Русские пираты - читать онлайн книгу. Автор: Александр Широкорад cтр.№ 53

Ходили слухи, что знаменитый корсар был отравлен турецким агентом. На мой взгляд, это наиболее достоверная версия, но документальных подтверждений ее нет.

Похоронили Ламбро Качиони в его поместье в Ливадии, хотя есть версия, что похоронили его в Керчи. Могила Качиони утрачена еще в конце XIX века. Возможно, это было связано с тем, что после смерти Ламбро имение его несколько раз меняло владельцев, а с 1860 г. стало южной резиденцией императора Александра П. Навряд ли Романов хотел иметь рядом со своей резиденцией могилу пирата.

Любопытно, что французский историк Лавис утверждал, что в 1806 г. Качиони появился на Средиземном море и вновь занялся пиратством.

Сын Ламбро Ликург Качиони в 1812 г. поступил на службу в Черноморский флот, позже стал командиром Балаклавского батальона, а закончил свою карьеру инспектором Керченского карантина. Внук пирата Александр Ликургович начал служить гардемарином в Черноморском флоте, а затем в чине мичмана был переведен на Балтику.

Правнук Ламбро Спиридон Александрович Качиони, родившийся в 1858 г. в Феодосии, стал известным юристом, а потом – писателем. Он был свояком художника И.К. Айвазовского. Умер Спиридон в начале 1930-х годов в Ленинграде.

Еще при жизни Качиони о нем и о греческих корсарах в России практически забыли. Павел I сделал все, чтобы исчезла сама память о его матери, Потемкине и о всех победах славного царствования Екатерины Великой. Тавриду он приказал переименовать опять по-татарски в Крым, Севастополь – в Ахтиар и т.д. Как-то Павел спросил Попова, бывшего адъютанта князя Потемкина: «Как исправить зло, причинное России одноглазым?» Попов быстро нашелся: «Отдать Крым туркам, Ваше Величество!»

Не менее, чем указы Павла, забвению корсаров способствовали и наполеоновские войны. Кто после пожара в Москве и взятия Парижа вспоминал о каких-то баталиях в Архипелаге века минувшего? Помните, Грибоедов писал: «…времен очаковских и покоренья Крыма», то есть дела давно прошедших лет, преданье старины глубокой.

В Греции же Ламброс Кацонис, как греки называют Качиони, стал национальным героем. Ему посвящены десятки книг. В январе 1914 г. греческое правительство дало заказ Англии на постройку крейсера «Кацонис», но в связи с началом Первой мировой войны англичане решили достроить его для себя и назвали «Честер».

Греки не успокоились и назвали «Кацонис» подводную лодку, построенную в 1927 г. во Франции. Она была потоплена германским охотником за подводными лодками UJ–2101 19 сентября 1943 г. в Эгейском море. В 1980-х годах греки присвоили имя «Кацонис» подводной лодке S–115 типа «Тэнг», полученной от США.

Да и в Европе помнили Качиони гораздо лучше, чем в России. В 1813 г. Джордж Гордон Байрон пишет знаменитую поэму «Корсар». Прототипом главного героя поэмы Конрада, естественно, был Ламбро Качиони, а его главным противником – турецкий Сеид-паша, в жизни паша Сеит-Али.

Естественно, что «Корсар» не был строго документальным. Байрон не только романтизировал Конрада, но и придал ему многие свои черты. Как писал Андре Моруа: «…байроновский герой становился неестественной театральной фигурой, которой Байрон считал долгом подражать. Защищая Конрада, он защищал самого себя».

Так или иначе, но поэма «Корсар» стала бессмертным памятником славному пирату Ламбро Качиони.

А имя Конрад превращает в мел

Загар любого, кто свиреп и смел.

Властитель душ, искуснейший стратег.

Мелькнула череда

Идущих дней – он сгинул без следа

И без вестей, без слухов, где же он,

Где с горем – жив иль с горем – погребен…

Оплакан он; надгробием в горах

Прекраснейшим почтен Медоры прах;

Ему ж не ставят памятник пока?

Вдруг жив Корсар: а слава – на века:

Одною добродетелью был он?

И тысячью пороков наделен… [36]

У нас же, повторю, не только Ламбро Качиони и его пираты, но с 1917 г. Екатерина Великая и князь Потемкин были преданы забвению. Молчание нарушил Валентин Саввич Пикуль, посвятивший Ламбро Качиони одну из своих лучших исторических миниатюр «Первый листригон Балаклавы», а Потемкину – большой роман «Фаворит», где также фигурирует Ламбро Качиони.

В январе 1863 г. в Польше вспыхнуло восстание. Царское правительство по старинке стало пугать европейские правительства призраком революции, очагом которой на сей раз стала Польша. Увы, это было далеко от действительности. Восстание было поднято исключительно шляхтой и католическим духовенством, к которым присоединилось некоторое число деклассированных элементов.

Напомню, что 1863 год – это разгар реформ в Российской империи, проводимых императором Александром II: освобождение крестьян, царь подписал закон о запрещении телесных наказаний, идет подготовка к созданию земств, судебной реформы. Довольно узкий круг русских революционеров из дворян и разночинцев требовал более кардинальных реформ – ликвидации помещичьего землевладения. Советские историки в своих трудах даже пытались объединить польских повстанцев и русских революционеров, мол, они вместе боролись с «проклятым царизмом». Цели у них были совсем разные.

Повстанцы не стремились провести какие-либо демократические или экономические реформы. Главным их лозунгом была полная независимость Польши в границах 1772 года «от можа до можа», то есть от Балтийского до Черного моря, с включением в ее состав территорий, населенных русскими или немцами. Диссиденты, то есть православные и протестанты, должны были кормить оголодавшую шляхту. Любопытно, что ряд польских магнатов «умеренных взглядов» сделали русским сановникам компромиссное предложение – Польша останется в составе Российской империи под властью царя, но ее административные границы следует расширить до территориальных границ Речи Посполитой образца 1772 г., то есть попросту панам нужны хлопы, и бог с ними, с «тиранией» и самодержавием.

Объективно говоря, в ходе восстания 1863 г. в роли революционеров выступили не паны и ксендзы, а Александр II и его сановники. Так, 1 марта 1863 г. Александр И объявил указ Сенату, которым в губерниях Виленской, Ковенской, Гродненской, Минской и в четырех уездах губернии Витебской прекращались обязательства крестьян перед землевладельцами и начинался немедленный выкуп их угодий при содействии правительства. Вскоре это распространилось и на другие уезды Витебской губернии, а также на губернии Могилевскую, Киевскую, Волынскую и Подольскую. Таким образом, царь резко ускорил ход реформ в губерниях, охваченных восстанием.

Подавляющее большинство польских крестьян оставалось в стороне, а многие помогали русским войскам. В отчетах об уничтожении польских отрядов в Люблинской и Гродненской губерниях говорится: «Местное население (малороссы) приняли самое деятельное участие в истреблении шаек».