в диаметре) легкий и круглый деревянный щит.

Гастатами (копейщиками) становились более опытные, но тоже молодые 25—30-летние воины. Они были вооружены двумя полутора-двухметровыми пилумами – тяжелыми (до 4 кг весом) дротиками (копьями) из длинного (0,5–1 м) и тонкого железного прута с закаленным зазубренным наконечником, насаженного на древко. Чем-то они были похожи на… гарпун китобоя. Сегодня не исключается, что пилум мог быть заимствован римлянами у самнитов либо этрусков.

…Кстати, главным наступательным оружием римской пехоты поначалу было длинное (до 3,5 м) тяжелое копье с широким наконечником и небольшим острием с противоположной стороны – гаста. Полулегендарный реформатор Камилл оставил длинное копье только триариям, а воинов первых двух линий – римский легион строился в три линии – снабдил двумя пилумами – дротиками из прочной тяжелой породы дерева с острым металлическим наконечником. (Вполне возможно, что один из пилумов был существенно легче, чем второй. Не исключено, что это делалось для того, чтобы его было удобнее держать вместе со щитом.) Перед тем как вступить в ближний бой, гастаты и принципы первых двух линий метали во врага пилум. Начинали, скорее всего, с более легкого. Случалось, легионеры оставляли второй (более тяжелый) пилум при себе и действовали им как копьем. Порой длинным металлическим наконечником пилума отражали удары вражеского меча. Иногда задние шеренги бросали пилумы через головы своих соратников уже в разгар боя, когда ввязавшийся в ближнюю схватку враг не ожидал смертоносного залпа и нес серьезные потери. Этот снаряд считался не только римским (?) ноу-хау, но и отличался большой эффективностью. Пробив щит (обтянутый кожей, дубовый щит от 13 до 25 мм, пилум пронзал насквозь), он искривлялся под собственным весом, делая щит негодным для употребления. Во-первых, чрезвычайно длинная железная часть пилума, как известно, достигавшая от 0,5 до 1 м (при общей длине снаряда от полутора до двух метров), не позволяла перерубать его мечом. Во-вторых, до древка пилума меч противника не мог достать. В-третьих, зазубренный наконечник не позволял его выдернуть. Щит с вонзившимся и загнувшимся пилумом (обычно их было несколько!) неприятельские воины вынуждены были бросать, оставаясь без защиты перед атакой сомкнутого строя легионеров. Таким образом, с самого начала римские легионеры получали преимущество над противником в решавшем исход сражения рукопашном бою, где они предпочитали действовать короткими мечами. Не исключено, что именно поэтому пилум был самым смертоносным среди когда-либо существовавших дротиков. Бросок пилума легионеры обычно сопровождали своим ставшим со времен войн с Карфагеном знаменитым громовым кличем «баррит» – криком, подражавшим реву разъяренных боевых слонов. Со временем тяжелый пилум станет короче, а легкий – длиннее, а в I веке до н. э. они и вовсе сравняются в длине. Позднее, уже к концу I века до н. э., они укоротятся настолько, что ради сохранения пробивной способности их станут утяжелять бронзой. Но только на закате Римской империи легендарный пилум выйдет из употребления: его вытеснит сколь короткий, столь и тяжелый (наполненный свинцом) дротик-«плюмбата», превосходящий все остальные метательные снаряды по дальнобойности. Особые свойства пилума позволяют некоторым историкам предполагать, что римляне уделяли очень большое внимание подготовке легионера к бою с применением именно метательного оружия! В то же время эта гипотеза вызывает некоторые сомнения, поскольку пилумы изначально делались как «одноразовое» оружие. Скорее всего, «удельный вес» этого вида оружия в общем ходе сражения был весьма высок, но не решающим…