Сталинградская Богородица - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шамбаров cтр.№ 34

Этот парад стал особенным, уникальным. Воины шагали совсем не в парадном обмундировании – в полушубках, потертых шинелях, валенках. Да и выучка слишком отличалась от традиционной парадной муштры. Маршировали как получилось. Зато лица светились! Не шагали, летели на волне душевного подъема. А старинная мелодия «Прощания славянки» провожала солдат прямо в бой. Провожала так же, как их отцов в Первую мировую… Психологический расчет оказался верным. Сообщения о параде подхватили все радиостанции, они разносились в устных пересказах. Солдаты на фронте воодушевлялись. Люди на оккупированных территориях ободрялись. Иностранцы брали на заметку – СССР гораздо прочнее, чем они считали. Враги ошалели, им будто надавали пощечин. Ну а в истории войны необычный парад стал как бы увертюрой к битве. Красивой и трагической увертюрой – как «Прощание славянки».

В это же время, в начале ноября, стало примораживать. В день парада повалил снег. В последующие годы гитлеровские военачальники приспособились сваливать поражения на «генерала Мороза». Совершенно игнорируя, что поначалу «генерал Мороз» подыгрывал им самим, а не русским! Замерзла грязища на полях, проселки, болота. Немецкие танки и машины смогли свободно обходить узлы обороны, перекрывшие дороги. Гуляет по литературе легенда и о том, будто Гитлер не позаботился заготовить зимнюю форму для своих войск. Настали холода, и армия очутилась в бедственном положении. Фальсификаторы наподобие Резуна (присвоившего себе кличку «Суворов») даже выставляют это в качестве доказательства, что немцы не намеревались захватывать Россию [123].

Хотя и такие утверждения не имеют ничего общего с действительностью. Предыдущие зимы германская армия провела в Польше, Румынии, Финляндии. Как она обходилась бы на морозе без зимней формы? И неужели в самой Германии военные ходили зимой в летних гимнастерках? Теплое обмундирование имелось. Другой вопрос, что Гитлер планировал закончить войну до зимы. Утеплять армию спохватились в ходе боевых действий, железные дороги были забиты, машины вязли в грязи. Войска на передовой не всегда вовремя получали вещи с тыловых складов. Но то же самое было у русских. Свежие части приходили из тыла в полушубках, ушанках, валенках. А те, кто держал фронт, мерзли в рваных шинелях, «хэбэшных» гимнастерках и пилотках. Поддевали под форму всякие «вшивники», топили в землянках самодельные печки.

Впрочем, морозец был еще не сильным, воевать не мешал. 16 ноября земля задрожала от залпов и разрывов на всей протяженности фронта. Теперь неприятель брал в клещи всю Москву. Танковая группа Гудериана давила и мяла оборону с юга, от Тулы. А группы Гота и Гепнера обтекали с севера, по Волоколамскому и Калининскому направлениям. Чтобы рассеять внимание русских, не позволить забирать войска с других участков, германское командование наметило вспомогательные удары.

Фон Леебу приказали возобновить атаки под Тихвином. Успеха он не добился, но связал и притянул к себе противостоящие советские армии. А Рундштедту Гитлер отменил зимовку на линии Миус-фронта, велел продолжить наступление. Танки с крестами на броне опять завели моторы, вломились в Ростов-на-Дону. В ставку фюрера летели победные реляции. Немецкие радиостанции выплескивали бравурные марши и трескучие речи, перечисляя павшие русские города. Казалось, все повторяется. Так же, как в прошлых сражениях. Перегруппировались, ударили, и русские фронты должны посыпаться на части, провалиться в гибельные котлы.

Разве могло быть иначе? Советские войска уже растеряли опытные и обученные кадры. Растеряли технику, вооружение. Красная армия должна была ослабеть, уже дальше некуда.

Но на самом-то деле сопротивление не слабело! Оно возрастало. Все отчетливее сказывались не количественные, а качественные перемены. В пламени бедствий сгорала идеологическая шелуха, портившая и разделявшая советских людей. Они снова сплачивались. Ошалелые комсомольцы проходили через такое, что уже не могли остаться прежними. Вбирали русский дух, которого раньше были лишены, прирастали к родной земле. Набирались и воинского мастерства. Учились на собственных бедах, на трагедиях сослуживцев. Кто не успел или не хотел научиться, массами погибали.

