Коммунизм и фашизм. Братья или враги? - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кара-Мурза cтр.№ 77

Члены этой молодежной группы, наиболее ярким представителем которой был знаменитый Вилли Мюнценберг, позднее занимали важные позиции в КИМе и, естественно, в Коминтерне.

Тезис 2. Практически все лидеры довоенной левой социал-демократии, перешедшие в Коминтерн, были позднее из него исключены. Достаточно назвать такие имена как Никола Бомбаччи, Амадео Бордига в Италии, Пауль Леви, Генрих Брандлер, Август Тальгеймер в Германии, Фернан Лорио, Борис Суварин во Франции, Карл Хеглунд, Фридрих Стрем и Карл Чильбум в Швеции, международные «интернационалисты» Анжелика Балабанова, Христиан Раковский, Карл Радек, Жюль Эмбер-Дро и прочие. Собственно, достаточно взять историю любой западной (и не только) компартии, чтобы убедиться в этом. Их, если и не исключали из партии, то отстраняли от дел, от реальной политики, использовали на «международной работе» в Коминтерне, и т. д.

Недаром в существовавших до Октябрьской революции наряду с русскими большевиками двух (всего двух!) организационно оформленных и задним числом зачисленных в «первые коммунисты» левых социал-демократических организациях — болгарских «тесняках» и голландских «трибунистах» — в 1920—1930-е годы шли одна за другой кампании борьбы именно с «тесняческими» и именно с «трибунистскими» пережитками соответственно. А если вспомнить борьбу с так называемым «люксембургианством» в Компартии Германии, а также позицию Розы Люксембург по отношению к большевикам в послеоктябрьский (да и дооктябрьский) период, то нетрудно догадаться, какая политическая судьба ждала «Красную Розу» в Коминтерне. Наверняка если не в 1921 году с Паулем Леви, то уж точно в 1928–1929 годах в компании с Генрихом Брандлером и Августом Тальгеймером ее бы из партии вычистили.

Кстати говоря, остается открытым вопрос, насколько сам В.И.Ленин и его большевики могут считаться (до 1917 года) социал-демократами, пусть даже и левыми? Насколько влияние Чернышевского, Нечаева и Ткачева на них было глубже, нежели влияние марксизма? Насколько видели они в марксизме лишь рычаг, оружие, с помощью которого пытались реализовать свои планы?

Отметим два интересных факта. Первый — подавляющее большинство сторонников Ленина по раннему большевизму к 1917 году от него отошло (Красин, Богданов и прочие). Другой вопрос, что после революции по разным соображениям они к Ленину вернулись. Чтобы убедиться в этом, достаточно даже бегло просмотреть изданные в советское время воспоминания участников II съезда РСДРП, на котором коммунизм (большевизм) якобы и возник.

И второй, достаточно известный факт. После революции к большевикам примкнули лучшие, самые боевые элементы анархизма и из так называемые «неонароднических» партий: максималисты, левые эсеры, борьбисты, боротьбисты и т. д. и т. п. Они не были допущены в первый эшелон руководства партией, но уже во втором были представлены довольно широко. Особенно много их было в армии, в органах безопасности, и т. д.

Правда, были на Западе и старые социал-демократы, сумевшие вовремя «сменить кожу». Можно вспомнить Клару Цеткин и Марселя Кашена. Однако, во-первых, это скорее исключение, подтверждающее правило, а во-вторых, это люди, к которым в Москве относились как к «полезным идиотам». Кроме того, как известно, тот же Марсель Кашен до создания Компартии Франции являлся весьма умеренным центристом, а отнюдь не левым социалистом, а во время Второй мировой войны успел «отличиться», фактически осудив, под предлогом необходимости борьбы с индивидуальным террором, французское движение Сопротивления. Советские «коминтерноведы» этот эпизод в биографии французского коммуниста постарались не заметить.

В крайнем случае, можно говорить лишь о наличии среди разношерстных левых социал-демократических формирований небольшой отдельной группы, которую, крайне условно, назовем «революционными социал-демократами». Отличались они, скорее, даже не идеологией, а некими бунтарским духом, связанным с их происхождением, связями, особенностями биографии и т. п. По нашему мнению, подобными «революционными» социал-демократами были, помимо некоторых голландских «трибунистов» и болгарских «тесняков», близкие друзья Ленина, такие, как швейцарец Фриц Платтен и немцы Карл Либкнехт и Гуго Эберлейн. Кстати, все трое связанные, так или иначе, с русским революционным движением.

Тезис 3. Явно недооценивается огромная роль, сыгранная левыми радикалами (анархистами, анархо-синдикалистами и революционными синдикалистами) в создании и деятельности Коминтерна, особенно в англоязычных странах — Великобритании, США, Канаде, Южной Африке, а также в странах Латинской Америки. Ведь именно из их рядов вышли такие крупные фигуры коммунистического движения, как Том Манн в Великобритании, Уильям Фостер, Билл Хейвуд, Джеймс Кеннон в США, Джеймс Ларкин в Ирландии. Были целые компартии, созданные анархистами и синдикалистами, без малейшего участия социал-демократов, например, столь влиятельная в 1930-е годы Компартия Бразилии.

Огромную роль сыграли синдикалисты в коммунистическом движении Франции. Еще Ленин подчеркивал, что Компартия Франции фактически создана двумя группами: левыми социалистами и синдикалистской группой «Vie Ouvriere» (Пьер Монатта и Альфред Росмера). Из рядов синдикалистов вышли такие лидеры компартии, как Пьер Семар, Гастон Монмуссо и Бенуа Фрашон11.

Единственной, пожалуй, партией, в образовании и последующей деятельности которой левые радикалы не имели большого значения, была Компартия Германии. Но даже в ней, как известно, проявили себя подобного рода группы, к примеру, такие, как гамбургские и бременские «левые радикалы» или группа «Акцион». В КПГ вступила целая фракция анархо-синдикалистского профсоюза ФАУД (Свободный рабочий союз Германии). Некоторое время в ее рядах состоял лидер немецких анархистов Э.Мюзам, а в 30-е годы в высшее руководство КПГ вошел Г.Венер, начинавший свою карьеру в анархистском движении.

Тезис 4. Гораздо большую роль, нежели идеологические постулаты левой социал-демократии и левого радикализма, в возникновении коммунистического движения сыграла первая мировая война. Перефразируя известный тезис «война — мать революции», можно с таким же основанием сказать, что Первая мировая война — мать Коминтерна. Именно война породила коммунистическое движение, наряду с такими движениями, как фашистское и ныне модный национал-большевизм. В обильно политых кровью работяг окопах мировой бойни было выковано целое поколение людей, для которых такие громкие слова, как Прогресс, Демократия, Гуманизм и Цивилизация, были не более чем пустым звуком. Буржуазная мораль стала для них неприемлема, ибо они поняли ее реальную цену (вспомним российское «не хотим подыхать за ваши Дарданеллы»).

Эти люди, ветераны мировой бойни, бывшие узники лагерей военнопленных, вернувшись домой, создали питательную среду для тех разрушительных для Системы идей, носителями которых являлись немногочисленные революционные социал-демократы и левые радикалы.

В связи с этим весьма интересны данные о дореволюционной политической активности бывших венгерских военнопленных, ставших активными участниками коммунистического движения в России, а затем и в Венгрии. Лишь около половины из них были до войны социал-демократами, некоторые — анархо-синдикалистами и радикалами, а довольно значительная группа вообще состояла в буржуазной «Партии независимости 1848 года». Причем среди последних были такие крупнейшие фигуры, как Д.Варга, Ф.Мюнних, Ф.Патаки, Д.Капитань12.