Россия теряет Арктику? - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Зиланов cтр.№ 8

1956–2010 по данным Fishery ICES statistics

1950–2010 2011 по данным ПИНРО

Архипелаг Шпицберген расположен в северо-западной части Баренцева моря и в Северном Ледовитом океане насчитывает 6 больших островов и множества мелких островов общей площадью 64,2 квадратных километров. Все острова скалистые и их часто в прошлом именовали «Страной острых гор».

Открытие и освоение архипелага Шпицбергена и его вод русскими поморами, которые именовали его как Грумант, относится к XI–XII вв. и связано тесно с морским промыслом, прежде всего млекопитающих — моржей, тюлений, китов, а в последующем и рыбных запасов. Безусловно, определенную роль играла охота на песцов, оленей, белых медведей непосредственно на суше островов. И все же промысел морских живых ресурсов был тем движущим мотивом, который позволил поморам открыть и освоить суровые полярные острова и начать здесь первую хозяйственную деятельность, включая рыболовство. В освоении в прошлом поморами, русскими, советскими исследователями архипелага Шпицберген и других островов и вод, прилегающих к ним, этого обширного района Баренцева моря и продолжающееся до настоящего времени, можно выделить три основных периода.

Первый связан с развитием промысла морского зверя — китов, моржей, тюленей, белых медведей и попутно рыбы. Наиболее интенсивно он осуществлялся в XV–XVII вв. поморами и норвежцами. Собственно этот период не получил широкой коммерческой деятельности, а был периодом отдельных предпринимателей-одиночек и артельщиков, которые на свой страх и риск вели здесь свою хозяйственную деятельность. По крайне мере, результаты этой деятельности позволяли прокормить себя и семью. Уже тогда, на самом Шпицбергене, поморы зимовали. В последующем не только зимовали, но оставались жить круглогодично. Так русский промышленник Иван Старостин — один из самых первых постоянных жителей острова Западного Шпицбергена прожил здесь почти — 39 лет. Имеется и такой факт, что отец Михаила Ломоносова — Василий Дорофеевич Ломоносов — потомственный помор четырежды ходил на промыслы к Груманту.

Второй период начинается с открытия архипелага Шпицберген в 1596 г. голландцем Витусом Берингом и обнаружением в его водах китов. В последующем, с организацией и осуществлением британской китобойной экспедицией началось широкое промышленное освоение запасов китов не только англичанами, но и немцами, шведами, норвежцами, голландцами, французами. Обработка их велась на островах Шпицбергена, где были установлены жиротопительные печи. Развитие китобойного промысла положило начало картированию побережья Шпицбергена. О масштабах китобойного промысла говорят следующие факты: в промысле в середине XVII веке участвовало до 400 судов, а на побережье Западного Шпицбергена существовали многолюдные поселения и китобойные базы. Промысел позволял в отдельные годы добывать до 2600 китов. Конкурентная охота на китов, порой превращающаяся в «китовые войны», их интенсивный выбой привел к снижению их запасов и сворачиванию этого, по тем временам, прибыльного дела. Архипелаг Шпицберген, его воды и прилегающие острова опустели. И только на востоке Шпицбергена продолжали промысел русские поморы, обратив свое внимание, прежде всего на рыбные запасы этих районов.

Третий период, который активно осуществлялся в конце XIX и весь XX в., связан именно с открытием и освоением рыбных запасов. И здесь уже ученые, рыбаки Советского Союза, России продолжили дела поморов. Продолжается он и в настоящее время — в начале XXI в.

Четвертый период с определенной уверенностью можно предположить, что в ближайшее время, по крайне мере в первой половине XXI в., он вступит в свои права и будет связан с разведкой и разработкой углеводородов: нефти и газа. Не столько на самих островах, сколько на акватории шельфа Шпицбергена. Наступающий период разведки и разработки углеводородов на шельфе приведет к поиску как выверенных правовых основ для такой деятельности, так и решению ряда природоохранных, экологических проблем, и, прежде всего к гармонизации двух видов экономической деятельности — рыболовства и нефтегазовой промышленности. В этой связи, оценка морского района вод архипелага Шпицберген с точки зрения значения его для отечественного рыболовства становится особенно актуальной при выработке подходов по защите национальных интересов в этом северном арктическом регионе.

