Военные преступники Черчилль и Рузвельт. Анти-Нюрнберг - читать онлайн книгу. Автор: Александр Усовский cтр.№ 32

Всему этому гигантскому объему нефти немцы (и примкнувшие к ним итальянцы) в 1941 году могли противопоставить 1600 тыс. тонн собственной нефтедобычи и 7 млн тонн добычи в союзных и оккупированных странах – всего, таким образом, германо-итальянские агрессоры в 1941 году располагали 8 600 тыс. тонн нефти. Потребность же в жидком топливе только у немцев была более 12 млн тонн в год – но, к счастью для держав Оси, в начале двадцатого века немецкие химики Франц Фишер и Ганс Тропш разработали технологию перегонки угля (коего в Германии было более чем достаточно) в жидкое топливо. И в 1941 году недостающее жидкое топливо (более 4 млн тонн синтетического бензина и дизельного топлива) немцы получали путем газификации (и последующего затем сжижения образовавшегося синтез-газа) обычного угля, тем самым оттягивая свое неминуемое поражение.

Которое после 7 декабря 1941 года все равно было неизбежным – ну нельзя же в самом деле надеяться на победу при столь мизерных шансах…

* * *

Обычно считается, что ставка Гитлера на синтетическое топливо – одно из наиболее очевидных свидетельств подготовки нацистами войны; дескать, проклятые немцы умыслили затеять в 1939 году вселенское смертоубийство, но, понимая, что для оного их бронетанковым ордам потребуется огромная масса топлива, развернули его производство из угля. И постройка гидрогенизационных заводов – самое достоверное доказательство нацистской агрессивности.

Спорить с этим утверждением мы не станем – обратимся к фактам.

Зачем в тридцатых годах Германии нужно было моторное топливо (бензин и солярка)? Для того чтобы на нем работали моторы внутреннего сгорания – и более ни для чего. Топить дома, двигать железнодорожные составы и корабли, вырабатывать электроэнергию немцы в то время предпочитали с помощью угля. Да что там тридцатые годы! Служившие в ГДР срочную службу мои сверстники помнят, чем топились дома в Восточной Германии еще в восьмидесятых годах прошлого века, через 40 лет после окончания Второй мировой (это теперь бюргеры обленились и предпочитают сжигать для отопления своих жилищ не свой отечественный уголь, а сибирский газ, щедро гонимый в Европу Россией по многочисленным трубопроводам).

В 1933-м автопарк Германии едва ли превышал полтора миллиона автомобилей и сотню тысяч тракторов – всяких-разных; посему потребность в топливе для их двигателей была, по современным меркам, смехотворной – для «прокорма» своих машин немцам достаточно было 3 млн тонн нефти. Из них 500 тыс тонн добывалось в рейхе (на месторождениях под Ганновером), остальное импортировалось – главным образом морем из дальних стран; Румыния как источник нефти в это время была на третьих ролях.

Нацисты, пришедшие к власти в разгар экономического кризиса, довольно долго вопросу топлива особого внимания не придавали – на фоне остальных проблем эта была второстепенной. Но когда титаническими усилиями им удалось восстановить германское народное хозяйство и поставить его на рельсы интенсивного развития – топливный вопрос встал крайне остро. Количество автомобилей росло, соответственно росло и потребление бензина и солярки (к 1938 году потребность в моторном топливе превысила 4 млн тонн в пересчете на нефть), плюс к этому Германский трудовой фронт начал строительство огромного автомобильного завода «Фольксваген». Который с 1939 года ежегодно увеличивал бы количество бегающих по дорогам рейха (по тем самым, построенным бывшими безработными автобанам) машин на полмиллиона штук. Да к тому же и вновь созданный вермахт (главным образом армия и Люфтваффе, Кригсмарине пока скромно стояли в стороне) начал требовать свою долю топлива, растущую пропорционально новым дивизиям, разворачиваемым в Германии. А в топливном балансе рейха в это время львиную долю составляла нефть, приобретаемая за валюту, коей все годы существования НС – Германии хронически не хватало. В 1938 году, например, в Германию было ввезено 3 640 000 тонн нефти и нефтепродуктов. И из них 2520 тонн поступило из США (на 84,4 млн марок) и Голландской Индии (на 76,8 млн); в Румынию за нефть было перечислено 36 млн марок, в Мексику – 19,8 млн, в Венесуэлу – 8,2 млн, в Иран – 8,1 млн. Причем все эти миллионы (кроме клиринговых «румынских») в реальности были свободно конвертируемой валютой!