Но на смену перебитой или сдавшейся в плен молодежи призывались в строй резервисты старшего поколения. Те, кто воспитывался еще в царской России. Многие из них не утратили в душе идеалы Отечества, сохраняли и веру в Бога. Среди них были солдаты старой армии, ветераны Первой мировой. Они в свое время прошли огонь и воду, получили великолепную выучку, и они-то не обманывались насчет «братьев по классу». Они знали – если германец пришел в Россию, его надо бить. Но знали и то, как его бить. Таких ветеранов было много среди ополченцев, и происходило невероятное. Во все времена и во всех странах ополченские части считались второсортными, а в Великую Отечественную эти части, плохо вооруженные, состоящие из запасников старших возрастов, останавливали и побеждали врага, превращались в гвардейские. Много ветеранов было в сибирских дивизиях, которые начали прибывать на московское направление. Они и воевали по-старому: основательно, крепко, а комиссары делали вид, будто не замечают крестов на солдатских шеях.

Немало ветеранов было и в коннице. Когда в приграничных сражениях погибла почти вся советская техника, кавалерийские соединения остались самыми мобильными, их использовали для «латания дыр», бросали на самые опасные участки. Потери они несли очень серьезные. Но кавалерист не пехотинец, его за несколько дней не выучишь. На пополнение конницы направлялись казаки, бывшие драгуны, гусары и уланы императорской армии. Дрались они яростно, но и умело. Танковая лавина Гота лезла вдоль Волоколамского шоссе. На пути у нее встали стрелковая дивизия генерала Панфилова и кавалерийская группа Доватора. Вся страна узнала о подвиге панфиловцев у разъезда Дубосеково. Но по соседству с ними, у деревни Федюково, 19 ноября принял бой 4-й эскадрон 37-го Армавирского полка доваторовцев.

Эскадрон был уже повыбитым – 44 казака. А на них двинулись 10 танков и рота пехоты. Цепи германских солдат отогнали огнем пулеметов и винтовок, танки поджигали гранатами, бутылками с зажигательной смесью. Тогда гитлеровцы повернули на героев свой резерв, еще 15 танков. Потом добавили еще… В какой-то момент доваторовцы поняли – этот бой для них последний. По старинному казачьему обычаю отпустили на волю коней. Хозяевам они уже не понадобятся, зачем же погибать верным животным? Доватор узнал, что положение эскадрона безнадежно. Послал приказ отходить. Но когда посыльный сумел пробраться к месту схватки, он нашел лишь мертвые тела. А на поле горели 28 вражеских танков.

Но гитлеровцы, невзирая на потери, рвались дальше. Они вклинились в стык 5-й и 16-й советских армий, вырвались на берег р. Истры. 20 ноября под Павловской Слободой корпус Доватора нанес контрудар во фланг группировки Гота. Местные жители вспоминали, как по лесной дороге поскакали бравые колонны всадников в бурках, как загрохотало на опушках и завоняло гарью. Вспоминали и о том, что все пространство возле шоссе и речки было завалено трупами лошадей и казаков. Но немцы попятились. На этом направлении они не смогли пройти дальше [144].

А на южном фланге неприятель застрял под Тулой, где отбивалась 50-я армия генерала Болдина. Наконец немцы сочли, что разбивать себе лбы не имеет смысла. Лучше обойти. Разведали – восточнее города оборона оказалась значительно слабее. Танковая группа Гудериана вдруг совершила поворот, протаранила ее и беспрепятственно покатила на Каширу. Остановить врага было некому. Единственным соединением, способным успеть, был кавалерийский корпус Белова. Сталин приказал ему экстренно двигаться на перехват. Чтобы не терять времени и организовать оборону, Белов опередил свои эскадроны, помчался в Каширу на машинах. Осмотрелся и ахнул – в городе располагалась только зенитная батарея, пара взводов охраны Каширской ГРЭС и местный «истребительный» батальон из школьников и пенсионеров (задачей «истребителей» было охранять населенные пункты от диверсантов). Генерал эти отрядики расставил рыть окопы на подступах к городу.