Дожать Россию! Как осуществлялась Доктрина - читать онлайн книгу. Автор: Аллен Даллес, Райнхард Гелен cтр.№ 3

Немецкое военное руководство – я уже упоминал об этом – с самого начала относилось весьма скептически к замыслам полностью разрушить и уничтожить Советский Союз как государство имеющимися в наличии средствами, хотя и было уверено в превосходстве своих войск над Красной армией. То, что этих средств не хватало, было очевидным. В своей предыдущей политике Гитлер всегда принимал во внимание мнение генерального штаба, основанное на тщательной оценке обстановки (ввод войск в Рейнскую область, аншлюс Австрии, присоединение Судетской области, встреча руководителей четырех держав в Мюнхене, вступление в Чехословакию, пассивность Лондона и Парижа в период польской кампании). Но он запрещал, порою в резкой, даже оскорбительной форме политически мотивированные возражения генералов. Никогда в немецкой истории примат политики, даже точнее – политического руководства – не довлел в такой степени над военными, как в Третьем рейхе. Военное руководство уступило Гитлеру в 1941 году – да, впрочем, как оно могло поступить иначе? Однако дальнейший ход событий подтвердил правоту военных.

К политической цели военной кампании в России, сформулированной недостаточно четко, стали относиться с все меньшим доверием по мере того, как обнаруживалось, что военной цели – полного разгрома советских вооруженных сил – Германия достичь не сможет. Осенняя распутица и зимние холода поставили наши войска (наступавшие непрерывно) в исключительно тяжелое положение. Колоссальные потери в людях и технике далеко превысили допустимые размеры.

Поэтому в различных звеньях главного командования сухопутных войск и других органах высшего управления генералы и офицеры стали задаваться вопросом: что же необходимо сделать, чтобы военная кампания против Советского Союза получила хотя бы самые малые шансы на успех и закончилась достойно? В ходе размышлений рассматривалась, в частности, возможность точно сформулировать политическую цель, которая открыла бы для русского народа позитивные перспективы в будущем и побудила бы его начать активную борьбу против Сталина и его системы.

Самое позднее с весны 1942 года можно было все отчетливее видеть, что военные стали более активно выступать за то, чтобы изменить представление о войне как исключительно акте насилия. Они предлагали максимально политизировать ее цели, дабы представить народам России возможность перейти на нашу сторону. Политическое же руководство (Гитлер) резко выступало против такой позиции, хотя со временем даже Альфред Розенберг, возглавлявший министерство по делам оккупированных восточных территорий, изменил свою позицию и стал поддерживать военное командование. Однако Гитлер оставался непреклонен: никаких политических решений. Будучи не в состоянии правильно оценить имевшиеся в его распоряжении средства, в том числе и военные, он делал ставку исключительно на силу и тем самым обрек немецкий народ на гибель. В то время в ходу была перефразированная пропагандистская формулировка: «Фюрер приказывает, мы следуем указаниям» – «Фюрер приказывает, мы отвечаем за последствия».

* * *

До сих пор недостаточно ясно говорится о том, что именно солдат – отчасти неосознанно, а в высших штабах так вполне осознанно – понял, что в ведущейся Гитлером войне еще с Польши политика полностью подчинена военному решению всех вопросов. По мнению некоторых офицеров, давно пора было, согласовав политические и военные акции, добиться не только облегчения положения войск, но и придать военной кампании против Советского Союза решающий политический импульс. Только таким образом можно было благополучно закончить войну и прийти к сотрудничеству с освобожденной от коммунизма и дружественной по отношению к Германии Россией.

Такая возможность реально имелась, так как население России перед 1939 годом сильно пострадало от сталинского террора. Вспомните эпоху раскулачивания и затянувшегося экономического хаоса, чистки в Красной армии, связанные с аферой в отношении Тухачевского, избиение партийных кадров, угнетение национальных меньшинств – и это далеко не все. А возьмите религиозные преследования, оставившие у народа России бесконечную горечь, с чем мы не раз сталкивались. Не случайно наших солдат повсюду – в северных и южных районах, на Украине и в Белоруссии, да и в других местах – население встречало как освободителей.

Части Красной армии – иногда целые полки и даже дивизии – бросали оружие. Число перебежчиков в первые месяцы войны, не считая миллионов военнопленных, превысило всякие ожидания.

В трех прибалтийских республиках – Литве, Латвии и Эстонии, которые были присоединены к Советскому Союзу только в 1940 году, – была еще свежа память о национальной независимости. Поэтому литовцы, латыши и эстонцы сразу же предложили немецким освободителям свою помощь в надежде, что будет восстановлена независимость их государств.

Украинцы, кавказцы, тюркские народы ожидали, что наряду с освобождением от сталинского ига сбудутся их национальные чаяния, пусть даже и не в том объеме, в каком предполагали некоторые из бывших государственных деятелей, находившихся в эмиграции.

Восстановление элементарных прав и человеческого достоинства, свободы, законности и частной собственности после двадцати лет полного бесправия и террора – все это способствовало бы объединению людей, не служивших системе. Они были готовы поддержать немцев, и нам оставалось лишь использовать эту готовность.

Если бы мы сразу обратились к народам России с честным и откровенным предложением поддержать нас, то наверняка они объявили бы сталинскому режиму освободительную войну, которая привела бы к скорому и положительному для нас окончанию русской кампании.

Но так не получилось. Тогда наши войска, руководствуясь естественным чувством самосохранения, стали на фронте самостоятельно принимать необходимые меры – без разрешения высокого командования, поскольку восстановление людских потерь все больше запаздывало, а для освоения огромных пространств России требовалось все больше солдат: в немецкие подразделения для выполнения вспомогательных функций стали привлекаться добровольцы – русские, украинцы и представители других российских народов. Точное число волонтеров установить невозможно, так как командиры подразделений во многих случаях не сообщали об этом вышестоящим начальникам. Летом 1942 года таких добровольцев было от 700 тысяч до 1 миллиона. Некоторые из них участвовали в боях в составе немецких подразделений против Красной армии.

На оккупированных территориях местные жители проявляли инициативу, которая могла быть использована в политических целях. Например, в городе Смоленске, находившемся за нашей линией фронта, из числа местных жителей был образован комитет, который заявил о своей готовности создать национальное русское правительство и освободительную армию численностью до одного миллиона человек. Учитывая, что обстановка на фронте требовала четкой политической ориентации, генерал-фельдмаршал фон Бок поддержал смоленский комитет. Однако Гитлер отклонил предложения смолян. Фюрер отрицательно отнесся и к аналогичным инициативам литовцев, латышей и эстонцев.

Группа армий «Центр» выступила с предложением восполнить потери личного состава за счет создания до апреля 1942 года вспомогательных русских подразделений общей численностью до 200 тысяч человек. Командующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал фон Браухич оценил высоко эту инициативу: она могла сыграть решающую роль в войне. Но и из этого ничего не получилось: Браухич и Бок в декабре 1941 года были сняты со своих должностей.