Спор о Русском море - читать онлайн книгу. Автор: Александр Широкорад cтр.№ 34

Павел сопротивлялся несколько месяцев, но в конце концов дипломатам Англии и Австрии с помощью «русских немцев» удалось втянуть Россию в войну с революционной Францией.

7 августа 1798 г. Павел I послал указ адмиралу Ушакову следовать с эскадрой в Константинополь, а оттуда — в Средиземное море.

12 августа 1798 г. из Ахтиарского порта вышли шесть кораблей, семь фрегатов и три авизо. На борту кораблей было 792 пушки и 7406 «морских служителей». Попутный ветер надувал паруса, гордо реяли Андреевские флаги, эскадра знаменитого «Ушак-паши» шла к Босфору. Все, начиная от вице-адмирала до юнги, были уверены в успехе. Никому и в голову не приходило, что именно в этот день началась шестнадцатилетняя кровопролитная война с Францией. Впереди будет и «солнце Аустерлица», и горящая Москва, и казаки на Елисейских Полях.

Наши историки за два века предельно героизировали походы русской армии и флота с 1798 по 1814 г. Но попробуем подойти к этим войнам с точки зрения здравого смысла или по крайней мере по формуле знаменитого стратега Карла Клаузевица: «Война есть продолжение политики иными средствами». Что получила Россия, воюя против республики, а затем против Наполеона? Только герцогство Варшавское, населенное поляками — злейшими врагами России. Сие герцогство, выражаясь современной терминологией, стало «дотационным регионом», а также источником постоянных бунтов и волнений.

Зато был упущен единственный в XVIII веке шанс захватить проливы, не беспокоясь за свой тыл, когда Англия, Австрия и Пруссия были заняты борьбой с «врагом рода человеческого».

14 декабря 1825 г. стало роковой датой для русской армии и флота. И дело не в пяти повешенных и нескольких сотнях сосланных в Сибирь и отставленных со службы лучших офицеров России. Гораздо хуже то, что Николай I и его наследники отучили офицеров думать и превратили офицерский корпус в «цепных псов самодержавия». Династии Гольштейн-Готторпов-Романовых не нужны были Орловы, Потемкины, Суворовы и Ермоловы. Их заменили господа Вронские. Помните персонажа из «Анны Карениной».

Умный породистый офицер. Круг интересов — фрунтовая муштра, скачки, карты, балы, интрижки с великосветскими дамами и балеринами. Прикажут ему изучить берданку или пулемет Максима — изучит досконально. Не прикажут — никогда не поинтересуется. Такие по ночам не читали Руссо и кодекс Юстиниана и не писали в 16 лет трактаты по баллистике. Анна бросается под поезд, а Алексей едет на войну с турками. В 1878 г. он вернется полковником. В 1905 г. он положит дивизию под Мукденом, ав 1914 г. — корпус под Таннебергом.

Результат кадровой политики русских царей — разруха в головах наших генералов, что сказалось уже во время Крымской войны. В феврале 1853 г. император Николай I предъявил Турции умеренные и достаточно разумные требования, касавшиеся положения православной церкви в Палестине и Сирии. При этом вопрос о статусе проливов русской стороной не поднимался.

Однако Турцию поддержали Англия и Франция, начав военные действия против России. Ход войны хорошо известен читателям, а интересующихся деталями я отсылаю к моим книгам «Трагедия Севастопольской крепости» (М.: Яуза, Эксмо, 2005); «Четыре трагедии Крыма» (М.: Вече, 2006); «Черноморский флот в трех войнах и трех революциях» (М.: ACT, 2007).

Практически все русские и советские историки объясняли поражение России в войне технической отсталостью как русской промышленности, так и армии, и флота. С этим утверждением я полностью согласен, но считаю техническую отсталость не первым, а вторым фактором, определившим поражение России в Крымской войне. Все решила «разруха в головах» наших генералов и адмиралов.

Кто, например, мешал еще в марте — апреле 1853 г. провести внезапный десант в Босфор и захватить если не Стамбул, то хотя бы половину пролива и установить там береговые батареи. Пока Англия и Франция прособирались бы (союзный флот вошел в Черное море лишь 22 декабря 1853 г. (3 января 1854 г.)), русские сумели бы построить сильную крепость на берегах Босфора и удерживать ее как минимум несколько месяцев.

И в 1854 г., и позже морские офицеры и историки спорили, мог ли Черноморский флот противодействовать высадке союзников в Крыму. Элементарный расчет огневой мощи союзного и русского флота, а также возможности маневрирования союзных паровых кораблей и фрегатов показывают, что шансы русских на победу в генеральном сражении «а-ля Трафальгар» были равны нулю.

И вот наши храбрые адмиралы провели эти несложные расчеты и решили: драться нельзя, надо самим топиться с горя. Ну а что, если отступить от шаблона и от заученных наставлений? Сразу оговорюсь, что не следовало изобретать что-то новое, надо было действовать тем, что имелось под рукой.

Всего через 7 лет после описываемых событий, в 1861 г., начнется Гражданская война в США. Там обе стороны станут применять самые разнообразные способы войны на море.

В ход пойдут и брандеры, и таран, и шестовые мины, и подводные минные заграждения. Никаких особых изобретений, необходимых для создания и использования этих примитивных типов вооружений, делать в 1855–1861 гг. не надо было. Так, например, брандеры новгородцы использовали против шведских судов еще в 1300 г. на Неве, а в 1770 г. граф Орлов с помощью брандеров сжег при Чесме превосходящие силы турецкого флота. Но вот Орловых-то в 1854 г. в России и не оказалось.

Неужели нельзя было из 21 малого парохода, находившегося в составе Черноморского флота, сформировать несколько штурмовых флотилий? Можно было мобилизовать еще как минимум два десятка речных пароходов, принадлежавших различным гражданским ведомствам и частным лицам. Эти пароходы плавали ранее в Азовском море, по Днепру и Дону.

Спору нет, речные пароходы были неспособны нести регулярную службу на Черном море. Но от них требовалось совершить один или два рейса, чтобы быть использованными в качестве брандеров.

Русские колесные пароходы если и уступали в скорости хода, то совсем немного союзным винтовым кораблям и фрегатам, не говоря уж о больших колесных пароходах. Зато они были маневреннее больших пароходов.

В 1854 г. не было мелкокалиберных скорострельных орудий (они появятся только через 15–20 лет), а пушки больших и средних калибров имели малую скорострельность. Эти орудия были рассчитаны на линейный бой с неподвижным или малоподвижным кораблем противника и в подавляющем большинстве своем не имели поворотных устройств. Таким образом, в ночном бою малые пароходы, используемые в качестве брандеров и носителей шестовых мин, были малоуязвимы от огня артиллерии противника. Вспомним, что в 1877–1878 гг. ни одна русская миноноска не была потоплена артиллерийским огнем турецкого корабля, причем не только в ночных, ноив дневных атаках.

Защиту команд малых пароходов от ружейного огня организовать было проще простого. Для этого годилось все — от мешков с песком до железных щитов. Разумеется, был риск потерять несколько пароходов и несколько десятков человек из их команд.

Однако потопление хотя бы десятка транспортных судов с десантом в ходе ночной атаки брандеров и судов с шестовыми минами гарантированно сорвало бы вторжение союзников в Крым.