Скелеты в шкафу истории - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Вассерман cтр.№ 85

Понятно, в 1941-м никто – в том числе и Рокосовский – не мог себе представить возможность удара ни через Карпатские горы, ни через Припятские болота. Но вот между ними проходит естественный коридор, очень удобный для наступления. Причём в любую сторону.

Немцы в 1944-м ждали удара через коридор между Белостокским и Львовским воеводствами. Соответственно укрепили его. Потому и пришлось Рокосовскому выходить через болота в тыл немцам и отсекать их от снабжения.

Если бы мы в 1941-м попытались бить немцев с Белостокского и Львовского плацдармов – снабжать наши войска также пришлось бы через коридор. При этом сам коридор довольно долго оставался бы доступен для немецкого удара, дезорганизующего всё наше снабжение. Ещё и поэтому предположение Резуна о наступательной цели приобретения двух воеводств явно несостоятельно. Куда выгоднее было бы наступать через коридор между ними, заодно прикрывая свои коммуникации самими наступающими войсками.

Итак, коридор между Белостоком и Львовом – естественное место удара.

Остановить наступление встречным ударом практически невозможно. Наступающие войска могут перегруппироваться на ходу и обойти движущиеся им навстречу заслоны, когда те ещё не успели занять устойчивую позицию. Разве что на Западном фронте Первой Мировой, где наступающие двигались пешком, а резервы перебрасывались по железным дорогам, удавалось выстроить новый участок сплошного фронта сразу за местом прорыва. Но к началу Второй Мировой манёвренность войск резко выросла. А при равной подвижности наступающий обретает преимущество перед обороняющимся, поскольку сам выбирает путь. В частности, между Карпатскими горами и Припятскими болотами достаточно места, чтобы парировать манёврами любой контрудар.

Зато ударом с фланга задержать прорыв несравненно легче. Войска сосредоточены на острие наступления, фланги защищены куда слабее. А войска, отсечённые от тылов, лишаются снабжения и очень скоро оказываются вовсе небоеспособны. Единственный шанс наступающего – достичь вражеских тылов до того, как его собственные фланги окажутся под ударом.

Если направление возможного удара известно заранее – можно заблаговременно собрать там войска для фланговых ударов. И тогда попытка прорыва превращается в авантюру с ничтожными шансами на успех. Правда, немцы, признанные непревзойдёнными мастерами тактического манёвра ещё со времён короля Пруссии (1740–1786) Фридриха II Фридрих-Вильхельмовича Хохенцоллерна [132] , прозванного Великим за множество выигранных сражений, могут и в таких условиях рисковать. Но всё же к отражению удара через коридор следовало подготовиться заблаговременно.

Отчего же не нанести удар по немецким флангам на восточном конце коридора? Ведь там хватит пространства для любой оборонительной группировки.

Зато и немцы смогут пройти сам коридор беспрепятственно. А уже на выходе из него выбирать время и место удара. Ведь ни у гор, ни у болот нет чётко очерченной границы. Можно ударить по центру – а можно и просочиться через низкие предгорья или не слишком топкую часть сети мелких речушек. Если ждать немцев на границе, установленной поляками в 1920-м, прикрывать от прорыва придётся несколько сот километров. Как ни группируй войска – можно и не поспеть к началу прорыва. А как только немцы прорвут неизбежно тонкие заслоны и выйдут на оперативный простор – начнётся та самая прогулка по тылам, какую наши военачальники устраивали ещё в Гражданскую. Немцы как раз наш опыт и учитывали, разрабатывая свою технологию блицкрига – молниеносной войны. Всё тот же Хальдер назвал основой для этой разработки подробное изучение образа действий крупнейшего в мире крупного подвижного соединения – армии Будённого. Она зовётся Первой Конной. Но фактически конномеханизированная (как во Второй Мировой – корпуса Льва Михайловича Доватора и Иссы Александровича Плиева). В боевых порядках Будённого действовали не только лихие рубаки на лихих конях, но и многие сотни тачанок с пулемётами [133] , и десятки бронеавтомобилей. Да и в межвоенный период теорию глубокой – захватывающей не только передний край, но и всю глубину построения противника – операции разрабатывали прежде всего у нас, а уж во вторую очередь в Германии. Просто немцы раньше нас – в Польше, а потом во Франции – провели такие операции, так что к началу Великой Отечественной были опытнее нас. Когда и мы накопили достаточный опыт, уже немцы не могли отразить наши глубокие операции – от контрнаступления под Курском до самого конца войны.

Поэтому наши военачальники ещё в 1939-м прекрасно понимали, как будет развиваться немецкое наступление. И знали: остановить его можно только на входе в коридор, а не на выходе. Вход достаточно узок, чтобы вражеские войска не имели свободы манёвра. И захлопнуть его можно за день – два.

Но немцы неизбежно сосредоточили бы для прорыва десятки дивизий. Фланговый контрудар требует сопоставимых сил. Разместить их непосредственно в Карпатских горах и Полесских болотах невозможно. Потому и понадобилось выторговать у немцев равнинные участки к западу от входа в коридор. Пусть и дорого – зато надёжно. А если немцы не рискнут лезть в подготовленную ловушку – тем лучше: на западной границе СССР не так уж много выгодных для наступления участков, и почти все перекрываются ещё проще коридора.

Только логикой подготовки флангового контрудара и можно объяснить советскую покупку Белостокского и Львовского воеводств. Все прочие виденные мною объяснения стыкуются с реальностью ничуть не лучше вариаций Резуна на тему Гёббельса. А ведь ещё Уильям Скотт Шёрлок Зайгёрович Холмс [134] сказал: отбросьте всё невозможное – и оставшееся будет верным, даже если кажется совершенно нелепым.

Итак, установленная договором от 1939.09.28 западная граница СССР однозначно доказывает: ещё в 1939-м советские руководители прекрасно понимали неизбежность германского нападения, знали по меньшей мере одно место предстоящего удара, готовились остановить этот удар сразу после его начала.