Франция. История вражды, соперничества и любви - читать онлайн книгу. Автор: Александр Широкорад cтр.№ 25

Манифест вызвал бурю возмущения в Париже. Французские дипломаты начали подстрекать Австрию и Пруссию оказать давление на Россию. Фридрих II был не прочь поиграть на русско-французских противоречиях. По сему поводу Г.А. Потемкин написал императрице: «Прусский Король, точно как барышник, все выпевает вероятности перед французами. Я бы желал, чтоб он успел Короля уговорить послать сюда войск французских, мы бы их по-русски отделали» [57] .

В середине июля 1783 г. князь Барятинский сообщил вице-канцлеру Остерману об увеличении численности французской армии. К двадцати четырем имеющимся полкам приказывалось сформировать еще шестнадцать полков, по 1560 человек в каждом. Русский посланник писал: «Довольно сведущие люди уверяют также, что в Совете неоднократно обсуждался вопрос о том, что если между нами и Портой воспоследует война и турки будут просить от Франции помощи, то чтоб дать им вспомогательный корпус от двадцати до тридцати тысяч человек пехоты с надлежащим парком артиллерии и оный отправить из Тулона через Дарданелл» [58] . Также Барятинский докладывал о ходящих по Парижу слухах о военных приготовлениях Пруссии.

Однако все французские интриги потерпели полнейшее фиаско. Турецкая армия не была готова к войне. Сыграли свою роль и огромные взятки, розданные пашам послом в Турции Я.Н. Булгаковым. Результатом вышесказанного стал акт о Крыме, подписанный в Константинополе в конце декабря 1783 г., о котором Булгаков писал Екатерине: «Артикулы о татарах навеки уничтожены, и последние наши распри с Портою кончены». А в январе 1784 г. в Константинополе был обнародован сенед — султанский указ, — гласивший, что Османская империя принимает и признает вхождение Крыма в состав Российской империи.

Осенью 1781 г. в путешествие по Европе отправились наследник русского престола Павел Петрович с женой Марией Федоровной. Путешествие совершалось якобы инкогнито, и великокняжеская чета ехала под именем графа и графини Северных. Но это было сделано не в интересах секретности вояжа, о котором хорошо знала вся Европа, а чтобы придать визиту неофициальный характер и избежать ненужных формальностей.

В Париж граф и графиня Северные прибыли 18 мая 1782 г. и переночевали в доме князя Барятинского. Наутро великокняжеская чета отправилась в Версаль, где поселилась в апартаментах принца Конде. В Версале супруги были представлены королю и королеве, а затем отправились с визитами к многочисленным принцам крови и самым знатным вельможам. 26 мая к графу и графине Северным прибыл Бомарше и прочитал им новую комедию, «Женитьба Фигаро», которая весьма позабавила их высочества. Да и вся программа пребывания Северных в Париже носила исключительно светско-культурный характер. Екатерина Великая настрого запретила сыну вести с кем-либо разговоры на политические темы.

Утром 19 июня граф и графиня Северные в сопровождении князя Барятинского выехали из Парижа в Орлеан. По пути они заехали в одну из королевских резиденций, Шуази, где находились Луи XVI и Мария Антуанетта. Позавтракав, великокняжеская чета распрощалась с королевской. Барятинский докладывал Екатерине об этой заключительной встрече: «Король, королева и вся фамилия с великой лаской и дружбой с ними обходились. При прощании король соизволил обнять великого князя и уверял его в своей дружбе. Равномерно и Ея Величество с великою ласкою изволила прощаться с Их Высочествами».

Затем граф и графиня Северные посетили Орлеан, Тур, Анже, Нанте, Брест, Рене, Руан, Амьен, Лиль, Дюнкерк и другие города Франции. Сопровождавший их Барятинский писал императрице: «Везде, где проезжали по городам и местечкам, были толпы народа, и всюду кричали: vive le Comte du Nord! [да здравствует граф Северный!]»

В 1785 г. русский посланник в Париже князь Барятинский подал по семейным обстоятельствам (развод с неверной женой [59] ) в отставку. Новым посланником во Франции надолго стал опытный дипломат, тайный советник Иван Матвеевич Симолин.

Почти одновременно произошла «смена караула» и в Петербурге, куда 19 марта 1785 г. прибыл новый посланник — тридцатилетний граф Луи Филипп де Сегюр.

Сегюр пришелся по душе императрице и стал одним из ее любимых собеседников. В июне 1785 г. она взяла его с собой посмотреть на завершение работ по строительству канала, соединявшего Балтийское море с Каспийским через Ладожское озеро, Волхов, озеро Ильмень, реки Мету, Тверцу и Волгу. А 18 января 1787 г. Сегюр отправился вместе с Екатериной в знаменитое путешествие в Тавриду.

Во время пребывания императрицы в Крыму Потемкин не раз сообщал ей об участии французских военных инженеров в укреплении крепостных сооружений Очакова и Измаила. Об этом же Потемкин многократно говорил и Сегюру, указывая на несовместимость подобных акций с заключенным 31 декабря 1786 г. между Россией и Францией трактатом о дружбе, торговле и мореплавании. А русский посланник в Париже Симолин делал соответствующие заявления французскому Министерству иностранных дел. Так, в начале 1787 г. Симолин сообщил графу Монморену, что «Франция открыто оказывает Турции помощь, направляя туда своих артиллеристов и других людей для обучения турок военному искусству, что такие действия не отвечают ни взаимным позициям наших дворов, ни дружеским заверениям Его Христианнейшего Величества по отношению к Императрице» [60] . В донесении графу А.А. Безбородко о своей беседе с министром иностранных дел Франции Симолин писал: «Граф де Монморен ответил мне, что Франция не может отказать Порте, своему давнему другу, в незначительной помощи» [61] .

Еще 26 июля 1787 г. Потемкин писал Екатерине: «...я знаю точно, что французы манят Порту помочь им недопущением флота нашего в Архипелаг и ссудою офицерами». Екатерина отвечала: «Несумненно, что кашу заваривает Франция. Приготовиться надлежит к войне» [62] .

Французские дипломаты путали весь мир тем, что Екатерина Великая готовит нападение на миролюбивую Турцию. Так, они трактовали присоединение Крыма к России как провокацию императрицы, дабы вовлечь Турцию в войну.

Но вот 12 августа 1787 г. султан Абдул Гамид I объявил войну России. И не просто войну, а общемусульманский джихад. Ведь турецкие султаны по-прежнему считали себя халифами — повелителями всех правоверных. Все мусульмане Северного Кавказа, Закавказья, Прикубанья и Крыма должны были поднять оружие против неверных. Призыв халифа к войне отправили даже в далекую Бухару. А 21 августа турецкая эскадра атаковала русские суда у Кинбурнской косы. В письме к Потемкину Екатерина сетовала на несвоевременность этой войны: «...весьма желательно было, чтоб мира еще года два протянуть можно было, дабы крепости Херсонская и Севастопольская поспеть могли, такожды и Армия и флот приходить могли в то состояние, в котором желалось их видеть. Но что же делать, если пузырь лопнул прежде времени» [63] .