Черноморский флот в трех войнах и трех революциях - читать онлайн книгу. Автор: Александр Широкорад cтр.№ 12

В это время «Очаков» и «Пантелеймон» по-прежнему оставались на своих местах — крейсер на якоре против Артиллерийской бухты, а броненосец — на девиационной бочке, немного далее в глубь Большой бухты. Недалеко от «Очакова» стояли «Гридень» и миноносцы №№ 265, 268 и 270. Лейтенант Шмидт, да и простые матросы должны были сообразить, что рано или поздно дело дойдет до стрельбы. Пушки «Пантелеймона» были небоеспособны (офицеры вынули из замков ударники), а артиллерия «Очакова» и миноносцев слишком слаба против правительственных судов и береговых батарей. Единственным ответом на артогонь властей могла быть торпедная атака. Не следует забывать, что торпеды были не только на миноносцах. На «Очакове» имелось четыре торпедных аппарата, а на «Пантелеймоне» — пять. Страшнейшим оружием был и таран «Пантелеймона». К 1905 г. таран в морских сражениях стал анахронизмом, и в Англии от него уже отказались, но в Севастопольской бухте сложилась уникальная ситуация для успешного применения тарана. Наконец, «Пантелеймон» мог прикрыть своим корпусом миноносцы, которые подошли бы к бортам правительственных кораблей и в упор выпустили бы торпеды. Однако Шмидт бездействовал.

Среди историков давно идут споры, сколько сделал ответных выстрелов «Очаков». Судя по всему, не более шести. Но в любом случае в правительственные корабли не попало ни одного снаряда, хотя до «Ростислава» было всего около километра. В свою очередь, «Ростислав» выпустил по «Очакову» и «Свирепому» два 254-мм и шестнадцать 152-мм снарядов.

По «Очакову» стреляла и 11-дюймовая (280-мм) мортирная батарея с Северной стороны. По крайней мере один 11-дюймовый снаряд попал в крейсер. Кроме того, с берега почти в упор полевые батареи осыпали «Очаков» шрапнелью. Огонь по крейсеру велся около получаса. К 16 ч 30 мин «Очаков» превратился в огромный пылающий костер.

Стрельба правительственных войск и кораблей велась крайне бестолково, Поэтому снаряды попали в несколько судов, не участвовавших в восстании. Получили серьезные повреждения корпусов даже стоявшие на эллингах (на берегу) миноносцы № 256 и № 271.

Свидетель бойни знаменитый писатель А. И. Куприн писал: «Посредине бухты огромный костер, от которого слепнут глаза и вода кажется черной, как чернила. Три четверти гигантского крейсера — сплошное пламя. Остается целым только кусочек корабельного носа, и в него уперлись неподвижно лучами своих прожекторов «Ростислав», «Три Святителя», «Двенадцать Апостолов». Когда пламя пожара вспыхивает ярче, мы видим, как на бронированной башне крейсера, на круглом высоком балкончике, вдруг выделяются маленькие черные человеческие фигуры. До них полторы версты, но глаз видит их ясно.

Я должен говорить о себе. Мне приходилось в моей жизни видеть ужасные, потрясающие, отвратительные события. Некоторые из них я могу припомнить лишь с трудом. Но никогда, вероятно, до самой смерти не забуду я этой черной воды и этого громадного пылающего здания, этого последнего слова техники; осужденного вместе с сотнями человеческих жизней на смерть сумасбродной волей одного человека. Нет, пусть никто не подумает, что адмирал Чухнин рисуется здесь в кровавом свете этого пожара, как демонический образ. Он просто чувствовал себя безнаказанным…

… И опять этот страшный, безвестный, далекий крик:

— Бра-а-атцы!..

И потом вдруг что-то ужасное, нелепое, что не выразишь на человеческом языке, крик внезапной боли, вопль живого горящего тела, короткий, пронзительный, сразу оборвавшийся крик. Это все оттуда. Тогда некоторые из нас кинулись на Графскую пристань к лодкам, и вот теперь-то я перехожу к героической жестокости адмирала Чухнина.

