Второе предупреждение. Неполадки в русском доме - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кара-Мурза cтр.№ 53

Это же ощущение катастрофы разлито и в широких слоях общества — среди людей, далеких от точного знания, которые судят просто по числу детских колясок на улицах и в скверах и по числу беременных женщин в метро и автобусе. В упомянутой книге демографы в прогнозе «демографическая катастрофа» считали, что рождаемость в городе упадет с 15,4 (на 1 тыс. населения) в 1988 г. до 10,8 в 1995 г. На деле же она упала до 8,6! Поскольку в мышлении нашей интеллигенции силен евроцентризм и считается, что Россия после 1991 г. наконец-то пошла «правильной дорогой» вслед за Западом, естественно, возник интерес к тому, что происходит с рождаемостью на Западе. Этот интерес подогревается и рядом российских и западных демографов, которые как раз и отвергают тезис о демографической катастрофе в России на основании того, что и на Запада наблюдается спад рождаемости. Мол, верным путем идете, господа-товарищи! Низкая рождаемость — признак богатства, и этот признак Россия в ходе реформы уже приобрела. Ну, само богатство слегка задерживается, но объективные законы общественного развития ему не обмануть — придет, как миленькое.

Просто отбросить эти утверждения как пропаганду «реформаторов» невозможно. Нам действительно необходимо осмыслить опыт Запада, ибо в нынешнем реформировании России у Запада заимствовано очень многое, причем гораздо более фундаментальное, нежели «богатство». Ложным в этой пропаганде является необоснованное придание «богатству» статуса причины сокращения рождаемости. Да, корреляция может быть, а причинно-следственной связи нет. Правильнее рассуждать так: в ходе реформе мы, очевидно, не переняли у Запада его умения «быть богатыми», но переняли нечто такое, что на Западе привело к падению рождаемости. Вот это «нечто» и надо искать. Ведь вдвойне обидно будет нам в поисках этого западного умения вымереть, богатством даже не насладившись — просто оттого, что глотнули из западного котла какой-то дряни, не разобравшись.

Это — общее предположение, и в этом смысле наша катастрофа может иметь общие с Западом причины. Если же говорить о конкретном историческом моменте, о последних 12 годах в России, то, конечно, надо отвергнуть успокаивающие заверения демографов-«рыночников». То, что происходит в России, по своему типу никак не напоминает процесс, происходящий на Западе. Уже по форме кривой, отражающей эти процессы, видно, что мы переживаем именно катастрофу — резкий разрыв непрерывности, перелом демографической ситуации в течение одного года, явление уникальное в истории.

Авторы упомянутой книги пишут: «Можно с уверенностью сказать, что дальнейшее углубление социально-политического и экономического кризиса, падение жизненного уровня населения, дезинтеграция страны, утрата опоры на социальные структуры, воцарение незащищенности индивидуума в наступающем социально-политическом и экономическом хаосе, утрата надежд на нормализацию ситуации повлекут за собой демографическую катастрофу… Грозные признаки такой катастрофы уже различимы в демографической динамике последних двух лет… Несомненно, динамика рождаемости за последние 2,5 года есть реакция на социально-экономический кризис… Прошлое пока не дает нам аналогичных примеров. Еще ни одна страна, ни одно общество, в котором деторождение хорошо регулируется на уровне семьи, не переживало в мирное время такого кризиса» (с. 109-110).

Так что слом произошел у нас вследствие реформы, а не вследствие постепенного снижения рождаемости от «благополучной жизни», как на Западе. Результаты реформы известны — резкое обеднение большинства, разрушение важнейших систем жизнеобеспечения, острая нестабильность и страх перед социальными бедствиями. Все это важные факторы, и все же я бы сказал уклончивее: да, наша демографическая катастрофа вызвана реформой. Нельзя же закрывать глаза на то, что в результате развала СССР и реформ жители Узбекистана и Таджикистана обеднели гораздо сильнее, чем жители РФ, и больнее ударила по ним политическая нестабильность — а уровень рождаемости там заметно вырос. Почему же? Потому, что они не глотнули из «западного котла» то, что глотнули народы европейской части страны — или сумели эту дрянь выплюнуть. По ним и видно, что крайняя бедность и нехватка средств к жизни определяют не столько рождаемость, сколько выживаемость детей.

Так что не непосредственно социальными бедствиями реформы вызвана наша демографическая катастрофа, а тем, что реформа перенесла на нашу почву нечто такое, прямо не связанное с богатством или бедностью, что вызвало взрывное падение рождаемости. И этот взрывной, катастрофический характер означает «сжатие» во времени того процесса, который на Западе растянулся на полвека. Нас просто обязали пробежать, догоняя Запад, этот путь за десять лет.

Вот об этом «нечто» и поговорим.

Итак, демография регистрирует убыль коренного населения в развитых странах Запада по причине резкого сокращения рождаемости. В настоящее время рождаемость здесь снизилась до отметки 1,5 ребенка на женщину, а в Европе — до отметки 1,34. В некоторых странах Европы, в частности, в Италии уровень рождаемости 1,1. Уровень рождаемости, необходимый для простого воспроизводства населения, составляет 2,1 рождения на женщину.

В прессе можно прочитать такие прогнозы: «Европа исчезает как социо-культурный организм, к 2050 г. она сократится на 100 млн. человек» (без учета иммиграции — на 120 млн.). В США дело несколько лучше, но тенденция та же самая. Все страны Запада пытаются восполнить спад рождаемости «импортом людей» — допуском иммигрантов. Европейский рекорд держит Швейцария, где каждый пятый житель — иностранец. В ФРГ живет 10 млн. турок, но, по расчетам демографов ООН, к 2050 г. население страны сократится с 82 до 58,8 млн. человек. Всего в странах Западной Европы в 1999 г. родились около 4 млн. детей, причем 3 млн. — у иммигрантов.

Что же вызывает у людей удивление? Тот факт, что на Западе, в общем, достигнут высокий уровень личного благосостояния («потребления»). Казалось бы, заводи детей — ведь всех их можешь прокормить, обеспечить им хорошее образование, здравоохранение и прочие блага. Так нет, не рожают — а в это время в бедных странах семьи охотно производят новую жизнь, радуются детям, даже впроголодь, даже переживая горе смерти ребенка.

И становится чуть ли не общепризнанным вывод, что материальное благополучие подавляет материнский «инстинкт». Мол, бедному-то все равно, у него дети — единственная утеха. А перед женщиной современного Запада все дороги открыты — эмансипация, карьера, свободная любовь, сплошной постиндустриализм. И кажется даже благоразумным решением, что женщина стала откладывать материнство на более поздний возраст или даже вовсе отказываться от рождения детей. Как говорят, «западная семья сегодня — это 3 автомобиля и 1 ребенок».

Мне кажется, весь этот ход рассуждений неверен. Известно, например, что население богатых исламских стран (Саудовской Аравии и т.п.) вовсе не следует примеру Запада. Более того, и на самом Западе небольшое богатое меньшинство вовсе не собирается «вымирать» — многодетные семьи там обычное дело.

Утрата «материнского инстинкта» — болезнь именно среднего класса буржуазного общества. И болезнь эта является болезнью духа, прямо не предопределяемой уровнем материального благосостояния. Эта болезнь среднего класса является «заразной», в ходе вестернизации она распространяется и среди тех слоев населения бедных стран, которые возомнили себя средним классом и приняли его мировоззренческие установки — даже если по западным меркам их можно было бы причислить к бедноте.