Коммунизм и фашизм. Братья или враги? - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кара-Мурза cтр.№ 84

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Коммунизм и фашизм. Братья или враги? | Автор книги - Сергей Кара-Мурза

Cтраница 84
читать онлайн книги бесплатно

Глава 2. Коммунистическая идея от Маркса до Сталина

Александр Шубин


Коммунизм — мир, в котором решены все проблемы существующего классового эксплуататорского общества. Мечта о коммунизме и даже его конкретные, хотя и очень наивные модели выдвигались с XVI века. Но влиятельным идейно-политическим движением сторонники коммунизма стали во второй половине XIX века — в лице марксизма. Параллельно развивался другой поток — сторонников анархического коммунизма. Анархизм оказал значительное влияние на марксизм, но почти не смешался с ним, и в этой статье мы не будем рассматривать анархистский сюжет1. Также не будем мы рассматривать те ответвления марксизма, которые, даже сделав ценный вклад в теорию марксизма, не превратились в движение практиков преобразования общества в направлении коммунизма. Также нужно иметь в виду, что не все течения, считающие себя марксистскими, являются в то же время и коммунистическими (о чем напоминают нам последователи Бернштейна). Тем не менее, идеи Карла Маркса составляют корень коммунистического движения, лояльность марксизму остается идейным критерием принадлежности к коммунистическому движению (кратко — коммунизму).


Коммунистический проект Маркса


Идеал Маркса мог называться не только коммунизмом, но и демократией (властью демоса), гуманизмом, социализмом или даже гражданским обществом. В письме к А.Руге (1843) Маркс трактует коммунизм еще как «одностороннее осуществление социалистического принципа», «особое выражение гуманистического принципа»2. Социализм представляется Марксу движением за уничтожение частной собственности, в котором коммунизм — более узкая тенденция, а гуманизм — более широкое понимание проблемы, чем социализм.

Но постепенно путь всеобщей критики устоев капитализма привел Маркса именно к коммунизму, крайней степени общности, полному отрицанию частности. Коммунизм — доведение критики частного до крайних выводов. Коммунизм должен преодолеть все противоречия общества, смести и переварить все перегородки, разделяющие (отчуждающие) людей.

Методом преобразования общества Маркс и его alter ego Ф.Энгельс считали «завоевание демократии»3, то есть переход власти к пролетарскому большинству населения или его представителям. Однако как будет выглядеть эта «демократия», как обеспечить принятие решений большинством хотя бы рабочих? В соответствии с «Манифестом коммунистической партии» «пролетариат использует свое политическое господство, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия труда в руках государства, т. е. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил.

Это может произойти сначала лишь при помощи деспотического вмешательства в право собственности и в буржуазные производственные отношения», среди которых — экспроприация земельной собственности, высокий прогрессивный налог, отмена права наследования (позднее Маркс и Энгельс будут обличать Бакунина за приверженность этой идее), конфискация имущества эмигрантов и мятежников, банковская монополия государства, расширение государственного сектора и создание промышленных армий4. Такую систему организованного в государство рабочего класса Маркс и Энгельс назвали диктатурой пролетариата. Таким образом «классики» пытаются сочетать крайний демократизм и сильную государственную волю, которая несет в себе антидемократизм.

Маркс и Энгельс не разъяснили, как будет выглядеть государство, эквивалентное организованному пролетариату. Конкретизация последует только после Парижской коммуны, программа которой, следовала за идеями Прудона5. В 1872 г. Маркс и Энгельс заявят о некотором пересмотре своей программы под влиянием Парижской коммуны6. А пока, до 1872 г., до бакунинской критики и опыта Коммуны, речь у Маркса шла о централизованном государстве, которое действует от имени рабочего класса и начинает управлять практически всей экономикой, начиная от банков и железных дорог и кончая имуществом умерших людей, которым теперь наследует государство. Такое государство сохранится, пока общество не преобразуется в ассоциацию равноправных индивидуумов. Ведет ли предложенный путь к искомой цели, или. план мероприятий «Манифеста» создает новый деспотизм, на деле исключающий демократию? Современники Маркса, особенно ярко — Бакунин, предупреждали об угрозе второго исхода7.

Изложенная в «Манифесте» концепция диктатуры сохранила популярность в коммунистическом движении и после того, как Маркс внес в нее поправки. После прихода к власти коммунисты всегда начинали с огосударствления экономики и почти всегда с диктатуры, опирающейся на социальные низы.

После 1872 г. марксисты на время перестают любить государство. В 1875 г., в борьбе с лассальянством, «классики» делают серьезный шаг в сторону позиции Прудона и Бакунина. Энгельс писал Бебелю: «Следовало бы бросить всю эту болтовню о государстве, особенно после Коммуны, которая не была уже государством в собственном смысле слова». Энгельс прямо ссылается на критику со стороны анархистов как мотив столь решительного поворота. Чтобы сохранить лицо, Энгельс вспоминает здесь также о полемике Маркса и Прудона, но вполне очевидно, что по сравнению с Пруд оном Маркс был именно государственником, стремившимся разрушить данное государство ради рабочего государства. Пока происходит революция, марксисты готовы укреплять государство, диктатуру. Но после их победы государство «само собой распускается», и наступает свобода. «Мы предложили бы поэтому поставить везде вместо слова «государство» слово «община», прекрасное старое немецкое слово, соответствующее французскому слову "коммуна"».

В этой фразе Энгельс фактически признает, что переход от государственничества к идее «общины» произошел именно под давлением бакунистов. Более того, Энгельс фактически переходит на позиции, к которым в то же время с противоположной позиции сдвигается анархист Лавров: государство необходимо не для строительства социализма, а лишь для защиты революции. Энгельс писал Бебелю, что государство нужно не в интересах свободы, а «в интересах подавления своих противников, а когда становится возможным говорить о свободе, государство перестает существовать»8. Когда противники пролетариата будут подавлены, государство становится не нужным.

Для либерала государство — гарант свободы, свобода нуждается в государстве. Для социалистов свобода — плод не защиты друг от друга, отчуждения друг от друга, а общения, сближения, сотрудничества. Поэтому государство не нужно для обеспечения свободы, которая будет вытекать из самой структуры общества. Но только часть социалистов заметила, что излишнее сближение между людьми тоже угрожает свободе.

Не случайно в написанной в то же время «Критике Готской программы» Маркс утверждал, что даже в коммунистическом обществе сохранятся некоторые функции, «аналогичные теперешним государственным функциям»9. Но не уточнял какие. Сталин уточнит эту мысль на практике.

В XX веке левые марксисты, ссылаясь на упоминание самоуправления в работах Маркса, на его политический федерализм (заимствованный у последователей Прудона) станут утверждать, что Маркс стремился подчинить производство свободным самоуправляющимся работникам. Но тексты Маркса не оставляют сомнений: он последовательный централист, сторонник подчинения производства (а значит и работников) центру, который управляет всем обществом по рациональному (то есть разработанному группой рационально мыслящих управленцев) плану: «Национальная централизация средств производства станет национальной основой общества, состоящего из объединения свободных и равных производителей, занимающихся общественным трудом по общему и рациональному плану»10. Здесь предельно обострено противоречие между свободой работника и его готовностью всегда подчиняться единому рациональному плану. Эта система может существовать только при одном условии — что работник всегда будет добровольно и свободно выбирать именно то поведение, которое запланировано центром. Если нет — в жертву должен быть принесен или обязательный план, или свобода.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению