Евреи и социализм - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кара-Мурза cтр.№ 20

На её плечах, а не сам по себе, скорее всего может добиться успехов и «русский фашизм». Ведь расцвел он в сталинской державе в начале 50х годов, несмотря на весь официальный марксистский интернационализм».

Разрыв с советским строем, видимо, был для многих евреев большим потрясением — даже разрыв с идеологией. Мысли об этом горьки («Недавно умер политрук Леви»). В обостренном виде проявилась в евреях общая для жителей СССР тревога и удрученность, нарастающее отчуждение от строя, который становился все менее советским, — потому его так равнодушно «сдали» в 1991 г.

Изверившись в блаженном общем рае,

Но прежние мечтания любя,

Евреи эмигрируют в Израиль,

Чтоб русскими почувствовать себя.

Но не в отъезде дело. В еврейской элите задолго до этого был сделан выбор: этот «заболевший строй» надо не лечить, а убить. Здесь, кстати, в самом еврействе пролегла глубокая трещина — большинство евреев вовсе не занимают антисоветской позиции. По данным Р. Рывкиной, 60–70 % евреев в России отмечают типично советские праздники (День Победы, День Советской Армии, 8 марта, 1 мая и 7 ноября), в то время, как, скажем, праздник Пурим отмечают 18 %.

Конечно, большой поворот к антисоветизму левой и либеральной западной (и западнической) интеллигенции — процесс общемировой. Вираж еврокоммунистов и советской интеллектуальной элиты с некоторым запозданием, но повторяет траекторию еврейской элиты. Видимо, между всеми этими компонентами была взаимно усиливающая обратная связь. Судя по очень многим признакам, ставшим особенно явными в годы перестройки Горбачева, этот вираж означал переход на позиции радикального евроцентризма с отказом на право существования самой российской цивилизации как самобытной структурной единицы человечества. Но теперь, «чтобы попасть в Россию, пришлось целиться в коммунизм».

В самом советском строе не было резких поворотов, которые могли бы оправдать отказ от его поддержки. Обычные обвинения (подавление мятежа в Венгрии в 1956 г. и «пражской весны» в 1968 г.) на фоне недавней истории и даже современных действий геополитического противника СССР — не более чем повод. Ведь речь по сути шла о переходе на сторону противника в войне, пусть «холодной», — на сторону США, которые вели позорную крупномасштабную войну во Вьетнаме с явным геноцидом, без зазрения совести бомбили любую слабую страну в «зоне своих интересов». В этой реальной «системе координат» стенания о нарушении социалистической морали не могут же приниматься всерьез, хотя интеллигентный человек нередко и сам верит в спектакль, который разыгрывает.

На деле каждый искал себе подходящий повод для стенаний, а целостная концепция СССР как империи зла сложилась позже. Вот, А. Ваксберг приводит запись беседы с Эльзой Триоле (сестрой Лили Брик и женой Луи Арагона) в Париже в июне 1968 г. «Пражскую весну» уже вовсю давили, но о ней ни слова: «Мы слишком долго молчали, когда в Советском Союзе происходило нечто несусветное, а если говорили, то тщательно выбирали выражения, например, по делу Синявского и Даниэля… Не хотели порочить Советский Союз, потому что мы не попутчики, мы настоящие друзья. По убеждению… Но — все, хватит!.. Мы с Арагоном решили, что будем публиковать протест. И спрашивать разрешения ни у кого не намерены, потому что борьба с антисемитизмом — это дело каждого порядочного человека».

Здесь поводом такого поворота («Всё, хватит!») послужила какаято статья в «Огоньке» против Лили Брик. А до этого за «нечто несусветное» принимали дело Синявского. А еще до этого с удовольствием «тешились байками» сотрудника ГПУ Осипа Брика о том, как пытают и расстреливают русских священников, — и это не только не было чемто «несусветным» («Для нас тогда чекисты были — святые люди», — вспоминает Лиля в 60е годы, и А.Ваксберг тает от умиления). Поглядеть со стороны — дикое несоответствие «преступлений и наказаний».

Читая сегодня подобные мемуары, а их много, видишь, что начиная с 60-х годов идёт поиск любой зацепки, чтобы устроить антисоветскую истерику. При этом истерики и протесты поражают свой фальшью, фарсовым характером. В. Шкловский и М. Шатров подписывают письмо протеста в защиту Даниэля и Синявского — и тут же получают Государственную премию и ордена (уж не будем напоминать о том, что предписание провести суд над Синявским дал лично А. Н. Яковлев — «отец русской демократии»). О «протестах» Евтушенко и говорить нечего, их он предварительно согласовывал с Андроповым, получив от него, как и А. Д. Сахаров, прямой личный телефон и разрешение звонить в нужных случаях. Так что антисоветский поворот готовился спокойно и хладнокровно, в комфортабельных условиях.

А истоки возникшей в середине века ненависти к советскому строю в том, что СССР выстоял в войне и в нем вновь устроилась жизнь — не так, как было задумано. Это очень точно выразил Иосиф Бродский:

Там украшают флаг, обнявшись, серп и молот,

Но в стенку гвоздь не вбит и огород не полот.

Там, грубо говоря, великий план запорот.

До нашего огорода ему, конечно, мало дела. Главное — «великий план запорот». Об этом плач еврокоммунистов и всех наших ципко и яковлевых: не то, не то построили! А кого же мы должны были слушать, кто «давал нам направление», кто нас вел? Тут уж не о русском мессианизме речь, а именно о еврейском:

Мы там, куда нас не просили,

Но темной ночью до зари

Мы пасынки слепой России

И мы её поводыри.

У многих поводырей этот мотив окрашен горечью и пессимизмом, они так оправдывают свое «прощание с Россией»:

Провижу я награды и расправы,

Провижу призрак плахи и костра,

И мне претит сомнительное право

Играть в овечьем стаде роль козла.

В чём же наша вина? Когда охватываешь множество искренних упреков нашей «слепой России», то выходит, что ее вина в том, что она, несмотря на все усилия поводырей, и в облике СССР осталась самой собою, поводыри оказались ни с чем:

Мы дали вам Христа — себе в ущерб.

Мы дали Маркса вам — себе на горе.

И самое большое безобразие в том, что Россия вроде и не сопротивлялась, была овечьим стадом — а в сути своей не изменилась:

И та же пляска обагренных душ —

Юродивых, насильников, кликуш,

Святых чертей, пророков бесноватых,

Пустых колоссов, странников горбатых,

Уставивших глазницы в никуда…

Россия, долго ль будешь виновата?

Сегодня одно из главных обвинений — сохранение советской Россией ее тысячелетней «рабской души» («наркоз покорности царям и мавзолеям»). Самое ненавистное ее выражение — сталинизм, культ личности Сталина. Принять это за искренний источник ненависти невозможно — ведь первыми концептуальными творцами культа Сталина были в 19341935 гг. «поводыри» Исаак Бабель и Борис Пастернак.

Другое обвинение, еще более жесткое, «на крови», — ГУЛАГ, репрессии («А есть только в крике истошном — проклятья стране лагерей»). Но опять же, когда перечитаешь все мемуары и посвящённые этой трагедии стихи, слышишь лейтмотив обиды: как же так, репрессии были поручены аграновым, уншлихтам и шварцманам, и они старались вовсю — но в результате под нож вместе с овцами пошли якиры, гамарники и сами же аграновы? Как это получилось? Что же это за овцы такие проклятые?