Шла бы ты... Заметки о национальной идее - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Сатановский cтр.№ 104

Объединённые в мужские тайные общества, подминающие под себя правительства и страны. Слушающиеся колдунов и практикующие охоту на ведьм. Полагающие, что мясо альбиносов или пигмеев может излечить от всех болезней, — каннибализм в Африке никуда не делся. Все они — Африка.

Сотни племён и сотни языков в больших странах. Десятки в маленьких. Тысячи — на всём континенте. А может, и десятки тысяч. Кто их считал? Единственный, кто попытался на памяти автора как-то объединить эту колоссальную силу, был, как ни странно, Муаммар Каддафи.

Диссидент и вечный нарушитель спокойствия арабской элиты в очередном приступе недовольства лидерами стран арабского мира объявил Ливию африканской страной. После чего лично возглавил Африканский союз. И вбил в свою последнюю идею фикс не просто много — очень много денег. Как, впрочем, делал всегда, когда чем-то увлекался.

Мало кто помнит сегодня, что Каддафи в рамках своей африканской политической эпопеи провёл съезд племён, избравший его «Королём традиционных королей Африки». То есть главным вождём племён континента. Хотя представить его африканским вождём тем, кто его знал, довольно трудно.

Впрочем, это его чудачество не помешало внешнему военному вмешательству в ливийскую гражданскую войну. Как и разгрому Ливии и физической ликвидации самого Каддафи. Созданный в 2002 году усилиями ливийского лидера Африканский союз осудил его убийство в 2011-м. Но к племенам это особого отношения уже не имело.

Повторим, многие из них Каддафи финансировал. Для реализации своих собственных политических проектов или проектов своих союзников. На будущее или для того, чтобы насолить тем, кого он не любил. А не любил он многих. Интриговал как мог. Последствия же его мало интересовали.

Именно поэтому Нигерия, ЮАР, Марокко, Египет, Алжир и Эфиопия не скрывали скептического отношения к африканским планам ливийского лидера и торпедировали их по мере сил. Так что после его гибели племенные лидеры, кормившиеся от его щедрот, остались на бобах.

Как следствие, они усилили борьбу за выживание. Что в африканских условиях означает борьбу за минеральные ресурсы и пути их транспортировки покупателям. Политическую власть и её конвертацию в разворовывание государственных бюджетов и международных кредитов.

Ну а те, которым повезло меньше других, — за доступ к благотворительным средствам, выделяемым международными организациями. Гуманитарной помощи. И прочим крохам с барского стола. В конце концов, не всем везёт. Племён в Африке много. Ресурсов куда меньше. А жить хочется всем.

Автор по сей день помнит, чему его учили в школе. Наверное, хорошо учили. По крайней мере, о преступлениях европейских колонизаторов против коренных народов завоёвываемых стран рассказывалось ярко и предметно. С фотоиллюстрациями, выдержками из путевых заметок и газетных статей, описывавших и осуждавших зверства. Подросткам вообще свойственно повышенное чувство справедливости. Пепел Клааса стучал в их сердца. И у многих-таки достучался.

Смущало то, что всё это происходило одновременно с формированием в Европе новой гуманистической литературы, научным и общественным прогрессом и прочими замечательными новациями. И существовало со всем этим как бы в параллельных мирах. Ну и какой-то очень уж неясной была роль местных союзников колонизаторов из числа аборигенов. Поскольку по всему выходило, что зверствовали в Африке в основном они.

Марк Твен, Жюль Верн, Майн Рид, Луи Буссенар, Джек Лондон и прочие писатели, чьими книгами зачитывались поколения за поколениями, описывали в приемлемых для приличного общества выражениях происходящее в Африке буквально как чёрт знает что. Кровь холодела, волосы вставали дыбом. Представить себе такое в Европе и тем более в собственной стране было невозможно. Хотя, вообще-то говоря, в наше время, когда архивы рассекретили…

Каннибализм, пытки и работорговля оказывались едва ли не обычными развлечениями местных народов. Племенные вожди и царьки оказывались жестокими диктаторами. И это по большому счёту оправдывало цивилизаторскую миссию британских и французских войск.

Притом что казнокрадство колониальных чиновников, самодурство европейских военных и произвол их местных союзников в отношении покорённых народов писателями строго осуждался. Всё-таки авторы были из первого литературного ряда. Замечательные были авторы.

Но общая картина заставляла сделать вывод, что местные правители ничуть не лучше европейцев. От Сэмюэля Клеменса, куда больше известного как Марк Твен, самого честного и объективного из бытописателей XIX-го века, во всяком случае, всем доставалось поровну. Достаточно почитать его статьи о Бельгийском Конго — нынешнем Заире.

Всё это, кстати, не соответствовало советской идеологической традиции касательно деколонизации. Феодализм и пережитки старого, что бы эти самые пережитки ни означали, в СССР осуждали. Колонизацию — тем более. Но делали упор в литературе в первую очередь на самобытности аборигенов и их стремлению к свободе. А не на варварской сущности их обычаев и быта. Конечно, если не считать дипломатических анекдотов.

Вы съели нашего посла! Ну а мы что можем сделать? Съешьте нашего… И это ещё из самых вежливых. Без мата и расизма. Всё то, что говорили между собой в узком кругу молодые и не очень молодые дипломаты по поводу Африки, населявших её людей и их лидеров, пришлось бы в самый раз на любом собрании Ку-Клукс-Клана где-нибудь в глубинке Алабамы. Тут главным было не проговориться. Не ляпнуть что-нибудь не в том кругу. Ну и не выносить сор из избы. Мало ли что спецпочта терпит.

Как следствие, в советской школе африканистики зверства колонистов или колониальных войск в отношении местного населения принято было рассматривать под лупой. Зверства же местного населения в отношении белых или других представителей этого самого населения таковыми не считались.

И даже в самых худших случаях проходили по статье революционных перегибов. Не более того. Включая кровавые этнические чистки. Путчи и перевороты. Безжалостный трайбализм. Уничтожение гражданского населения — далеко не только белых, арабов или индусов.

Впрочем, последние считались коллаборационистами, прислужниками колонизаторов и эксплуататорами-мироедами. Соответственно, арабские и индийские погромы в Кении и на Занзибаре, поголовное ограбление торговцев и владельцев мануфактур и плантаций, насильная выдача замуж девочек из семей их владельцев за африканцев и прочие формы насилия пошли по линии борьбы с колониализмом.

Уточнениями методов борьбы ни специальная, ни популярная литература не грешили. Что позволяло Советскому Союзу поддерживать африканских диктаторов, сменивших колониальные администрации, без особых угрызений совести. Политика, в том числе внешняя, — это, вообще-то говоря, всегда смесь ханжества и подлости. Увы.

До самого распада Союза любая африканская резня в отечественных СМИ клеймилась как пережиток национальной розни. Являющейся следствием вражды, посеянной в колониальную эпоху между свободолюбивыми братскими народами Чёрного континента. Вражду сеяли империалисты и их агенты. Советский Союз все такого рода пережитки старого категорически отрицал. Воздерживаясь от их осуждения, чтобы не лить воду на мельницу мирового империализма.