Интернет как иллюзия. Обратная сторона сети - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Морозов cтр.№ 53

Если вы бывали в Копенгагене, то наверняка видели Фонтан аистов, одну из главных достопримечательностей города. Этот фонтан еще более прославился благодаря странному эксперименту с участием “Фейсбука”. Весной 2009 года датский психолог Андерс Колдинг-Йоргенсен, который изучает распространение идей в интернете, отвел этому фонтану центральное место в научном эксперименте. Колдинг-Йоргенсен организовал в “Фейсбуке” группу, которая намекнула – именно что намекнула! – будто городские власти якобы намерены уничтожить знаменитый фонтан (на самом деле об этом и речи не было). Колдинг-Йоргенсен презентовал новую группу из своих френдов в “Фейсбуке”, и они в течение нескольких часов присоединились к кампании. Очень скоро подтянулись их френды, и кампания против городского совета начала набирать обороты. На пике популярности группа ежеминутно приобретала в “Фейсбуке” двух сторонников. Когда количество участников достигло 27,5 тысячи, Колдинг-Йоргенсен решил прекратить эксперимент.

Циники могут сказать, что кампания удалась оттого, что Колдинг-Йоргенсен был похож на уважаемого ученого-активиста. Логично, что и его сетевые приятели разделяли озабоченность сохранностью культурного наследия Дании, а поскольку для присоединения к группе Колдинга-Йоргенсена не требовалось ничего, кроме пары “кликов”, они немедленно их сделали. Если бы призыв исходил от неизвестной организации или участие в кампании требовало больших усилий, ее шансы на успех были бы гораздо скромнее. Кампания, возможно, привлекла бы внимание потому, что была бы замечена и подхвачена неким заметным блогером или газетой. С этой точки зрения успех политических и общественных начинаний трудно предугадать, тем более обеспечить. Политики, тем не менее, не должны придавать большого значения массовой политической деятельности вроде фейсбучной. Хотя мобилизация на основе “Фейсбука” иногда действительно приводит к социальным и политическим изменениям, чаще всего это происходит случайно, это скорее статистическая значимость, нежели подлинное достижение. Из миллионов групп лишь одну или две ждет настоящий успех. Но поскольку предсказать это невозможно, западные политики и спонсоры, стремящиеся помочь или даже сделать своим приоритетом поддержку политической активности в “Фейсбуке”, сильно рискуют.

Еще один повод для оптимизма по поводу роста политической активности в социальных сетях связан с тем, что группы в “Фейсбуке” могут расти и становиться популярными с невероятной легкостью и быстротой. Эксперимент Колдинга-Йоргенсена выявил, что когда коммуникация обходится дешево, группы могут раскрутиться мгновенно – феномен, который интернет-гуру Клэй Шерки назвал “до смешного легким формированием групп”. (Шерки указывает, что некоторые “антигруппы” (bad groups) – например ассоциации анорексичек, стремящихся произвести впечатление друг на друга, – могут быть организованы с той же удивительной легкостью.) Сторонники этого взгляда утверждают, что “Фейсбук” стимулирует создание групп так же, как “Ред булл” – производительность труда. Если сомнительная или просто липовая история может привлечь внимание 28 тысяч человек, то более серьезные и убедительно подтвержденные поводы (геноцид в Дарфуре, борьба за независимость Тибета, нарушения прав человека в Иране и так далее) способны собрать миллионы (так и происходит). Хотя универсального критерия эффективности таких групп до сих пор нет, уже то, что они существуют (и шлют своим членам новости, донимают их просьбами о пожертвованиях и убеждают подписать петицию-другую), свидетельствует о том, что, несмотря на отдельные досадные ошибки, “Фейсбук” может быть ценным подспорьем в политике.

Многие активисты, кстати, уже в курсе. В 2008 году на улицы колумбийских городов вышел почти миллион человек, недовольных деятельностью партизан “Революционных вооруженных сил Колумбии” (FARC), которые десятилетиями терроризировали страну. Своим успехом эта беспрецедентная кампания обязана группе в “Фейсбуке”, названной “Долой FARC” (No Más FARC). (В 2008 году боевики “Революционных вооруженных сил Колумбии” заставили говорить о себе рядом громких похищений.) Созданная безработным тридцатилетним компьютерщиком Оскаром Моралесом группа быстро набрала вес и стала центром распространения информации о манифестациях, попутно получив поддержку колумбийского правительства.