На Графской пристани, где обыкновенно сосредоточены несколько сотен частных и общественных яликов, стояли матросы, сборная команда с «Ростислава», «Трех Святителей», «Двенадцать Апостолов» — надежный сброд. На просьбу дать ялики для спасения людей, которым грозили огонь и вода, они отвечали гнусными ругательствами; начали стрелять. Им заранее приказана было прекратить всякую попытку к спасению бунтовщиков» {16}.

По приказу офицеров с кораблей и берега стреляли во все, что движется в воде, — и в плывущих людей, и в лодки. За компанию застрелили командира минного заградителя «Буг» капитана 2-го ранга М.и. Славочинского, который на ялике уходил от затопленного минзага.

П. П. Шмидт вместе с шестнадцатилетним сыном Евгением, которого он зачем-то взял на «Очаков», вплавь добрались до миноносца № 270. Но миноносец вскоре был подбит артиллерийским огнем с «Ростислава» и потерял ход. Петр Петрович и Евгений были доставлены на борт «Ростислава». Отец и сын не успели после пребывания в ледяной воде переодеться, но старший офицер «Ростислава) лейтенант Карказ глумился над ними, не давая одеться (и это в ноябре!). Наоборот, он выставил пленников перед всей командой и кричал: «а! Вот он — командующий флотом! Вот она, сволочь эта! Тащите его за мной, эту сволочь!»

Карказ хотел дать наглядный урок матросам «Ростислава», и они его хорошо запомнили — Ф.Ф. Карказ был расстрелян в Севастополе в ночь на 23 февраля 1918 г.

Крейсер «Очаков» горел в течение двух суток, а затем буксиры отвели его в глубь бухты к Инкерману. Позже в корпусе крейсера насчитали 63 пробоины от артиллерийских снарядов. Следует заметить, что «Очаков» строился по типу балтийского крейсера «Богатырь», спроектированного и построенного в Германии. Рационально расположенная броня и конструкция судна обеспечивали хорошую живучесть, свойственную всем германским боевым кораблям.

На ремонт и восстановление «Очакова» потребовались большие суммы. Вернуть крейсер в то состояние готовности, какое он имел на 15 ноября 1905 г., удалось лишь к 1 мая 1909 г. (!)

Чтобы стереть всякую память об «Очакове», наши адмиралы придумали хитроумную комбинацию. 7 апреля 1907 г. был исключен из состава Черноморского флота старый крейсер «Память Меркурия», построенный еще в 1882 г. Его название было передано крейсеру «Кагул», однотипному с «Очаковом», а «Очаков», в свою очередь, был переименован в «Кагул». Хитры были наши адмиралы, одно плохо — воевать не умели.

Восстановление «Очакова» за неимением специальных ассигнований выполнялось целиком за счет отказа от планировавшегося капитального ремонта и перевооружения броненосца «Чесма».

Замечу, что по проекту 1899 года «Чесма» должна была получить современную артиллерию: четыре 305/40-мм и десять 152/45-мм орудий. Кроме того, подлежали замене котлы и многие механизмы. Разумеется, после модернизации «Чесма» не могла стать современным боевым кораблем, зато для борьбы с береговыми целями с учетом толстой брони «Чесма» стала бы эффективным средством. Как раз такие суда и требовались для Босфорской экспедиции и для поддержки приморских флангов Кавказской армии.

Деньги на модернизацию «Чесмы» (один миллион золотых рублей) были выделены лишь в конце 1903 г., но после ноября 1905 г. Чухнин настоял на том, чтобы этот миллион пошел на восстановление «Очакова». 18 марта 1907 г. броненосец «Чесма» был выведен из боевого состава флота.

Так хотели переделать «Чесму», но деньги ушли на восстановление «Очакова»