Потерянный разум - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кара-Мурза cтр.№ 161

Представление о том, что конкурентоспособность является необходимым оправданием самого существования данного производства, уже кажется настолько привычной, что советники и помощники Президента без всяких сомнений и аргументов включают подобные утверждения в его речи и выступления — а ведь в них не принято высказывать экстравагантных, сомнительных суждений. На самом же деле эта догма представляет собой странную, противоречащую логике и здравому смыслу идею.

Недавно (в октябре 2003 г.) я был на конференции, посвященной перспективам российского хозяйства. В зале сидело около ста человек, в основном экономисты «патриотического направления». И почти в каждом докладе — об императиве конкурентоспособности! Очень осторожно возражал лишь историк экономической мысли. Он излагал взгляды русских экономистов конца ХIХ века, которые предупреждали, что по ряду причин многие производства в России всегда будут неконкурентоспособны и требуют государственного протекционизма. На это никто попросту не обратил внимания.

Меня поразило единодушие экономистов, ведь эта догма переворачивает исходный смысл хозяйственной деятельности с ног на голову. Здравый смысл говорит, что цель производства («народного хозяйства») — обеспечить народ необходимыми благами, включая благо жить в надежной независимой стране. Причем здесь конкуренция? Если следовать этой догме, наше отечественное хозяйство надо оценивать не по тому, как живет наш народ, а по тому, как оценят наши товары где-то на лондонской и амстердамской бирже. Почему? Ведь у них там совсем другие условия, другие запросы — зачем нам лезть к ним за оценкой. А если все наши товары неконкурентоспособны — мы должны закрыть все производство и умереть с голоду, как индийские ткачи? Что за абсурдная логика? Ведь миллионы индийских ткачей умерли с голоду потому, что Индия была колонией Англии и просто не могла защититься — а мы сами лезем в эту яму.

Да никакая развитая страна не делает конкурентоспособность высшим критерием. Вот, в Японии не импортируют рис, а покупают его у своих крестьян — в некоторые годы в восемь раз дороже мировой цены. Но японцам и в голову не придет потребовать, чтобы их сельское хозяйство было «конкурентоспособно». Оно для них обладает ценностью, далеко выходящей за рамки экономической выгоды. Но точно так же поступают и Западная Европа, и США. Чтобы защитить своих фермеров от конкуренции, США ежегодно дают им дотации в размере 100 млрд. долларов — почему же Россию пытаются столкнуть с этого «магистрального пути»?

Для нас критерий конкурентоспособности в большинстве случаев вообще несущественный. Прежде всего наше хозяйство должно обеспечить воспроизводство народа и страны, а уж потом надо определять, что мы можем выгодно (или даже невыгодно, если крайне нужна валюта) продать, чтобы купить что-то необходимое на внешнем рынке. Мы всегда производили и будем производить многие виды товаров, которые не могут или не будут конкурировать на внешнем рынке, и это бывают самые необходимые товары.

Вспомним недавнее прошлое. Русские крестьяне производили в год не менее миллиарда пар лаптей (пары хватало в среднем на пять дней). Это — огромное производство, требующее массу труда и сырья.

Л.В.Милов в своей книге о великорусском пахаре писал об этом крупномасштабном производстве: «Лапти на Руси доставались крестьянину путем затрат большого труда, времени и постоянной заботы. Вот что писал об этом в конце XVIII в. академик И. Лепехин: «В зимнюю пору мужик проносит лапти 10 дней, а в рабочую летнюю пору и в 4 дни истопчет. И так ему потребно в год по крайней мере 50 пар». Итак, на семью в 4 человека иногда требовалось до 150 пар лаптей (на сумму, примерно, в 1,5-2,5 руб.). Разумеется, на изготовление столь большого количества лыкового плетения необходима была затрата большого рабочего времени. Однако «свое» время не шло ни в какое сравнение с той суммой денег, которая необходима была бы для покупки кожаной обуви. Для покупки сапог себе крестьянин должен был продать четверть собранного хлеба, а для приобретения сапог жене и детям — еще две четверти» .

Лапти эти никому на мировом рынке не были нужны, они были неконкурентоспособны абсолютно. Можно ли было их не производить? Нет, нельзя, потому что лапти были необходимы для жизни 50% населения России.

Парадоксально, но факт — нынешние реформаторы поступили почти буквально наоборот. Они свернули очевидно неконкурентоспособное, но столь же очевидно необходимое в России производство валенок и резиновых сапог. Не идут они на мировом рынке! Динамика производства этих «лаптей» представлена на рис. 4.

Допустим, говорить о лаптях и валенках претит интеллигентному человеку. Но ведь и автомат Калашникова не по заказу мирового рынка был создан. Хотя его конкурентоспособность оказалась исключительно высока, при его разработке и производстве она никого не волновала. Даже если бы никто в мире его не покупал, мы стали бы его производить — для себя. Это сегодня российская армия не может купить отечественного оружия, и все оно идет на продажу в арабские эмираты. Но это — историческая аномалия, гримасы кризиса.

Как ни странно, пример с лаптями в разговорах воспринимается скептически даже среди прагматиков. Мол, Запад потому обходится без лаптей, что наладил промышленное производство хорошей обуви. Вот и нам надо так поступать, а для этого следует участвовать в конкуренции. Конкуренция — двигатель прогресса и т.д. А ведь это миф. Запад построил свою промышленность не благодаря конкуренции, а благодаря тому, что захватил и превратил в свои колонии 90% Азии, Африки, Австралии и Южной Америки. Мы же, чтобы построить промышленность, были вынуждены ходить какое-то время в лаптях, а потом в кирзовых сапогах, а уж потом прикупать нашим женщинам итальянские сапожки. Свои сапожки неважно получались, приоритеты у нас были другие.

Пример с лаптями кажется абстрактным потому, что мы как-то отучились видеть в простых примерах общую структуру проблемы. Возьмем другой пример, из нашего времени и очень близкий хотя бы части интеллигенции — жителям Приморья. В Приморье была своя энергетическая база для теплоснабжения — добыча угля. В начале 90-х годов всех вдруг стало возмущать, что шахты Артема и Партизанска неконкурентоспособны — в Австралии и Южной Африке уголь выходит дешевле, и никто в мире уголь Артема покупать не собирался. Исходя из догмы конкурентоспособности, эти шахты закрыли, а чтобы лапотники не попытались восстановить, их даже затопили.

Результат все помнят: шахтеры стали безработными, а города Приморья остались без угля (в Амурской области добыча угля сократилась в 7 раз). Можно было, конечно, купить уголь в Австралии или Южной Африке (как и крестьяне вполне могли купить вместо лаптей сапоги в лавке). Но оказалось, что это жителям Владивостока не по карману. Оказалось также (к удивлению многих), что без топлива батареи не греются. Мэрия Владивостока сначала снизила нормы температуры батарей, а потом часть районов и целые города были оставлены без тепла и заморожены. Крестьянину, не имевшему деньги на сапоги, в голову не пришло бы перестать плести лапти, а интеллигенции Приморья пришло в голову поддержать ликвидацию шахт. Вот в этой смене типа рациональности я лично вижу самый главный корень нашей национальной катастрофы.