Декабристы. Беспредел по-русски - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Щербаков cтр.№ 8

Вот это уже конкретно. Похоже на инструкции, которые даются адептам «Общества сознания Кришны» или «Свидетелей Иеговы»: вербовать молодежь. И, наконец: «Каждый член обязан беспрекословно повиноваться всем законным повелениям властей Союза; ревностно исполнять все даваемые ими поручения и без досады подчиняться всем замечаниям, кои помянутыми властями за неисполнение обязанностей сделаны быть могут.

§ 24. От обязанности дать честное слово и подписку никто освобожден быть не может.

§ 25. Имена членов, оказавших рачительным исполнением своих обязанностей важные Союзу услуги, вносятся в почетную книгу, и подвиги их объявляются по всему Союзу.

§ 26. Тому из членов, который не радеет о своих обязанностях, делается сперва кроткое напоминание, а потом, если он не переменит своего поведения, то исключается из Союза.

§ 27. Тому, кто действует вопреки цели Союза, делается сперва кроткое напоминание наедине, потом при свидетелях; в третий же раз он исключается из Союза.

§ 28. Имена изгнанных из Союза членов вносятся в постыдную книгу».

Забавно, да? Конечно, здесь много от масонских игрищ. Но для гуманитарной организации это уже довольно серьезно…

Методы Союза благоденствия также были схожи с деятельностью современных сект: лезть во все дырки. Так, под влиянием «союзников» находились знаменитое общество «Зеленая лампа», членом которого были Пушкин и Грибоедов; «Вольное общество любителей российской словесности», где побывали практически все заметные поэты того поколения; кишиневская масонская ложа «Овидий» – своеобразный центр культурной жизни. «Вольное общество учреждения училищ по методе взаимного обучения» первое начало играть в игру, которой вплоть до 1917 года будут увлекаться многие скучающие дворяне, – в «народное просвещение». И, кстати, первым же продемонстрировало убогость этой затеи. Дело в том, что господам дворянам учить крестьян было по-человечески скучно. Вот они и хватались за различные новомодные педагогические системы, которых во все времена было предостаточно. Что-то вроде современных «уникальных» систем обучения иностранным языкам. Так, члены «Вольного общества учреждения училищ по методе взаимного обучения» носились с так называемой «ланкастерской школой». Суть ее вот в чем: нескольких людей начинают обучать чтению. Едва только им удалось что-то вдолбить, как учеников превращают в учителей – сажают их учить других. Подобные дворянские затеи всегда проваливались. Интереснее другое. Довольно быстро число членов Союза благоденствия выросло до двухсот человек. Но дело даже не в этом. В отличие от Союза спасения, члены которого не выходили из рамок политического мышления прошлого века, Союз благоденствия привнес новую и очень важную вещь: он создал собственную СУБКУЛЬТУРУ.

При этом слове у современного человека обычно возникает ассоциация с хиппи, панками и прочими металлистами. Но субкультуры бывают разные. Что это вообще за зверь такой? Субкультура – это часть культуры, которая имеет свои четкие особенности. И, так сказать, отделена от основной. У ее представителей собственные ценности, свои представления о том, что хорошо и что плохо.

Все революции XIX–XX веков выросли из революционных субкультур. Так, народовольцы, эсеры и большевики вышли из замкнутой среды «передовой молодежи», откуда и черпали кадры. Каковы же были черты «декабристской» субкультуры?

«Базовой» культурой была дворянская. Сейчас модно ей умиляться. Особенно этим страдают те люди, чьих предков не пустили бы дальше людской. Безусловно, в дворянской культуре, особенно описываемого времени, много привлекательного. Однако есть и некоторые «но». Самое главное – полное незнакомство русского высшего дворянства с собственным народом, с его жизнью и ценностями. Тем более это касается декабристов и гвардейских военных, озабоченных идеей «общего блага». В их среде все остальное считалось «низкой прозой».

Субкультура предполагает разделение окружающих на своих и всех остальных. В наиболее тяжелом случае они, эти «остальные», почитаются людьми второго сорта. Мы, дескать, продвинутые, а они – «обычные». Не достойные уважения.

Было это у декабристов? На все сто! Они ведь заботились об «общем благе». А те, кто просто жил, служил и радовался жизни, заслуживали в лучшем случае снисходительной насмешки. Или – чаще – откровенного презрения. Для многих это оказалось неизлечимым. А. Муравьев, уже отсидев, в мемуарах постоянно пишет о тупой толпе, которая не оценила высоких идей, предлагаемых декабристами.

В этом смысле правы те, кто называет декабристов первыми русскими интеллигентами. Высокомерное сознание своей правоты и пренебрежение к «порочным и ничтожным». Заметим, такая позиция очень удобна для того, кто сам с рождения все имеет. Стремление декабристов поучать и обличать очень характерно: все в дерьме, а я в белом фраке.

Еще одна особенность этой субкультуры в том, что большинство членов Союза благоденствия были романтиками. Обычно романтичность воспринимается как положительная характеристика. Романтик – может, и странный, но симпатичный человек. Но ведь романтиком был и такой «милый» человек, как Генрих Гиммлер. Ведь что такое романтическое восприятие мира? Это мифологическое мышление. То есть, грубо говоря, человек смотрит на себя как бы со стороны. Видит себя персонажем полюбившегося ему мифа – героем книги, фильма, историческим персонажем. Вот и декабристы ощущали себя творцами истории и вели себя соответственно. По их терминологии, это была «поэзия», противостоящая жизненной «прозе». Они сознательно подражали античным образцам, строили свою жизнь по тому же лекалу.

Романтическое мировосприятие – вещь тонкая. И подчас очень опасная не только для самого человека, но и для окружающих. Особенно, если романтики мнят себя избранными судьбой для того, чтобы принести стране свободу. Это блестяще продемонстрировали декабристы. Они принимали позы, говорили умным языком и делали красивые жесты, что, впрочем, не мешало им сохранять богемные привычки.

Во все времена одной из форм внутреннего протеста русского человека против «общества» было широкое скандальное пьянство. Декабристы и в этом преуспели. Перепить какого-нибудь представителя «чуждого лагеря» было у них делом чести. Заседания литературного общества «Зеленая лампа», где читали стихи, обсуждали театральные премьеры, говорили о литературе, тоже заканчивались весьма весело.

Тут можно остановиться еще на одной черте субкультур. Как правило, они имеют собственный сленг, который позволяет узнавать своих. Конечно, декабристы не говорили на какой-нибудь «фене»: не те времена, не те нравы. У них была собственная терминология. Точнее – в некоторые слова они вкладывали понятия, общепринятые в своем кругу и не очень понятные окружающим.

И я говорил: тираны! Я говорил: свобода!

Александр Галич

Разберем в виде примера именно эти ключевые для декабристов слова. Свобода – понятие сложное. Каждый воспринимает его по-своему. Сегодня, к примеру, для одного это – свобода печати, для другого – возможность заработать много денег, а для третьего – свобода безнаказанно воровать и грабить. И тогда все было по-разному. Для помещика средней руки, какого-нибудь Собакевича, свобода была возможностью не служить и делать в своем имении то, что левая нога пожелает. И все. Больше ему ничего не было нужно. Для крестьянина «воля» заключалось отнюдь не только – и не столько – в освобождении от крепостного гнета. Прежде всего ему хотелось стать полновластным хозяином своей земли. Работать на себя и только на себя. Ему было без разницы, кто над ним – царь, конституционный монарх или республика. Всегда и во все времена крестьянину было на это глубоко наплевать…