Американское правительство тоже не осталось в стороне. Моралес, который позднее стал сотрудником Института им. Джорджа У. Буша, получил записку от Джареда Коэна, чиновника Госдепа США, который год спустя отправил печально известное электронное письмо руководству “Твиттера”. Коэн намеревался приехать в Колумбию и изучить на месте опыт Моралеса. Тот не возражал. Результаты поездки Коэна в Колумбию настолько воодушевили Госдеп, что спустя всего несколько месяцев американское правительство способствовало созданию международной организации “Альянс молодежных движений”. Эта организация исходит из того, что случаи, подобные колумбийскому, будут учащаться и что американскому правительству следует как можно раньше заявить о себе в этой сфере и внести свой вклад в помощь “цифровым революционерам”. Состоялось несколько представительных саммитов молодежных движений (модератором на одном из них даже выступила Вупи Голдберг – убежденная поборница свободы интернета).

За свою непродолжительную историю АМД стала чем-то вроде современного “Конгресса за свободу культуры” – якобы независимого движения, которое было создано в начале холодной войны и спонсировалось ЦРУ, чтобы воспитывать интеллектуалов-антикоммунистов. (К сожалению, литературная продукция АМД не представляет из себя ничего особенного.) Теперь битва идей происходит в киберпространстве, и правительство США обхаживает блогеров, а не интеллектуалов.

Джеймс Глассман из Института им. Джорджа У. Буша (в то время – заместитель госсекретаря США по вопросам общественной дипломатии и общественным связям) на первом саммите АМД в Нью-Йорке объяснил, что цель этой встречи – “свести около двух дюжин групп с верхушкой технической элиты США и подготовить инструкции… [для] других организаций, которые нуждаются в информации и технических познаниях, чтобы создать собственные ненасильственные группы”.

В нью-йоркском саммите приняли участие такие компании как “Фейсбук”, “Гугл”, “Ю-Тьюб”, MTV и AT&T, а также Бирманская сеть глобального действия, Сеть по предотвращению геноцида, Коалиция по спасению Дарфура и т. п. (Представитель “Балатарин” – известного иранского общественно-политического сайта – посетил второй саммит АМД в Мексике.) Форум был призван послать еще один четкий сигнал: американские компании (возможно, подталкиваемые правительством) играли важную роль в процессе демократизации, а цифровые технологии (прежде всего социальные сети) – это орудие борьбы с угнетателями. “Любое сочетание этих [цифровых] инструментов увеличивает шансы на успех организаций гражданского общества вне зависимости от того, насколько недружелюбна к ним среда”, – объявил Джаред Коэн. (Это, пожалуй, одно из лучших современных определений и киберутопизма, и интернетоцентризма.)

Впечатленные успехом колумбийской группы, американские чиновники решили воспользоваться социальными сетями как стартовой площадкой для пестования инакомыслия и выразили готовность спонсировать, если потребуется, создание новых сайтов. Так, в 2009 году Госдеп США провел на Ближнем Востоке конкурс на право потратить 5 миллионов долларов на проекты, которые способствовали бы “развитию или оптимизации существующих платформ социальных сетей для внедрения идей гражданской активности, просвещения молодежи, политического участия, терпимости, предпринимательства, расширения прав и возможностей женщин и ненасильственного разрешения конфликтов”. (Воистину, нет проблемы, которую не могли бы решить социальные сети!) Скорее всего американские чиновники отмахнулись бы от эксперимента с Фонтаном аистов как от досадного препятствия, осложняющего ведение дел в новой цифровой среде, и не сочли бы его веской причиной для того, чтобы больше не пытаться извлечь пользу из колоссальной энергии социальных сетей. Но, быть может, преследуя краткосрочные, прикладные цели политической мобилизации, они не учли долгосрочное воздействие социальных сетей на политическую культуру закрытых обществ?