Революции на экспорт - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кара-Мурза cтр.№ 41

Страница

Отступить перед рынком пришлось и католической церкви. В новой политической системе Церковь открыто вышла на общественную сцену и внешне заняла на ней важное место, но реальное влияние ее на общественное сознание в Польше – стране с самым высоким в регионе уровнем религиозности, где религиозная традиция не прерывалась в период социализма – сократилось. Отношение человека к труду, к семье теперь стало все больше регулироваться не религиозными нормами, а соображениями экономической выгоды. Более того, разрушилась всякая нематериалистическая мотивация жизнедеятельности.

Кто же духовно уцелел? Те, кто обитал в социальных нишах, менее подверженных воздействию нового уклада. Социологи сообщают, что в 1990-е годы в Польше верили, что они счастливы, люди старше 40 лет, состоящие в браке, специалисты или служащие, но живущие за пределами крупных городов – в сельской местности или малых городах. Они довольствовались своим материальным положением, состоянием своего жилища. «Успех» в их представлении – это счастливая семейная жизнь, эмоциональная общность с близкими. Волна меркантильных ожиданий, догоняющего Запад потребления, монетаризации сознания, прокатившаяся по посткоммунистическому обществу, не задела их. По возрасту, месту жительства и профессии они остались в стороне от шоковых преобразований, продолжая жить органичными их духовному миру ценностями, усвоенными в молодости – времени расцвета неотрадиционализма.

На первом этапе реформ в Польше возник конфликт ценностей между большой частью общества и новой господствующей элитой. Как он будет решаться в ходе интеграции Польши в европейское сообщество – другой вопрос. Для нас важно, что результаты «бархатной» революции оказались настолько несовместимы с глубинными установками массового сознания, что вызвали пересмотр уже, казалось бы, устоявшихся взглядов. Вот резюме, данное Н.Коровицыной:

Экспансия рыночных структур так и не дала ожидаемого роста индивидуализма в Восточной Европе. Склонность полагаться на себя оставалась, по подсчетам польских социологов, на одном уровне и в 1984 г., и в 1998 г. В период рыночных преобразований первой половины 1990-х годов наблюдался, как ни странно, даже некоторый спад индивидуалистических наклонностей. Их «золотой век» пришелся на завершающий этап существования коммунистического режима. Желание работать в частном секторе начало снижаться в Польше уже с 1991 г., в других странах – на 1-2 года позже. «Увлечение» капитализмом оказалось в Восточной Европе непродолжительным, а предпринимательская активность прочно ассоциируется теперь с необходимостью нарушения закона и моральных норм.

Уже вторая половина 1990-х годов вернула привычное для восточноевропейца отношение к государству, его роли в общественной и экономической жизни, как и к проблемам социального равенства. Проэтатистский, антилиберальный сдвиг массового сознания, зафиксированный польскими социологами, сопровождался сдвигом проэгалитарным. Эгалитаризм, чрезвычайно сильный в начальный период революционных преобразований в Польше в 1980-1981 гг., понижался вплоть до 1990 г., чтобы еще через десятилетие вновь вернуться к исходному высокому уровню. В период всплеска либерализма рубежа 1980-1990-х годов было трудно поверить, что труд наемного работника в госсекторе опять станет более предпочтительным по сравнению с аналогичной деятельностью в частном секторе.

Признаком наличия фундаментальной исторической ошибки, положенной в основу всей доктрины польской «бархатной» революции, стал сдвиг в сознании самой революционной элиты. Сразу после крушения коммунистического режима «предмет общественного противостояния был исчерпан», и обнаружилась близость позиций двух совсем недавно непримиримых «антагонистов» – «Солидарности» и ПОРП, как и самих национально ориентированных демократов и коммунистов-реформаторов в Польше. «Отцы» бархатной революции из категории «мы» перешли в категорию «они», но «победители» вместе с «побежденными» оказались, по выражению З.Баумана, «бездомными». О двух персонофицированных символах революции он написал так: «Прошлые битвы сплотили Михника и Ярузельского между собой теснее, чем победа Михника связала его с теми, кто пришел позже разделить плоды этой победы». Путь, приведший к разрушению социалистической системы, оказался бесперспективным с точки зрения «новой реальности».

Социальные силы, участвовавшие в разрушении коммунистического режима, совершенно не были заинтересованы в такого рода развитии событий. Ни рабочие крупных предприятий, составлявшие костяк польской «Солидарности», ни находившиеся под опекой государства крестьяне, ни обладавшая в прошлой общественной системе высоким социальным статусом интеллигенция не ожидали столь радикальных перемен. Все они стремились лишь к улучшению существовавшего строя, превращению его в более справедливый, более материально благополучный, но такой же близкий и узнаваемый, с теми же правилами поведения, нормами жизни, нравственными принципами… В 1993 г. социологи регистрировали наибольшее (75%) количество людей, считающих, что ситуация в стране развивается в неверном направлении.

По сути, можно говорить о национальной трагедии, которая смягчается и маскируется только тем, что Запад спешно раскрыл свои двери для Польши. Речь идет о чрезвычайной сложности всего проекта форсированной модернизации обществ, исторически находившихся на периферии Запада. Ведь «бархатная» революция, которая велась под знаменем либерализма, оказалась взрывом коллективного бессознательного людей традиционного общества, испытывающих стресс модернизации. То, что Польша первой в восточном блоке отказалась от системы советского типа, М.Жюлковский связывает не столько с приверженностью ее граждан так называемым современным ценностям, сколько, напротив, со всплеском ценностей традиционных.

Обществоведение, вся методология которого была настроена на изучение равновесных или «процессирующих» социальных систем, не могло предвидеть и понять подобных срывов: группы общества, наиболее преданные системе на начальных этапах ее существования, перешли в категорию наиболее выраженных ее оппонентов. При этом, как подчеркивают польские социологи, социокультурные истоки радикальных преобразований рубежа 1980-1990-х годов относятся к событию, произошедшему за 20 лет до этого. Ими стала образовательная революция рубежа 1960-1970-х годов, к которой восточноевропейское общество пришло в свою очередь в результате цепи перемен, начатых на рубеже 1940-1950-х годов.

История революции «Солидарности» – важнейший урок для российского общества, которое втягивается в «оранжевую» революцию без малейшего шанса быть после нее, в отличие от Польши, принятым в лоно «общего европейского дома».

В 1989 году во многих странах социалистического лагеря свершились революции, приведшие к изменению общественного строя и политической системы, к ликвидации Варшавского договора, СЭВа и вообще «социалистического лагеря». Динамика событий такова.

6 февраля. В рамках «круглого стола» в Польше начались переговоры между представителями правительства, официальным объединением профсоюзов, профсоюзом «Солидарность» и другими общественными группами.

Страница