Системы власти. Беседы о глобальных демократических восстаниях и новых вызовах американской империи - читать онлайн книгу. Автор: Ноам Хомский cтр.№ 3

Власть больше не сосредоточена в руках «купцов и фабрикантов» — она перешла под контроль финансовых и прочих подобных межнациональных учреждений. А итог остается тем же. Указанные учреждения заинтересованы в развитии Китая. Скажем, вы председатель правления одной из таких компаний, как Walmart, или Dell, или Hewlett-Packard. Вы с удовольствием воспользуетесь дешевой рабочей силой Китая: приметесь эксплуатировать несчастных людей, трудящихся за скудные гроши в ужасных условиях, людей бесправных и безропотных. И до тех пор пока в Китае продолжается то, что вежливо зовут экономическим ростом, это считается вполне естественным.

А по правде сказать, китайский экономический рост — еще один своеобразный миф. Китай, в сущности, — лишь огромный сборочный конвейер. Страна является крупнейшим экспортером, но, в то время как торговый дефицит США с Китаем увеличился, торговый дефицит Китая с такими странами, как Япония, Сингапур и Корея, уменьшился. Причиной тому стало создание региональной системы производства. Более развитые страны региона — Япония, Сингапур, Южная Корея и Тайвань — посылают передовые технологии, детали и различное промышленное сырье в Китай, предоставляющий свою дешевую рабочую силу, для того чтобы собирать готовые товары и затем экспортировать их. Американские корпорации не отстают: посылают детали и сырье в Китай, где рабочие собирают конечные продукты. С точки зрения экономики все это называется китайским экспортом, но, по сути, здесь в основном региональный экспорт, а в некоторых случаях — некий экспорт Соединенных Штатов самим себе.

Если отрешиться от понятия о «национальных государствах», якобы существующих как единое целое, без раздирающих их изнутри противоречий, то можно увидеть: произошел всемирный сдвиг промышленного влияния. И рабочий люд окончательно уступил владыкам мира — межнациональному капиталу и международным финансовым учреждениям. К примеру, доходы рабочего класса в качестве процента от валового национального продукта за последние два десятилетия в значительной степени снизились, но ведь вполне очевидно, что в Китае это снижение намного более заметное, чем в большинстве других стран. Безусловно, и в Китае, и в Индии происходит существенный экономический рост. Сотни миллионов людей живут намного лучше прежнего, но для сотен миллионов других людей ничто не изменилось. Напротив, жизнь их во многом стала хуже прежней.

В индексе развития человеческого потенциала ООН Индия заняла 134-е место, что лишь немногим выше индекса таких стран, как Кампучия и Лаос. Китай занял 101-е место.

Индия находится приблизительно там же, где пребывала двадцать лет назад, прежде чем начались пресловутые реформы. Да, в стране произошел существенный экономический рост. Приедете в Дели — увидите изобилие и роскошь. Но это богатство — лишь некая привычная «вывеска третьего мира», истинная показуха. В наихудшие былые времена, посети вы самую бедную страну мира — скажем, Гаити, — заметили бы общественный слой: белых, европейцев, может быть, некоторое количество мулатов, живших в невероятной роскоши, обладавших огромными состояниями. Сегодня можете увидеть то же самое и в Индии, только на совершенно другом уровне. Да, сегодня в Индии сотни две миллионов людей имеют телевизоры, машины и живут в неплохих домах. Есть в Индии мультимиллионеры, возводящие для себя настоящие дворцы. И в то же самое время, за этот же период бурного экономического роста, среднестатистическое потребление продуктов питания сократилось в Индии устрашающим образом.

Между прочим, самым богатым человеком в мире сегодня выступает мексиканец — Карлос Слим [3] . В текущем году он опередил даже Билла Гейтса. За последние двадцать-тридцать лет после состоявшейся в Мексике приватизации Слим сумел почти полностью прибрать к рукам все мексиканские системы вещания и связи.

Кстати, думается, что нужно глядеть на рейтинги развития, ныне приписываемые Китаю, с изрядной долей иронии. Индия — куда более гласное общество; о том, что творится в Индии, мы знаем куда больше. Китай же — государство замкнутое. Не очень много известно о происходящем в китайских деревнях и селах. Довольно важными исследованиями по этой части занимается социолог из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Чин Кван Ли. Она досконально изучила условия труда в Китае и разделяет страну на две части — как сама она выражается: «Ржавый пояс» и «Солнечный пояс». «Ржавый пояс» протянулся по северо-востоку страны: огромная промышленная область, где находились в основном старые государственные предприятия. Однако все это уже в прошлом, все это исчезло с лица земли. Чин Кван Ли сравнивает китайский «Ржавый пояс» с таким же «Ржавым поясом», существовавшим некогда и в США. У американских рабочих из этого «Ржавого пояса» нет за душой почти ни гроша. Прежде они простодушно считали, будто имеют «социальный контракт». Социологи опросили рабочих в штатах Огайо и Индиана. Люди чувствуют себя обманутыми и ограбленными. Повторяю: они полагали, будто имеют некий социальный контракт с корпорациями и правительством, будто станут работать не покладая рук всю свою жизнь, а взамен получат пенсии и уверенность в завтрашнем дне, и детям их дадут работу. Люди работали, служили в армии, жили как достойные граждане. Теперь же их вышвырнули на свалку. Никаких пенсий, никакой уверенности в завтрашнем дне, никакой работы. Все производство перевели в другие места. Чин Кван Ли обнаружила: весьма похожая беда случилась и в китайском «Ржавом поясе» — с той лишь разницей, что социальный контракт в Китае представлял собой маоистскую разновидность американского контракта: мы передовой народ, мы строим новую страну, мы готовы приносить жертвы ради нее, — а уж затем появится и уверенность в завтрашнем дне.

«Солнечный пояс» — Юго-Восточный Китай; сегодня это огромная промышленная область, на чьи заводы и фабрики стекается множество молодых рабочих, вчерашних крестьян. У этих рабочих нет ни маоистской сплоченности, ни желания работать во имя будущего. Они — простые крестьяне, выходцы из деревень. Там остались их родные, там растут их дети, туда они могут вернуться, если потеряют работу. Они — странствующая рабочая сила.

По всему Китаю прокатываются волнения рабочих. На юго-востоке, в «Солнечном поясе» — потому, что правительство не выполняет ни долга своего, ни своих обязательств. Существуют законы, согласно которым рабочим причитается определенное жалованье и определенные условия труда, — но у рабочих ничего этого нет. Рабочие принимаются протестовать. Даже по официальной статистике, в Китае огромное количество протестов. Рабочий класс раздроблен, однако настроен крайне воинственно. О событиях в сельской глубинке мы не знаем, по сути, ничего. Ко всему этому, в Китае растет число невероятных по размаху экологических проблем.

Таким образом, если измерять экономический рост точнее, исчисляя не только количество производимых товаров, но также их себестоимость — иначе говоря, издержки производства, то и темпы роста Китая, и место, занимаемое страной в индексе развития человеческого потенциала, вероятно, оказались бы куда ниже, хотя и 101-е место — весьма незавидное.