С прекращением в конце XVIII в. промысла китов и морского зверя оставался интерес поморов к освоению в прилегающих к Шпицбергену водах добыча рыбы. К этому периоду относятся и организация ряда высокоширотных экспедиций русских исследователей. Одной из первых была экспедиция под руководством В. Я. Чичагова в 1765–1766 гг., организованная по инициативе М. В. Ломоносова. Результаты обобщения ее данных позволили К. Бэру высказать предположение о целесообразности промыслового освоения рыбных запасов северных районов Баренцева моря. В последующем исследования Баренцева моря с целью развития здесь рыболовства относится к XIX и XX вв. и во многом связано с экспедициями Н. М. Книповича, других исследователей и научно-исследовательских институтов — Плавмарины, ГОИНа и ПИНРО. Высокоширотные районы Баренцева моря, включая шпицбергенские воды, обследовались неоднократно в 1899–1903 гг. на ледоколе «Ермак», а в 20–30-е гг. на известном НИС «Персей» и других судах. Вели здесь исследования и ученые других государств — Норвегии, Германии, Швеции и т. д. Во многом этому способствовало и то, что до 1920 г. архипелаг Шпицберген и целый ряд прилегающих островов (Медвежий, Надежда и др.) оставались ничейной территорией, хотя претензии на них неоднократно выдвигались. История этих претензий и их подробный правовой анализ достаточно широко освещен как в отечественной, так и в зарубежной научной литературе. Для целей данной работы упомяну только, что царская Россия убедительно обосновывала свои права на архипелаг Шпицберген, не говоря уже об о. Медвежий, который считала принадлежащим России. Сошлюсь только на один факт. Так в 1871 г. на заседании Русского общества промышленности и торговли был публично обсужден доклад «О неоспоримых правах России на Шпицберген». Безусловно, такие права заявляли и другие государства, включая Швецию-Норвегию (была унией), Германия, Англия, Голландия и др. Подробнее об этом можно прочесть в работах профессора А. Вылегжанина, к. ю.н. А. Орешенкова и целого ряда других исследователей. Однако история распорядилась таким образом, что в 1920 г. в Париже международная конференция с участием Норвегии, США, Дании, Франции, Италии, Японии, Нидерландами, Великобритании и Швеции подписали Договор о Шпицбергене (часто называют Парижским трактатом). В соответствии с ним суверенитет над этим архипелагом и всеми островами, расположенными между 10 градусом и 35 градусом восточной долготы и между 74 градусом и 81 градусом северной широты признается за Норвегией, но «…на условиях, предусмотренных данным Договором…». Последнее положение особенно важно для целей рыболовства, поскольку в статье 2 зафиксировано, что «Суда и граждане всех Высоких Договаривающихся Сторон будут допущены на одинаковых основаниях к осуществлению права на рыбную ловлю и охоту…». Хотя Россия, ввиду гражданской войны и непризнании ее участниками конференции, не участвовала в ней тем не менее, они хорошо понимали, что без России Договор обречен на провал. Именно по этой причине в статье 10 было указано, что «…признание Высокими Договаривающимися Державами Русского Правительства позволит России присоединиться к настоящему Договору, русские граждане и общества будут пользоваться теми же правами, что и граждане Высоких Договаривающихся Сторон». Реакция молодого Советского Правительства в то время, несмотря даже на реверанс в его сторону, была быстрой и категоричной. Буквально на третий день после подписания Договора о Шпицбергене 1920 г. Народный комиссар по Иностранным Делам Чичерин направляет 11 февраля 1920 г. ноту правительству Норвегии, в которой заявлено: «Решение о передаче Шпицбергена теперь в полную собственность Норвегии произошло без участия России. Советское правительство заявляет поэтому, что не признает себя связанным этим актом…». И в завершении Ноты: «…что ни одно международное соглашение, в котором оно не участвовало, не обладает для него обязательностью или силой политической или юридической».