Троянский конь западной истории - читать онлайн книгу. Автор: Олег Матвейчев, Анатолий Беляков cтр.№ 36

Я бы ответил, что лично меня последние 10 лет заботит идеология. Я исхожу из того, что основанием выхода из экономических и политических кризисов, основанием для любого роста, для любого господства может быть только идеология. Я исхожу из того, что «разруха всегда не в клозетах, а в головах», и если в головах у людей порядок благодаря какой-то идеологии, то такой же порядок будет в экономике и политике, потому что сами экономика и политика – тоже не что иное, как идеи, и все общественные отношения – это идеи.

Например, собственность, государство – это идеи, их нельзя пощупать, просто у определенного количества людей в головах есть одинаковое понимание отношения к вещам, например понятие собственности, и они, люди, предсказуемо в отношении друг друга поступают. То же и в отношении государства, это общее для всех – символы, флаг, герб, гимн, Кремль, общая история, одни и те же герои, святые, памятные места и праздники и т. д. Это общее у нас в голове и делает нас единым народом. То, что у нас есть государство как эта общая идея, означает, что есть общий определенный порядок отношений. А если у нас в голове не будет общих идей, не будет и государства и народа. Поэтому всегда разрушение государства и народа – это и разрушение его символов, его идеологии. И наоборот, создание новых символов, новых отношений, нового порядка – это создание нового государства и залог его возможного роста и господства, если предлагаемый им порядок побеждает хаос или альтернативные порядки, которые выглядят как хаос.

Ну, вот пример: перуанский экономист Эрнандо де Сото написал книгу «Загадка капитала». В чем смысл книги? Наиболее бедные общества в мире – это те, где нет государства, где отсутствуют письменные и нотариальные записи, где ничего не зарегистрировано и не кодифицировано, где много богатства и труда не обращено в капитал. Миллионы людей в Латинской Америке каждый день строят свои хижины, пашут по 24 часа в сутки, а толку нет. Потому что нигде не записано, что такой-то дом принадлежит Хосе Игнасио, а раз это нигде не записано, то он не может взять себе кредит под залог этого дома. А если у него есть мастерская, то он не может на фондовой бирже выпустить акции этой фирмы и найти таким образом инвестиции. А значит, его лавка никогда не станет транснациональной корпорацией. И государство, если его нет или оно слабое, не защитит его интересы с помощью протекционистских мер или, наоборот, глобализаторских на международной арене, как американские авианосцы это делают. Вот у американцев есть право собственности, все записано, кодифицировано, и все суды, вся полиция, все институты это признают, и возникает взаимное доверие и позитивные обратные связи внутри системы, когда все понимают, что ждать от другого, рассчитывают на это и таким образом строят общий дом не на песке, а на единых правилах и аксиомах…

А. Б. …И это основа для роста и могущества и гражданского общества, и государства, и культуры. Я понял. Продолжай.

О. М. Далее. Я бы хотел выдвинуть гипотезу, которая очень большая и нуждается в отдельном обосновании, что вообще различие великих цивилизованных государств древности и кочевых, номадических, диких обществ состоит в том, что великие цивилизации древности имели письменность. То есть дело не просто в законах, а в письменности как таковой вообще. Там, где что-то вообще записано, посчитано, а «что написано пером – не вырубишь топором», – там есть порядок, стабильность, институт, государственность, преемственность традиции, а там, где ничего не записано, – там перекати-поле, там ветер носит, там экстенсивные практики, движение вширь.

Номады не создают высоких культур, потому что там в принципе нет этажей, когда что-то делается на основе чего-то, потому что они вообще не знают основы, а знают только грибницу, ризому, как говорил Делез. Если что-то записано, то на основании этого усвоения, его рефлексии может быть что-то новое, а на основании того нового – что-то другое новое, причем новое – это может быть и интерпретация, и движение вбок, и вглубь тоже, но это в любом случае – некий новый порядок, движение от некой точки отсчета, возможны рефлексии второго, третьего, четвертого порядка, и, таким образом, возможно строительство Вавилонской башни культуры.

А у номадов, кочевников нужно каждое новое поколение учить одному и тому же, постоянное воспроизведение элементарного от стариков к детям, отсюда у номадов такое всегда было почтение к старикам, потому что они – носители культуры устной, и она не отделена от них в письменности, как в цивилизованных государствах.

А. Б. Что характерно: иероглифическое письмо в этом смысле выполняет свою функцию лучше, чем фонетическое. Вот сейчас даже в Китае кантонец и пекинец один иероглиф произносят и читают по-разному, а сам по себе он идентичен, он тот же, что использовался, скажем, три тысячи лет назад. И, таким образом, проносится идентичность, чего не делает фонетическое письмо, поскольку последнее следует за изменениями языка, звука и только технически его регистрирует.

О. М. Так вот, возвращаясь к сказанному: основа могущества государства и величия культуры и его стояния во времени есть наличие фиксированного порядка. Цивилизации Египта и Китая существовали дольше, чем вся последующая история человечества. То есть если историю человечества разделить на две части, то большая часть -это история Египта и Китая. А меньшая – вся остальная история, и некоторые историки считают, что, например, в Египте было уже заключено все: и христианство, и ислам, и иудаизм, и математика, и техника, и политика, короче весь западный мир.

А. Б. Американский социолог Льюис Мэмфорд, например, утверждал, что вся западная наука, как и западная рациональность вообще, структурируется в соответствии с так называемым «архетипом машины», своего рода слепком с модели управления в тоталитарном государстве Древнего Египта. То есть первична была не механизация орудий труда, а механизация поведения людей в мегамашине египетского общества, когда во главе организации стоял единственный мозг с четко определенной задачей (мотор), а двигательные импульсы от него передавались на каждое звено механизма вплоть до мельчайшего винтика через систему узлов – промежуточных функционеров. И все механизмы последующих эпох строились уже по этому принципу.

О. М. Так вот, основа могущества и пролонгированности во времени – в том, что есть законы и порядок. Недаром тот же Аристотель, тот же Макиавелли, тот же Грамши, тот же Фуко постоянно утверждали: власть держится не на силе, а на согласии, не на насилии и войне, а на мире. На проекте мира, на мировом устройстве. Мир – это порядок, это сцепление одного с другим, это космос, это прилаженность, лад. Власть – это всегда позитивный проект, новый мир. Внутри мира можно расти и развиваться, внутри мира есть взаимосвязи и доверие. Юрген Хабермас, Карл-Отто Апель об этом пишут, настаивая, что главное – это рефлексия взаимных ожиданий и положительные обратные связи, и это основа этики.

Поэтому в книге «Суверенитет духа» я писал, что, если Россия хочет быть и хочет выжить и иметь авторитет в мире, она должна предлагать не национальную идею, типа, мы за себя против всех, а именно всемирно-историческую. То есть проект мира для всех, набросок мира для всей планеты, который бы был и конкурентоспособным.