Посему далее зависеть от импорта нефти – потребность в которой с ростом автопарка также непрерывно увеличивалась бы – Гитлер посчитал невозможным. Во всяком случае, от импорта нефти, поставляемой танкерами из Вест-Индии и Южной Америки и приобретаемой за наличную валюту. Тем более имелась уже отработанная технология получения моторного топлива из угля, недостатка в котором Германия не испытывала ни разу. А поскольку избежать импорта нефти Германии все равно не представлялось возможным, то куда выгоднее и разумнее представлялось начать ее полномасштабный ввоз из Румынии, которая была готова поставлять свое «черное золото» в рамках клиринговой торговли, не требующей остродефицитной валюты. То есть переориентация импорта нефти с заокеанских месторождений на румынские стала следствием нежелания Германии обезопасить себя от «нефтяного голода» в случае войны – а в первую очередь острой нехватки свободно конвертируемой валюты. О лавинообразном росте экспорта румынской нефти в Третий рейх свидетельствуют сухие цифры: 1939 год – 848,6 тыс. тонн, 1940 год – 1 147,8 тыс. тонн, 1941 год – 2748 тыс. тонн.

* * *

Как известно, в 1936 году в Германии был принят четырехлетний план, основной задачей которого было обеспечение экономической независимости Германии от импорта, в рамках которого доселе сугубо академические «процесс Фишера – Тропша» и «процесс Бергиуса» получили статус стратегических технологий. Первая промышленная установка по газификации угля «по методу Фишера – Тропша», кстати, вошла в строй еще в 1935 году и носила скорее экспериментальный характер – немецким химикам не терпелось узнать, возможно ли получение полноценного топлива в промышленных объемах из угля. Оказалось – вполне даже возможно!

Поначалу, правда, стоимость этого получаемого топлива была запредельно высокой – в мире бушевал экономический кризис, нефть была дешева, и литр синтетического бензина обходился немцам едва ли не в 40 раз дороже литра того же бензина, полученного крекингом нефти. Но к 1938 году ситуация резко изменилась – во-первых, нефть изрядно выросла в цене, во-вторых, массовое производство синтетического топлива более чем значительно снизило его себестоимость. На основе технологии Фишера – Тропша было налажено производство синтетического бензина (когазин-I, или синтин) с октановым числом 40–55, синтетической высококачественной дизельной фракции (когазин-II) с цетановым числом 75—100 и твердого парафина. Всего к исходу 1938 года новые заводы дали более двух миллионов тонн синтетического топлива!

Дальше – больше. К началу нападения на Польшу в Германии работало уже 14 гидрогенизационных заводов и в течение года было построено еще шесть (на которых выпуск топлива планировался методом Бергиуса), давших рейху в 1939 году 3 895 000 тонн топлива. Дефицит топлива, таким образом, составил чуть более миллиона тонн – и немцам пришлось решать эту проблему путем жесткого нормирования и перехода везде, где это возможно, с жидкого топлива на его эрзацы (так появились широко известные газогенераторные автомобили, работавшие на березовых чурках). Таким образом, надо признать, что самую острую проблему современной войны – проблему топлива – немцы ни в 1939-м, ни в 1940-м, ни в 1941 году так и не решили, ибо потребности рейха в жидком топливе с 6 млн тонн в 1939 году выросли до 12 млн в 1942-м.