Что делать, Россия? Прорывные стратегии третьего тысячелетия - читать онлайн книгу. Автор: Олег Матвейчев cтр.№ 19

Шолохов, Булгаков, Горький, Толстой и многие другие были принципиальными «антитроцкистами», они и Сталина превращали в антитроцкиста. Он, например, обожал Булгакова. И это чистое недоразумение, когда «Собачье сердце» рассматривают как антисоветское произведение. Это антитроцкистская и сталинистская книга. Как, в значительной степени, и «Мастер и Маргарита», книга, которая до сих пор не понята нашей интеллигенцией.

Те же, кто сбежал за рубеж, по сути занимались вредительством. Например, Сталин, бывший семинарист, лояльно относился к Православию, что особенно проявилось в конце жизни. Но он не мог развернуть корабль на 90 градусов, потому что атеистическая закваска масс в 1930-е была еще сильна.

Масла в огонь подливала и русская зарубежная православная церковь, обличая СССР. Каждый раз после очередного выпада этих сидящих в заграничных комфортных апартаментах деятелей происходил ответный всплеск против православных в России. Зарубежники выступали как провокаторы, за их критику расплачивались новомученики здесь. А затем некоторые зарубежные иерархи докатились даже до дружбы с Гитлером.

Критика вообще в родстве с дьяволизмом. Один бывший советник президента сегодня в своих статьях формулирует максимы: «не верь власти, не бойся власти, не проси у власти, не сотрудничай с властью». «Не верь, не бойся, не проси» – это не просто кредо уголовников. Это кредо дьявола: не верь в Бога, не бойся Бога, не проси у Бога (не молись). Такие же советы дает, кстати, булгаковский Воланд Маргарите. Воланд, который с насмешкой и презрением относится к тем, кого должен любить, – к литераторам-безбожникам. Почему? Да потому что он не считает их души своими и советский атеизм не считает воплощением своего царства. Ему нужно иное, ему нужно фальшивое евангелие. И он так устраивает, чтобы Мастер взялся писать «Евангелие от Дьявола» – «Пилатовы главы», в которых Иисус – всего лишь очередной учитель гуманизма, слабый человек.

Общество, где Христа считают одним из учителей наряду с Буддой, Конфуцием и многочисленными гуру, более дьявольское. Демократическая плюралистическая Россия 1990-х была бы милее Воланду чем сталинская. Бодрийар писал, что феномен уничтожается не отрицанием, а удвоением. Поэтому атеизм не уничтожает Христа, Христа уничтожает постмодернистский «нью-эйдж» с его сборной солянкой всех пророков и гуру.

Общество не совершенствуется через критику. Критика синоним насилия. Если тебе не нравится порядок, не ругай его, а предложи другой. Если он будет убедительней, его примут. Причем принимать будут по мере ознакомления, независимо от того, принадлежит ли воспринимающий первоначально к оппозиции или к власти.

Тот, кто работает для Родины, ведет себя бескорыстно. Он не требует копирайта на своих идеях, не настаивает, чтобы их осуществлял именно он. Он даже рад, что его идеи перехватываются, если они перехватываются. Ему все равно, кто их осуществит, лишь бы они жили. Он настроен доброжелательно и позитивно, он верит в лучшее. Он верит в то, что люди могут раскаиваться в ошибках и меняться к лучшему.

А тот, кто ведет к разрушению общества, в котором живет, просто критикует и бережет позитивную программу, выжидая, когда придет к власти, – тот не патриот. Он каждый раз обижается, если его идеи использует власть, он озабочен именно своим местом в процессе, а не тем, чтобы всем становилось лучше. Только он, дескать, может воплотить свои позитивные идеи, когда придет к власти, а сейчас он их побережет и будет только бескомпромиссно критиковать. Он не меняется сам и не верит, что можно изменить других (например, власть), а значит, по его мнению, их нужно просто «заменить» революционным путем. Но все революции только отбрасывают назад, в кровавую баню раздора.

Позитивное кредо должно быть сформулировано иначе: «верь, бойся, проси». Верь, что тебе удастся изменить тех, кого ты можешь изменить в лучшую сторону, или измениться самому, если ты ошибался. Бойся, что твои лучшие идеи останутся нереализованными, пока ты их бережешь на тот случай, когда тебя специально будут слушать. Проси, чтобы тебя слушали и осуществляли эти идеи даже без тебя. Проси (молись), чтобы хватило сил и мужества продолжать сотрудничать даже когда тебя грубо отталкивают и не понимают. Молись, чтобы даже когда тебя не будет, кто-то продолжил твое дело и Бог устроил так, чтобы оно не продолжалось, если не должно продолжаться.

В отличие от большинства, я считаю, что во всем виноват не Чубайс, а Хрущев. Почему Хрущев? Потому что с ним связана узловая точка нашей истории, точка в которой должны были быть решены (но не были решены) определенные задачи. Эти задачи не остались в прошлом. Они, нерешенные, так и стоят перед нами и взывают к решению. Со смертью Сталина и во времена Хрущева Россия потеряла некие возможности, некое будущее. Вероятно, именно на ту развилку истории нам придется вернуться, чтобы обрести это будущее вновь.

Поэтому сначала мы должны проанализировать, что оставил Хрущеву в наследство Сталин. Без Сталина невозможно понять Хрущева. Вся его политика определялась не проблемами, стоящими перед страной, а простым «подростковым» протестом против Сталина, желанием сделать «лишь бы наперекор», независимо от того, к чему этот «перекор» приведет.

Уникальность и непостижимость сталинского СССР

В начале XX века Россия впала в мировой кризис раньше, чем остальные страны. Этот кризис должен был неминуемо наступить везде, где к власти приходило «отмороженное поколение», «загоняющее клячу истории», – левацкое поколение, основными ценностями которого были секс, наркотики, джаз, водка, прогресс, перманентная революция, война всему мещанскому, прошлому, свобода от всех религиозных и моральных норм (в том числе в бизнесе, что было особенно актуально для США).

В России это поколение сделало две революции и гражданскую войну. В Европе это привело к Первой и Второй мировым войнам. В США позже этот же кризис выразился в крушении фондового рынка и в великой депрессии. Россия вступила в этот период раньше других, но она же и раньше стала из него выходить. Причем методами, которые неминуемо должны были быть противны предшественникам.

Л. Троцкий, признанный мировой вождь «поколения бурных двадцатых», недаром назвал свою книгу о Сталине «Преданная революция». Он видел в Сталине реставратора царской России, национального провинциала, мечтающего быть частью чего-то большего, а значит, империалиста. Видел в нем бывшего семинариста, то есть скрытого клерикала.

Чем для Сталина были репрессии 1930-х? Уничтожением «старой гвардии», всех, кто ходил в кожаных куртках и, нанюхавшись кокаина, стрелял из маузера контру без суда и следствия. Кстати, именно Сталин восстановил суды и следствия, даже сделал их показательными, в отличие от революционных времен, когда в расход пускали всех буржуев, попов и кулаков, только за внешний вид.

В 1930-х было восстановлено элементарное делопроизводство. Террор, в сравнении с революционным, уменьшился в десятки раз. Это, казалось бы, явно консервативная и реакционная политика.

В то же время в СССР воплотились в жизнь самые светлые мечты либералов: всеобщее избирательное право, равенство полов, отсутствие препятствий для социальной мобильности (любой, независимо от сословия и происхождения, мог стать «всем»), отсутствие давления на образование и жизнь феодальных институтов типа Церкви. В короткое время 80 миллионов безграмотных крестьян было обучено грамоте – это ли не триумф Просвещения?